Академия (СИ) - Левин Анна. Страница 39

Забавно, как иногда приходит откровение — в самый неподходящий миг, в самом неподходящем месте. Лишь теперь я осознала истинное положение вещей: дело не только в мнении общества и обязанностях главы рода. Матвей не был бы счастлив со мной, даже если нам удалось бы пожениться, ведь мы принадлежим к разным биологическим видам, я не могу принимать иной облик, не могу летать, не смогу сохранить молодость так долго, как это делают драконицы в силу особенности своего организма. Я умру лет через семьдесят, а драконы живут на двести лет дольше. Я не владею властью над какой-нибудь стихией, и не смогу вызвать уважение за счет своих навыков. Как же раньше это не пришло мне в голову!

Очередной удар гонга, и Ярогнев за две минуты преодолел препятствия, продемонстрировав непревзойденный уровень. Трибуны подскочили, все до единого аплодировали с исступлением, я же стала пробиваться к выходу. Зрение утратило четкость, волны боли накатывали, как в бушующем море, но не из-за этого из глаз текли слезы, а из-за развеявшихся иллюзий, которыми я тешила себя слишком долго. Наши поцелуи на пляже ничего не значили, то красивое стихотворение — лишь плод воображения поэта, но не олицетворение истинных чувств. Несбыточность надежд и усиливающаяся головная боль исторгали из меня конвульсивные рыдания, которые я с трудом подавляла. Увы, драконов было слишком много, и они совсем не замечали моих попыток покинуть трибуну, а у меня не хватало сил сдвинуть их с места или привлечь к себе внимание.

Когда наконец удалось спуститься по лестнице после окончания турнира, и выйти за пределы тренировочного поля, мне стало совсем дурно. Голова будто раскалывалась, зигзаги неслись перед глазами, и я упала на колени, не в силах сделать больше ни шагу. Закусила губу так сильно, что по подбородку потекла кровь, и крик вырвался наружу.

— Элиф, — мягко произнес голос, заглушая пульсирующий шум в ушах.

Я хотела подняться, или хотя бы рассмотреть говорящего, но новая волна боли еще ниже пригнула меня к земле. Мне казалось, я умираю, меня будто подхватила неведомая сила, чтобы унести в новый мир, куда уходят те, чей час уже пробил. Стало страшно, а потом — радостно, ведь если жизнь после жизни существует, я увижу своих родителей. Если нет — у меня все равно никого не осталось на этом свете.

Но смерть действовала как-то странно, и руки ее были слишком теплыми и сильными. Она несла меня бережно, я оперлась головой о ее плечо, и готова была воссоединиться с семьей, жаждала этого. Боль медленно отступала, свет больше не ранил глаза. Мы словно оказались в прохладе подземелий, а потом меня бережно положили на мягкую постель, и влажной тканью протерли лоб.

Нежный запах порадовал обоняние, я улыбнулась, осознав, что в этом загробном мире растут такие же цветы, как и в том, который я покинула. На столе в моей комнате стоял маленький букетик, подаренный Матвеем, и цветы источали такой же дивный аромат.

Букет, цветы от Матвея, в моей комнате. В моей комнате!

Эта мысль помогла разлепить веки, отчего сначала стало очень больно, а потом, когда вспышка прошла, я увидела привычный потолок, подушки, колыхающиеся от ветра занавески, и поняла, что не умерла: просто кто-то перенес меня в мою комнату. И этот кто-то обнаружился по левую сторону.

— Ярогнев, — тихо просипела, но он услышал, и ответил улыбкой.

— Все в порядке, сударыня. Сейчас все пройдет.

Я попыталась подняться, но даже пальцем не смогла пошевелить.

— Не шевелитесь, я использовал свою силу, преобразовав ее в заклинание исцеления. Настоящие целители делают это лучше и проще, но времени на их поиск не было, так что я просто заблокировал энергию вашего тела, чтобы боль не влияла на деятельность внутренних органов.

Он снова провел холодной материей по моему лицу, а потом ласково повторил движение ладонью.

— Потерпите еще немного, долго этот эффект не продлится.

Через пять минут я и правда почувствовала, что власть над моим телом возвращается ко мне, но этот недолгий срок показался мне вечностью.

— Как вы сюда попали сударь? — задала вопрос, едва обрела голос.

Он смотрел, не отрывая взгляда от моего лица, и меня снова невольно кинуло в жар. Да чтоб он провалился!

— Открыл дверь, и вошел.

— Это невозможно, на общежитии стоит дополнительная защита. Ваша сестрица пыталась сюда пробраться, но потерпела поражение.

— Глупышка, — Ярогнев весело рассмеялся, — совсем еще ничего не умеет.

— Сударь, ответьте на мой вопрос.

— Для меня не составило труда вскрыть защиту, учитывая, что мои руки были заняты вами.

Точно, это он принес меня сюда! Это на его плечо я положила голову, его руки обнимали меня! Если бы не Ярогнев, я продолжила бы валяться там, у трибун, и страшно представить, что последовало бы дальше. Вряд ли кто-то из благородной расы помог бы мне, наоборот, в голове вспыхивает картинка, как они окружают меня, тычут пальцами, брезгливо перешептываются, лица их принимают самые злорадные выражения, и среди безжалостной толпы ясно выделяются Вадим Хрусталев и Ярослава.

— Сударь, благодарю за помощь, — несмотря на старания в голосе звенят слезы, — я многим вам обязана. Но, прошу, пусть это происшествие останется между нами.

Он долго смотрит, после чего берет мою ладонь, и ободряюще сжимает.

— Как пожелаете, сударыня, но, если не хотите обращаться к целителям, позвольте мне помочь. У наших драконов случаются подобные недомогания, когда слишком долго проходится удерживать стихию, поэтому ученые разработали отличное снадобье, воздействующее прямо на очаг боли. Если вы опять почувствуете нечто подобное — размешайте ложку снадобья с водой, половины стакана будет достаточно.

Я снова искренне поблагодарила его, чувствуя, что хоть один камень с моих плеч теперь снят. На Ярогневе по-прежнему была форма для полетов, и, заметив мой взгляд, он пояснил:

— Да, не успел переодеться. Я сразу заметил, что вы шли к выходу, и были весьма бледны, поэтому я поспешил за вами, едва Яркан объявил об окончании первого этапа турнира.

Снова смутилась, представляя, как он торопливо покидает поле, друзей, поклонников, отмахивается от восторженных поздравлений, чтобы найти меня и помочь. Хотя Матвей, обещавший любить меня вечно, даже ни разу в мою сторону не посмотрел.

— Возможно, вы сочтете меня назойливым, однако я искренне хочу быть вам полезным. Если вы расскажете о природе ваших недомоганий, симптомах, я смогу сделать для вас больше.

Ну и что же мне делать? С одной стороны, об этом действительно пора с кем-нибудь поговорить, но с другой — я боюсь, инстинктивно опасаюсь, хоть и сама не понимаю причину этого страха.

Но в его глазах я видела живейшее участие. Не знаю, почему, но я тонула в его взгляде, одно присутствие этого мужчины одновременно и успокаивало, и будоражило. Я не хотела говорить, но слова вырывались помимо воли:

— Порой мои глаза обретают удивительную четкость зрения, а когда это проходит, я ощущаю сильную боль, как вот сегодня, — он слега прищурился, и я не смогла сдержать волнения. — Вы о таком уже слышали? Насколько я знаю, у моих родителей не было проблем со зрением, это явно ненаследственное.

Пару минут он обдумывал ответ, так же пронзительно смотря на меня.

— Это не частое явление, но, думаю, вам не стоит сильно волноваться. Перестройка зрения порой происходит в более позднем возрасте, но таких случаев один на миллион. Если только раньше оно было подавлено.

— О чем вы, сударь?

Мое озадаченное лицо в свою очередь сильно озадачило его, привычное вежливо-проницательное выражение сменилось недоверием.

— Вы пробовали это обсудить с… кем-нибудь из попечителей?

— С кем? — переспросила изумленно. — Зачем?

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, после чего его лоб вдруг разгладился, и на губах заиграла хищная улыбка.

— Значит, он не решился, — пробормотал Ярогнев, и уже громко сказал. — Прошу прощения, сударыня, я изъяснялся загадками, так как перепутал кое-что, но теперь все совершенно очевидно. Наверняка эти изменения и головные боли вызваны сильным переутомлением, нервным напряжением. Я передам вам необходимые снадобья, и они будут поддерживать вас лучше, чем то, что вы сможете найти у местных целителей. Поверьте, на севере ценятся толковые лекари, они у нас — лучшие на всем континенте! Все пройдет, обязательно, но вы всегда можете обратиться ко мне. По любому поводу!