Маленький друг - Тартт Донна. Страница 30

— Сколько? Шестьдесят долларов? — взвизгнула Аделаида. — Но ведь он сказал, что дает нам автобус бесплатно.

— Он и сейчас так говорит. Эти деньги, говорит он, пойдут на бензин.

— Этого хватит, чтобы до Китая доехать и вернуться.

— В общем, Южини Монмут будет жаловаться пастору.

Аделаида закатила глаза.

— Мне кажется, Эдит должна позвонить.

— Она и позвонит, когда узнает про эту выходку. А ты слышала, что сказала Эмма Карадин? «Он просто хочет на нас заработать».

— Да это ясно как божий день. Ему должно быть стыдно! Он ведь такой религиозный, даже в воскресной школе преподает. Чему же он может научить детей? Алчности? Да мне даже в уме не сосчитать, сколько он получит денег со всех нас. Харриет, детка, подай-ка мне листок бумаги. Сколько дам уже записалось?

— Двадцать пять, но теперь я не знаю, все ли поедут. Харриет, дорогая, я тебя не заметила, здравствуй, крошка! — Тетушка Тэт наклонилась и поцеловала ее в лоб. — Бабушка тебе сказала? Мы все собираемся на экскурсию. «Исторические сады штата Каролина». Так интересно!

— Ну, не знаю, что-то мне совсем не хочется платить шестьдесят долларов Рою Дайлу.

— Да уж, этого молодого сопляка надо поставить на место. Да, сопляка, я сказала, и не надо так на меня смотреть! Он уже купил себе неприлично огромный дом на Саут-Роуд, а теперь и яхту собирается покупать…

— Я просто хотела задать вам вопрос! — в отчаянии сказала Харриет. — О том, как умер Робин.

Адди и Тэт внезапно замолчали и повернулись к Харриет. В одну секунду их лица приобрели одинаковое выражение отчужденной замкнутости, которая несколько напугала Харриет, но она не сдалась.

— Вы же все были в доме в то время, — продолжала она дрожащим голосом. — Неужели вы ничего не слышали?

Старушки обменялись взглядами, — казалось, они пришли к одинаковому выводу, потому что, не сговариваясь, вздохнули и опустились на диван.

— Никто ничего не слышал, — сказала Тэт, сверля Харриет неодобрительным взглядом. — И знаешь, что я думаю? Это не слишком хорошая тема для разговора, ты меня поняла?

— Но ведь я…

— Надеюсь, ты не задавала подобных вопросов маме и бабушке?

— Нет, я…

— Надеюсь, что в будущем ты не будешь задавать их и здесь, — сказала Аделаида сдавленным голосом. — И кстати, — продолжала она натянуто и холодно, — мне кажется, тебе давно пора домой. Беги, Харриет, беги, у нас много дел.

Хилли сидел на берегу реки, щурясь от ослепительно-яркого солнца. Его бело-красный поплавок дрожал на мерцающей ряби грязноватой воды. Он выпустил из банки своих гусениц, но эти дуры даже не поняли, что они на свободе, — перепутанный комок противно шевелился на песке. Хилли смотрел на воду невидящими глазами.

В классе было полно девчонок красивее Харриет и уж точно добрее ее. Но никого, кто сравнился бы с ней по уму и дерзости. Она могла подделать почерк учителя и написать совершенно взрослые записки якобы от лица родителей, могла сделать бомбочку с помощью уксуса и соды, легко имитировала чужие голоса. Во втором классе она заставила одного мальчика съесть столовую ложку жгучего перца, а две года назад пустила в школе слух, будто их столовая на самом деле является воротами в ад, что привело к настоящей панике среди малышей. Если выключить свет, говорила она, лик Сатаны появится на стене около потолка. Группа девочек спустилась в столовую после уроков, чтобы проверить ее слова: они, хихикая, выключили свет, а потом их крики разнеслись не только по школе, но и по всей улице. После этого случая шум поднялся страшный, дети из младших классов отказывались ходить в столовую и совсем перестали есть. В конце концов миссис Милли собрала группу детей и повела их вниз, чтобы доказать, что бояться им совершенно нечего. Они спустились по бетонной лестнице в пустое помещение столовой, и мисс Милли повернула выключатель.

— Ну что, дети? — спросила она. — Видите, как глупо вы себя ведете?

И вдруг где-то сзади прозвучал голос, тонкий, слабый, но почему-то более авторитетный, чем голос учительницы:

— Он здесь. Я вижу его.

— Ай! Ай! — закричал какой-то маленький мальчик. — Вот он! Вот он!

Сначала дети ахнули, потом заголосили. На стене, в самом верхнем левом углу, начало проступать светящееся зеленоватое пятно. Приглядевшись к нему, можно было увидеть два злобно прищуренных раскосых глаза и завязанный тряпкой рот. Даже миссис Милли попятилась, а дети бросились прочь из столовой, толкаясь и крича от страха.

Да, это был скандал так скандал! Хилли усмехнулся. Он-то знал, что никакой «лик» на самом деле на стене не проступал, — все это было делом рук Харриет, плодом ее безжалостного ума. Она не прощала обид и всегда мстила жестоко и немилосердно. Как-то она целый день ждала подходящего момента, чтобы уколоть булавкой толстого Фэя за то, что он назвал ее сукой. Тогда первый раз за всю историю школы наказали девочку. Три удара тростью по спине. Харриет даже не вскрикнула, а потом, когда они шли домой, холодно сказала, что ей было на это наплевать.

Как заставить такую крутую девчонку полюбить его, Хилли? Хотел бы он знать какой-нибудь секрет, что-нибудь, что могло бы ее поразить. Или лучше, чтобы он спас ее из горящего дома или прыгнул в воду, если бы она тонула в реке. К сожалению, Харриет плавала как рыба.

Утром он приехал на велосипеде на дальний ручей, у которого даже названия не было. Немного в стороне группа черных мальчишек чуть старше его тоже сидела с удочками, а с другой стороны по берегу бродили несколько пожилых негров в подвернутых до колен брюках цвета хаки. Один из них подошел к Хилли.

— Добрый день, — сказал он.

— Привет, — с опаской ответил Хилли.

— А почему вы выбросили этих прекрасных гусениц? — спросил негр.

Хилли не знал, что сказать, и почесал в затылке.

— А я пролил на них бензин, — наконец выпалил он.

— Ну, это не страшно, давайте бросим их в реку, — сказал негр. — Пусть будут как приманка для нашей рыбы.

— Да ладно, пусть лежат.

— Знаете, рыба их все равно съест, так пусть лучше сейчас, пока мы здесь. Давайте вот их тут побросаем, на мелководье.

— Пожалуйста, забирайте их всех, если хотите, они мне не нужны.

Негр сухо усмехнулся, потом зачерпнул ведром воды и смыл гусениц в ручей. Хилли вжался в берег и крепче схватил руками удочку. Он достал несколько орешков из пакета и забросил их в рот. Так, на чем он остановился?

Как же заставить ее влюбиться? Может, подарить ей что-нибудь? Хорошая мысль, но он не представлял себе, что ей может понравиться, и денег у него тоже не было. Хорошо бы он был гением, построил бы ракету или сконструировал робота. Или научился гнуться во все стороны, как гимнаст в цирке.

Хилли зевнул и сонно уставился на воду. Прошлым летом Пем показал ему, как переключать передачи в «кадиллаке». Он представил себе их с Харриет в машине, летящих по шоссе со скоростью ветра. Ну да, ему только одиннадцать, но в Миссисипи можно получить водительские права в пятнадцать лет, а в Луизиане в тринадцать. Решено, они поедут в Луизиану.

Они могут взять с собой еду — огурцы, помидоры, бутерброды с колбасой. Он мог бы стащить виски у мамы из бара или, на худой конец, бутылку «доктора Тиченора» — это антисептик, на вкус ужасный, но зато в нем сто сорок градусов, во как! Они бы поехали в Мемфис, и он повел бы ее в музей, туда, где динозавры, — она ведь обожает всякие науки, ей бы понравились все эти скелеты и высохшие головы. А потом они бы поехали в отель «Пибоди», туда, где живые утки ходят по залу. И они бы пошли в номер с огромной кроватью и до утра смотрели бы телевизор, и никто бы им слова не сказал. А может быть, они залезли бы вместе в ванну. Совсем голые. Уши у Хилли запылали. Когда человеку можно жениться? Если бы он смог убедить какого-нибудь пастора, что ему пятнадцать, они могли бы обвенчаться. Он представил себе, как они стоят в церкви, — Харриет в своих любимых клетчатых шортах, а он в старой футболке Пема, и он держит ее маленькую горячую руку в своей руке. «А теперь можете поцеловать невесту». После свадьбы можно было бы выпить лимонада и сесть в машину и всю жизнь разъезжать по дорогам. Вдвоем. Папа с мамой с ума бы сошли от беспокойства. Вот было бы классно!