Маленький друг - Тартт Донна. Страница 23

— Маэстро, прошу вас, начинайте!

Китайцы, под предводительством Бауэрса, принялись весело рубить, пилить и выжигать лед под бравурную музыку оркестра. Посреди сцены расползалась огромная лужа к удовольствию пингвинов; вода капала прямо в оркестровую яму. Капитан Скотт пытался успокоить своего пса Османа, который заходился от лая, пытаясь броситься на рыжего кота, сидевшего у Гудини на плече.

Таинственная фигура, вмерзшая в лед, находилась уже лишь в нескольких сантиметрах от поверхности.

— Держись! — заорал с галерки белый медведь.

Другой медведь поднялся на задние лапы. Он выхватил из-под мышки розового голубя, оторвал ему голову и швырнул окровавленный комок на сцену.

Харриет никак не могла увидеть, что же происходило на сцене, хотя знала, что это было очень важно. Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, потом стала подпрыгивать, но заглянуть за спины пингвинов, которые были гораздо выше ее, ей не удавалось. Несколько пингвинов встали с мест и, переваливаясь, направились к сцене. Их клювы смотрели в потолок, глаза, казалось, были полны сочувствия. Харриет бросилась к сцене вместе с ними, но тут ее сильно толкнули в спину, и она почувствовала на зубах маслянистый вкус пингвиньих перышек.

Со сцены раздался ликующий вопль Гудини:

— Дамы и господа, мы его достали!

Толпа рванула на сцену. Не зная, что ей делать, Харриет беспомощно огляделась и увидела, как из-за кулис на сцену выбегает взвод полицейских с наручниками и пистолетами в руках.

— Сюда, офицеры! — сказал Гудини, выступая вперед и элегантно взмахивая рукой.

И внезапно все головы повернулись к Харриет. В зале наступила зловещая тишина, прерываемая только стуком падающих со сцены капель. Все уставились на нее: капитан Скотт, и удивленный маленький Бауэрс, и Гудини с его взглядом василиска, и пингвины — все наклонились к ней, и кто-то протягивал ей какой-то предмет, говоря: «Это целиком зависит от твоего решения, дорогая…»

Харриет в панике вскочила с тахты, дико озираясь по сторонам.

— Ну, Харриет, — сказала Эдди в своей обычной резковатой манере. — Куда же ты вчера пропала? Мы ждали тебя в церкви.

Она развязала ленты фартука, аккуратно повесила его на крючок и, не обращая внимания ни на всклокоченные волосы Харриет, ни на то, что внучка заявилась к ней в понедельник утром все в том же воскресном платье, присела к столу и стала намазывать тост маслом. Эдди была в необычно приподнятом настроении и разодета не ко времени: темно-синий летний костюм и такие же туфли.

— Я уже собиралась начать без тебя, — продолжала она, придвигая Харриет тарелку с тостами, — а где Алисон? Она что, не придет завтракать? Я сейчас уезжаю на встречу.

— Какую встречу?

— В церкви. Твои тетушки и я собираемся поехать в путешествие.

Харриет навострила уши. Это было что-то новенькое, тетушки в жизни никуда не уезжали из города. Тетя Либби за всю свою жизнь так ни разу и не выехала за пределы штата Миссисипи. Все тетушки ужасно волновались, что от непривычной воды у них расстроятся желудки, что они не смогут заснуть в мотелях, а как же их растения, их кошки? Ну а что, если машина сломается? Или кто-нибудь вдруг заболеет?

— Мы все едем в августе, — сказала Эдди. — В Чарлстон. На историческую родину, так сказать.

— Ты поведешь машину? — осторожно спросила Харриет.

Хотя Эдди этого не признавала, зрение у нее было уже не то, что раньше, да и сосредоточиться ей не всегда удавалось. Сколько раз Харриет вжималась в сиденье, когда бабка пролетала на красный свет, перегораживала движения или оборачивалась назад, чтобы поболтать с сестрами, воркующими на заднем сиденье. Те же весело щебетали и, как и сама Эдди, совершенно не осознавали опасности. Харриет в такие минуты ужасно жалела измученного ангела-хранителя Эдди, что парил над олдсмобилем, с огромным трудом уберегая его от лобового столкновения на каждом втором перекрестке.

— Все дамы нашей церкви поедут, — сказала Эдди, с хрустом вгрызаясь в тост. — Этот мальчик Рой Дайл из компании по продаже «шевроле» дает нам напрокат автобус. И водителя. Я и сама могла бы вести автобус, но водители нынче пошли совершенно сумасшедшие. Ты бы видела, как они ездят…

— А что, и Либби едет?

— Ну да, почему бы и нет? Все ее подруги едут.

— Что, и Адди? И Тэт?

— Ну да, конечно.

— Они действительно хотят поехать? Ты их не заставляешь?

— Ну знаешь ли, мы не молодеем, а нам обязательно надо там побывать.

— Эдди, ты дашь мне девяносто долларов?

— Сколько? Девяносто долларов? — Голос Эдди внезапно стал пронзительным. — Конечно же нет! С чего это я должна давать тебе такие деньги?

— Я хочу возобновить членство в Загородном клубе.

— А зачем?

— Хочу брать там уроки плавания.

— Так пусть этот маленький Халл пригласит тебя.

— Он не может приглашать меня все лето, может только пять раз, а мне надо заниматься постоянно.

— Вот не понимаю, зачем платить девяносто долларов за то, чтобы пользоваться бассейном, если ты сможешь плавать сколько душе угодно в этом вашем спортивном лагере.

Харриет замолчала.

— Странно вообще-то, что в этом году они не торопятся открывать сезон. Я думала, первая смена должна была бы начаться, а?

— Наверное, нет.

— Ладно, напомни мне, чтоб я позвонила им сегодня днем. Даже не знаю, что такое с ними случилось? А что, маленький Халл тоже едет в лагерь?

— Могу я выйти из-за стола?

— Ты так и не сказала мне, что ты делаешь сегодня.

— Я хочу пойти в библиотеку и записаться на конкурс по чтению. Хочу опять его выиграть, — сказала Харриет. Ладно, подумала она, наверное, сейчас не самый подходящий момент, чтобы рассказывать о своей истинной цели на это лето.

— Я уверена, что ты победишь, — сказала Эдди, поднимаясь, чтобы вымыть свою чашку.

— Ты не рассердишься, если я кое о чем тебя спрошу? — сказала Харриет.

— Зависит от того, что это за вопрос.

— Моего брата Робина убили, это так?

Глаза Эдди как будто подернулись матовой пленкой и остекленели. Она с грохотом опустила чашку на стол.

— Эдди, ты думала когда-нибудь о том, кто мог это сделать?

Глаза Эдди засверкали так сильно, что Харриет почудилось, будто она видит вылетающие оттуда молнии. Несколько секунд она смотрела на внучку не шевелясь, словно борясь с распирающим ее гневом, потом резко отвернулась, взяла чашку со стола и отнесла ее к раковине. Сзади ее талия казалась очень узкой, а плечи — очень прямыми.

— Пойди собери свои вещи, — сказала она сухо, не оборачиваясь.

Харриет не нашлась, что ответить на это. Никаких вещей у нее с собой не было.

По дороге Эдди смотрела прямо перед собой и хранила настолько глубокое молчание, что Харриет стало не по себе. Она ужасно обиделась на бабку и из принципа не пыталась первой начать разговор, но в душе чувствовала себя несчастной и одинокой. Харриет рассеянно глядела в окно, ковыряя обшивку олдсмобиля и мрачно размышляя о том, как легко испортить человеку настроение прямо с утра. Даже в библиотеку расхотелось идти. Впрочем, Эдди, не говоря ни слова, резко припарковалась у обочины и с каменным молчанием ждала, пока Харриет выйдет из машины и войдет в библиотеку, так что деваться ей было некуда.

В библиотеке было практически пусто. Миссис Фосетт сидела за своей стойкой и пила кофе. Перед ней лежал толстый журнал, в котором она делала какие-то пометки. Миссис Фосетт была худенькая стареющая дама, с птичьими лапками вместо рук и напоминающим клюв носом. Большинство детей боялось ее как огня, но, конечно, не Харриет. Харриет обожала библиотеку и все, что было с ней связано.

— О, Харриет, здравствуй! — протянула миссис Фосетт обрадованным голосом. — Пришла записаться на конкурс по чтению? Ты знаешь, что нужно делать, правда?

Она протянула Харриет карту Соединенных Штатов. Харриет посмотрела на карту, изо всех сил стараясь сдержать слезы. «И что это я разнервничалась? — сказала она себе твердо. — Давай держись, видишь, миссис Фосетт ничего особенного не замечает!» Обычно Харриет не так-то просто было обидеть, сегодня, наверное, сказалась эта странная, бессонная ночь.