Содержанка (СИ) - Вечная Ольга. Страница 5

Нам приносят блюда, но к приборам никто не притрагивается. Мы продолжаем смотреть друг на друга.

— Спасибо за комплимент. Как ты вообще представляешь такие отношения?

— Жить раздельно. Секретарь будет держать тебя в курсе моего расписания: выставки, конференции, командировки и так далее. Личные встречи буду назначать я сам. Видеться придется так часто, как мне удобно. На мои сообщения и звонки отвечать нужно незамедлительно. И быть готовой приехать. Неважно, тренируешься ты или обедаешь, похороны у тебя или свадьба. Я звоню, и ты моя.

Эм. Его хамство настолько органично, что уже даже не шокирует. При этом потребность послать куда подальше становится нестерпимой.

— О как, — проговариваю я.

— Бонусом мне нужна твоя полная преданность.

— Понятно. Интересная презентация, Алекс. Спасибо за честность. Я оценила.

— Но не согласна? — продолжает он. Берет, наконец, столовые приборы. — Давай поужинаем. На голодный желудок такие важные решения не принимаются.

Глава 4

— Оладьи или блины? — У мамы излишне веселый голос.

Обычно она так не разговаривает. Даже на записях с моих детских праздников нет столько наигранности, а ведь мне двадцать один, а не четыре. Приветливо улыбаюсь, не желая ее расстраивать. Понимаю, насколько нам всем нелегко.

— Я пас! — Поднимаю вверх руки, сдаваясь. Указываю на стол, где лежит ворох фантиков от конфет и шоколадок. Поглаживаю живот. — Если съем еще хоть что-нибудь сладкое, впаду в сахарную кому.

— Вижу, времени зря не теряла. — Мама шутливо грозит пальцем. Подходит к столу и начинает собирать бумажки. — Отвела душу?

— Да-а, — усмехаюсь и потягиваюсь. — Выполнила пятилетку за день.

— Здорово! Самое время позволить себе то, что раньше было нельзя. О, Ива, а давай сделаем сливочную пасту с красной рыбой, как мы пробовали в том ресторане с Андреевой? Спорю, там в одной ложке миллион калорий, но ведь вкусно! Обалденно. Я сливки возьму пожирнее. Только нужно за продуктами сбегать.

— Я пулей! — вызываюсь в шутку. Затем указываю на ногу и закатываю глаза.

Мама улыбается и присаживается рядом на диван. Мы зачем-то обе смотрим на весы, что пылятся в углу.

— Если не хочешь, я сделаю котлеты на пару́ из индейки. И потру морковь. Тоже вкусно.

Прыскаю в ладонь. Да-да, я самой себе неприятна последние недели, что уж о других говорить. Унылая девица на выданье. Апатия — жутко противная штука. Причем тяжело всем, и человеку в этом состоянии, и его близким.

— Спасибо, мам. Приготовь, что сама хочешь. Правда. Больше никогда не буду выпендриваться.

Мама фигуристая, и я, видимо, пошла в нее. После пятнадцати лет вес начал резко расти, организм стремился к женственности. Приходилось прилагать огромные усилия, чтобы при росте сто семьдесят сантиметров удерживать себя в пределах сорока четырех килограммов.

Тысячи раз мы ругались с мамой по поводу готовки! Сколько бы я ни просила, она упорно жарила котлеты на сливочном масле, а супы варила такие густые, что ложка стояла. Когда-то эти проблемы казались суперважными.

Мама обнимает одной рукой, я закрываю глаза. Зажмуриваюсь. Действительно тошнит от количества сладкого, что запихала в себя зачем-то. Включается чувство вины, из-за чего становится еще хуже. Я тяжело вздыхаю и тоже обнимаю маму. Она чудесная, столько для меня сделала! И точно не заслужила вот так нянькаться с великовозрастной дочерью.

— Мам, ты можешь поехать к Сергею или пригласить его на ужин. Я совсем не против. Все равно хотела лечь пораньше, — говорю ободряюще.

Сергей работает начальником охраны в той же клинике, что и мама. Так они и познакомились восемь месяцев назад.

— В другой раз. Расскажи лучше, как прошло вчерашнее свидание? — Мама слегка толкает локтем. — Слова «норм», «пойдет» и жим-жим плечами не принимаются .

Улыбаюсь.

— Тогда я в тупике. — Меняю положение и вытягиваю ногу. — Поужинали, поболтали. Он... симпатичный, но совсем не в моем вкусе. Разные взгляды на будущее. Поэтому мы провели вместе время и разошлись в разные стороны.

Я сказала Равскому «нет». Четко, резко и абсолютно категорично. Пока шум аплодисментов еще звучит в ушах, я не буду бегать за мужиками по щелчку пальцев.

Встала из-за стола и отказалась от помощи. Гордо проковыляла до гардероба, потом ждала такси на улице. Алекс позвонил, когда подъезжала к дому. Спросил, всё ли в порядке. Это было, наверное, приятно, но ровным счетом ничего не изменило. Я злилась. Жутко злилась на себя из-за того, что оказалась в этой тупой ситуации, и буркнула в ответ что-то скупое! Вышла из такси кое-как, дохромала до мусорного бака и выбросила туда цветы.

Когда повернулась в сторону подъезда, увидела в нескольких метрах черную теслу. Алекс сидел на заднем сиденье, окно было открыто. Он смотрел на меня. Так же как и его водитель.

Сердце покрылось льдом, рухнуло на асфальт и рассыпалось в крошку. Машина вдарила по газам и пафосно скрылась за поворотом. Я почувствовала себя последней гадиной. Вот зачем он следил за мной?! Мы с мамой ненавидим розы, я не могла принести их домой! Но при этом честно терпела запах в такси, чтобы не обидеть Рафа.

Стыд сжал горло. Ответом ему стал гнев! Сильный, жгучий, неконтролируемый. Я понимала, Равский не виноват в том, что через месяц не я поеду на Игры. Не Алекс оставил меня без спонсоров и дохода. Он попытался помочь. В конце концов, угостил ужином!

Но очередная ошибка стала фатальной. Она размазала бывшую чемпионку по стеночке. Мне нужна была хоть какая-нибудь победа, хотя бы самая крошечная! Вместо этого провал за провалом.

Я открыла приложение и перевела примерную половину стоимости ужина на привязанную к номеру Алекса карту. Не нужно меня кормить, я поступила плохо. После чего, наконец, разрыдалась.

Мама внимательно смотрит на мое лицо, чуть повышает голос:

— А кто в твоем вкусе, Ива? Спорт? Обруч? За булавы не выйдешь замуж.

— Может, я буду первой.

***

Весь понедельник провожу в поликлинике. Очереди, снимки, беседы с врачами. Бесконечный замкнутый круг. Частную клинику я больше не могу себе позволить, но реабилитация положена по полису. Правда, чтобы ее получить, нужно обойти миллион врачей и двести раз подняться и спуститься по лестнице.

К вечеру голова и нога гудят так, что впору купить еще одну тонну конфет, заточить их под одеялом, а затем ненавидеть себя за слабость.

Что я и собираюсь сделать, когда звонит Андреева и велит срочно приехать к ней. Тушуюсь сильнее, чем обычно. Свидание стало катастрофой. Равский, наверное, наябедничал на меня из-за отвратительного поведения, и теперь ждет та еще взбучка.

Но делать нечего, слушаюсь.

Нажав на кнопку звонка, едва ли не дрожу от страха, но опасения оказываются напрасными: в светлой просторной квартире меня встречают не только пушистый Стинг и тренер, но и Лена с Таней! Сюрприз настолько приятный, что едва не прыгаю с костылем на месте!

Два часа мы пьем чай вчетвером, обсуждая соревнования, общих знакомых, ближайшие планы. Я почти чувствую себя частью прошлой, любимой жизни.

— Как ты? — спрашивают девочки. — Говорят, сейчас очереди в больницах безумные.

— Нет, нормально, — улыбаюсь, боясь показать свою жизнь еще более бессмысленной. — Всё очень достойно. И подход хороший.

Тренер смотрит внимательно, но я остаюсь непроницаемой. Не рассказывать же, как наслушалась в очереди от всех, кто узнал: «Ну что, допрыгалась? Спорт — это не про здоровье, на всю жизнь останешься инвалидом! И стоило оно того?» Или, может, рассказать забавный случай, как подошла моя очередь к кардиологу, но пока я встала со своим костылем, шустрая мамочка с сыном опередили и юркнули в кабинет. Все бы ничего, но сын был старше меня в два раза.

Людей я не виню: любой, даже самый добрый гражданин, посидев полтора часа в душном коридоре у кабинета врача, начинает вести себя неадекватно. Наверное.