Маленький друг - Тартт Донна. Страница 49

Долгое время Хилли был совершенно уверен, что эта книга — единственная в своем роде, и не мог прийти в себя от счастья, что ему привалила такая удача. Он перечитывал комикс до тех пор, пока не выучил наизусть все до последней реплики, а потом начал читать с конца. Каково же было изумление Хилли, когда через пару недель он увидел подобную книжку в руках Бенни Лангрехта. Она называлась «Черная магия», и на обложке была изображена мумия в серых развившихся бинтах, которая высохшими черными руками душила толстого пожилого археолога. Хилли умолял Бенни продать ему комикс, но Бенни, в силу своего поганого характера, наотрез отказался. Когда отчаявшийся Хилли предложил Бенни сначала два, а потом и три доллара просто за то, чтобы посмотреть комикс у него из рук, Бенни усмехнулся и стукнул его свернутой книжкой по голове.

— Съезди и купи себе такую же, — сказал он со снисходительным презрением, — нечего у людей клянчить. В «Пул-Холле» их полно, самых разных, поверь мне.

Это случилось два года назад, и с тех пор Хилли скопил изрядную коллекцию комиксов. Они стали его лучшими друзьями и вместе с ним переживали тяжелые времена — корь, длительные поездки на машине с семьей, и даже летний лагерь Селби с ними не казался таким уж отвратительным. Из-за стесненных финансовых обстоятельств и строгого материнского запрета Хилли не мог приезжать в «Пул-Холл» слишком часто, получалось один раз в месяц, а то и реже, — но зато с каким нетерпением он ждал этих визитов! Толстяка за стойкой, похоже, не раздражало, что Хилли часами листает комиксы, чтобы сделать свой единственно правильный выбор, а может, он вообще не замечал такую мелочь, как Хилли.

В тот день Хилли приехал к бильярдной, чтобы отвлечься от мыслей о Харриет, но выбор у него был совсем небольшой — после покупки чипсов у него осталось тридцать шесть центов, а самый дешевый комикс стоил двадцать восемь. Он рассеянно листал ужастик из серии «Темный особняк» под заглавием «Демон у дверей»: «Аааааахххххх, нет, нет! Я не знала… О нет! Наверное, я освободила злые силы, и теперь они будут править землей до рассветаа-аа!!!» — одновременно кося любопытным глазом на брошюру по бодибилдингу, на которой был изображен красавец с выпирающими отовсюду мускулами и полным отсутствием лба. «Будьте честны с собой! Посмотрите на себя. Достаточно ли у вас мышечной массы, которую так обожают женщины? Или вы — тощий полумертвый дохляк весом шестьдесят три килограмма?»

Хилли не знал точно, сколько он весит, но шестьдесят три килограмма казались ему вполне приличным весом. Вздохнув, он перевел взгляд на комикс из серии «Рентгеновское излучение», который обещал показать то, что скрывается у женщин под одеждой, но тут на его лицо упала тень. Хилли поднял глаза. Двое мужчин отошли от карточных столов к полкам с комиксами, видимо, чтобы поговорить без свидетелей. Хилли узнал одного из них — Кэтфиш де Бьенвилль, король трущоб, что-то вроде местной знаменитости. Кэтфиш взбивал свои рыжие волосы на африканский манер и ездил на джипе с тонированными стеклами. Черты его лица напоминали о негроидном происхождении, хотя кожа была такой же светлой, как у Хилли, а глаза — голубыми. Больше всего Хилли поражала его манера одеваться — сейчас, например, несмотря на жару, на нем был красный бархатный смокинг, белые брюки клеш и красные туфли на платформе.

Однако говорил не он, а его спутник — еще почти подросток, довольно худой и грязный, как будто недокормленный. У него были острые скулы, а волосы длинные, как у хиппи, и разделены на пробор. В нем чувствовалась какая-то скрытая опасность, затаенное безумие, как у маленькой собачки, которая молчит-молчит, да вдруг бросится и укусит исподтишка.

— А где он берет деньги для игры? — шепотом спросил Кэтфиш.

— Пособие по инвалидности получил, наверное, — ответил второй, поднимая глаза. Глаза у него были прозрачно-серебристого цвета, но какие-то странно застывшие, как будто неживые.

Вроде бы они говорили о старом Карле Одуме — он гонял шары в глубине зала и громко обещал разгромить любого, кто рискнет поставить свои денежки на кон. Карл был вдовцом, и его выводок недокормленных детей в количестве девяти человек вечно болтался по городу в поисках съестного. Самому Карлу было слегка за тридцать, но выглядел он как глубокий старик — сожженная на солнце кожа обвисла складками, глаза обведены нездоровыми розоватыми кругами. У него не хватало нескольких пальцев — результат несчастного случая на птицефабрике, но в бильярд он играл как бог. Сейчас он был в дым пьян и тряс своей искалеченной рукой, крича, что сделает любого, кто приблизится к его столу, с пальцами или без пальцев.

За соседним столом сидел гигантского роста человек, к которому, собственно, и обращался Одум. Этот огромный, сумрачного вида мужчина, одетый в коричневую униформу почтового служащего с меткой на груди, был чем-то похож на медведя гризли. Его черные с проседью волосы спускались ниже плеч, а руки были такие толстые, что казалось, он не смог бы держать их вдоль тела, они так и остались бы торчать под углом, подобно лапам медведя, если бы тому вздумалось ходить как человеку. Хилли не мог отвести от него глаз. В этой коричневой униформе и со своей всклокоченной черной бородой человек походил на какого-то сумасшедшего южноамериканского диктатора.

— Все, что касается перемещения шаров, — моя стихия, — продолжал вещать Одум. — Двигать шары — моя вторая натура, если хотите.

— Действительно, я знаю людей, у которых есть талант на такие штуки, — вежливо сказал медведеподобный мужчина низким, довольно приятным голосом.

Он взглянул в сторону Хилли, и тот вздрогнул, увидев беловатый, закрытый бельмом глаз. Дерганый подросток встал рядом с ним, отбросил волосы с лица и проговорил резким фальцетом: «Я ставлю двадцать баксов. Каждый раз, как он проиграет». Он выщелкнул из пачки сигарету и отточенным движением забросил ее себе в рот, однако Хилли заметил, что, несмотря на всю наигранную крутость, руки у него тряслись, как у старика. Затем парень наклонился к Кэтфишу и что-то прошептал ему на ухо. Тот усмехнулся.

— Продует, сейчас тебе! — бросил он и, небрежно выбрасывая ноги вперед, направился к играющим.

Паренек закурил сигарету и осмотрел зал. Его глаза блеснули серебристым огнем, и, когда его взгляд упал на Хилли, мальчик поспешно отвернулся — эти безумные глаза, слишком светлые для темно-загорелого лица, напомнили ему старинные картинки с изображением юных солдат-конфедератов перед боем.

В другой стороне зала бородач в коричневой униформе повернулся и посмотрел в их сторону единственным зрячим глазом. Хилли сразу же заметил некое сходство между этими двумя типами.

Несмотря на то, что бородач был гораздо старше и в три раза крупнее паренька, глаза его были такого же серебристого оттенка и такие же странно неживые, и говорили эти двое одинаково — едва открывая рот, как будто боясь показать гнилые зубы.

— И сколько ты намерен с него слупить? — спросил вернувшийся Кэтфиш.

Парень коротко хохотнул, а у Хилли чуть комикс из рук не выпал. Как он мог забыть тот сумасшедший смех! После того случая на мосту он у него все время в ушах стоял. Это же был точно тот придурок с пистолетом, просто без шляпы Хилли его сразу не узнал. Хилли вцепился в книжку, на которой девочка с открытым ртом кричала через плечо своему спутнику, еще не видя, что он превращается в гигантскую летучую мышь: «О Билли, смотри, вон та статуя пошевелилась!»

— Смотри, Дэнни, Одум неплохо играет, — проговорил Кэтфиш.

— Возможно, он мог бы обыграть Фариша, если бы был трезв. Но у пьяного у него нет шансов.

Дэнни? Фариш? Неужели это тот самый Дэнни Ратклифф? Другого Фариша в Александрии точно не было. Так вот кто стрелял тогда на мосту! Ну ничего себе! Одно дело, если тебя обстреляли какие-то обкуренные придурки, но совершенно другое — если это был сам Фариш Ратклифф. Хилли не терпелось броситься к Харриет и все ей рассказать.

Усилием воли он заставил себя уставиться в комикс, жадно ловя каждое слово знаменитого Фариша.