Рождество в Петропавловской крепости (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 14
Затем их свидание прервали.
Когда Яков возвращался в камеру, в его сердце вновь зажегся огонек надежды.
Но минуло еще четыре месяца, а так ничего и не изменилось. Все так же неусыпно следили за надворным советником глаза за стеклом, а каждый час с соборной башни доносились обрывки хорала. Это было невыносимо.
Прошло уже почти два года. Два, черт возьми, года! Чтобы не сойти с ума, Яков вновь постарался сосредоточиться на чтении, чтобы хоть ненадолго отвлечься мыслями от ужасающей реальности. Он читал Карамзина и Соловьева, историю России последних десятилетий, жизнеописания неизвестных ему святых и даже книги по астрономии. Все, что угодно, но только чтобы не сойти с ума от скуки.
Заметив, что он потерял много мышечной массы, Яков вновь стал хорошо питаться, занялся гимнастикой. И, как оказалось, не зря.
В один прекрасный вечер его камеру вдруг отперли, вошел комендант крепости с бумагами в руках. Он любезно поздоровался с Яковом Платоновичем и сказал:
- Ваше дело сегодня было закрыто. Вы свободны.
Когда Штольман услышал, что сказал генерал-адъютант, сознание его помутилось, и он упал на койку.
Очнулся Яков Платонович уже в присутствии доктора и прокурора окружного суда Константинова. Статский советник с заметной радостью протянул ему руку:
- Вы свободны и нынче же вернетесь домой. Ваш костюм сейчас принесут, переоденьтесь, пожалуйста, и приходите ко мне в кабинет. Я передам вам все бумаги.
Документ, который статский советник держал в руках, был срочной депешей из жандармерии, которую адресовали коменданту крепости.
Яков прочел:
За отсутствием обличающего материала и отказом от обвинения надлежит освободить надворного советника Якова Платоновича Штольмана из заключения и дело закрыть.
- В какой инстанции можно получить письменное уведомление о том, что дело закрыто и подтверждение моей невиновности для восстановления репутации? - хмуро спросил Штольман, усилием воли подавляя первую радость от освобождения.
- Расследование проводило главное управление жандармерии под надзором прокуратуры Петербургского окружного суда. Если Вы и сможете получить бумаги, то только оттуда, ибо это было политическое дело и судебное решение, как вы понимаете, не имело места.
***
Переночевав в гостинице, помывшись и переодевшись, Яков Платонович подавил желание бросить все и поехать разыскивать барышню Миронову. У Анны все в порядке, а вот его репутацию, как и дела службы, следовало поправить немедленно. С денежным вопросом проблем не возникло - накопления надворного советника никуда не исчезли, более того, ему было выплачено жалование за двухлетний срок и компенсация за перенесенные неудобства. Деньги не радовали. Его вообще почти ничего не радовало. долгожданная свобода на поверку оказалась довольно серой и унылой.
Никто не вернет ему два года жизни, потраченные нервы, репутацию, а, самое главное, почти потерянную связь с девушкой, что он очень любил.
Адрес Анны Викторовны легко нашелся через адресное бюро. Действительно, барышня Миронова проживала в столице вместе со своим дядей. Яков составил для нее письмо с просьбой о встрече и занялся насущными делами. Прежде всего, он поехал к следователям, ведущим эти два года его дело и попросил предоставить ему возможность ознакомиться с личным досье, а также снабдить постановлением, которое можно предъявлять для реабилитации.
Надворный советник Штольман не столкнулся с особыми трудностями. Прокурор Константинов тотчас отдал требуемые бумаги, и заметил, что было установлено, что обвинения против господина надворного советника совершенно безосновательны, ибо все они опирались на злокозненные фальшивки, и на небрежное дознание.
Требуемые документы Якову Платоновичу выдали за подписью министра внутренних дел.
Генерал Данилов объяснил, что дело под надзором полковника Варфоломеева, жандармерия расследовала образцово. Вся корреспонденция, а равно и как и каждое слово показаний, были проверены с особым тщанием и после перепроверены.
- Я благодарю Вас, господа, за честное и тщательное дознание! - сказал Штольман.
- Теперь я могу, господин Штольман, с чистой душой констатировать, что вы политически чисты, словно новорожденный младенец. Кстати, поздравляю Вас с новым назначением в министерство юстиции. Следователь по особо важным делам при окружном суде… звучит прекрасно и сулит замечательные перспективы.
Идти к голубоглазой барышне без приглашения он опасался. За три дня Яков был во многих конторах и ведомствах. Попав в свою привычную среду, он чувствовал, что буквально в считанные часы стал прежним - уверенным в себе надворным советником, бесстрашно смотрящим в будущее. Он был чист, и ему нечего было опасаться.
Кроме одного. Мысль о том, что Анна теперь может отказать ему, не давала покоя. Он часто вспоминал намек прокурора Константинова на поклонника, с которым Анна часто гуляет в парке возле дома. Судя по мечтательному виду господина Константинова, он и сам был не прочь пообщаться со столь прелестной соседкой.
Это не добавляло Штольману уверенности.
***
Приближалось Рождество. Центральные улицы столицы наводнили вереницы веселых, спешащих куда-то людей. Несколько дней спустя Яков Платонович, заехав на Невский, зашел в петербургское отделение Московского коммерческого банка распорядиться о денежном вкладе. Там неожиданно он увидел сначала Петра Ивановича Миронова, а потом и Анну Викторовну. Барышня, разговаривая со своим дядей, просто светилась от радости. Штольман замер.
Они стояли у кассы, ожидая свою очередь.
С жадной внимательностью Штольман, неузнанный, не обнаруживая себя, вслушивался в разговор. Это произошло случайно. Просто в очереди они стояли прямо перед ним, да так близко, что Яков Платонович растерялся.
- Какой же подарок ты ему выбрала, моя радость?
- Самый лучший! - убежденно и капельку лукаво сказала Анна Викторовна. - Потом сам посмотришь!
В душе у Штольмана поднялась глухая ревность.
- Нельзя так баловать будущего государственного мужа. Мужчина должен быть скромен. Все лучшее даме.
- О, нет. Кого мне радовать, как не его?
- А мой долг, как дядюшки, умерить твой пыл, Аннет. Во всем нужна мера! Ты же растворилась в своей любви. А что потом?
- А что потом?!
- На шею тебе наш молодой человек сядет, вот что потом!
Штольман опешил. Он не решился обнаружить себя, осмысливая услышанное, хотя этикет требовал, чтобы надворный советник немедленно обнаружил себя и поздоровался.
Тут Анна, словно что-то почувствовав, обернулась на него. Прямо на Якова смотрели родные пронзительно-голубые глаза.
Он замер от ее красоты, строгости, и все той же, непостижимой ему уверенности в себе. Это была другая Анна.
- Яков Платонович? - поразилась она.
На миг глаза Анны Викторовны вспыхнули почти детским восторгом.
Яков сделал шаг вперед.
- Здравствуйте, Анна Викторовна…
Анна во все глаза смотрела на него, отмечая изменения. Все так же хорошо одет. Подтянут. Все такой же молодой и красивый. Она не могла поверить, что они увиделись случайно.
- Вас отпустили? Как давно? - пораженно спросила она.
- Пять дней назад, - спокойно сказал Штольман.
- Пять дней?! - Глаза Анны вспыхнули сначала разочарованием, а позже и растерянностью.
- Но почему же я не знала … мы бы с дядей встретили Вас!
- Да все в порядке. Я не хотел никого беспокоить, мне нужно было прийти в себя, разобраться с делами. Привык уже быть один. Не стоит беспокоиться.
Анна молча смотрела на него, прижимая к груди коробки с рождественскими подарками.