Маленький друг - Тартт Донна. Страница 61

— А кто?

Хилли возбужденно ткнул пальцем в телефон, но Харриет отрицательно покачала головой — снова звонить Эдди она не собиралась.

— Эй, там же был грузовик, верно? Ты запомнила номера?

— Господи, а ты прав, — простонала Харриет, — нет, мне даже в голову не пришло.

— Ну, они хотя бы были из Александрии? Думай, Харриет, думай, — мелодраматично подняв бровь, произнес Хилли. — Ты должна вспомнить.

— Давай просто съездим туда и посмотрим. Если мы сразу же поедем… Эй, прекрати, что ты делаешь? — Харриет с раздражением взглянула на Хилли, который методично покачивал перед ее носом пальцем, имитируя действия гипнотизера.

— Тебе оучень хоучится спааааать, — проговорил Хилли низким, замогильным голосом. — Оучень… оучень…

Харриет стукнула его по руке, тогда он зашел с другой стороны, тыча пальцами ей прямо в лицо:

— Хоучится… Оучень…

Харриет хорошенько ткнула его кулаком в живот. С воплем «Господи Иисусе!» Хилли согнулся пополам.

— Боже, Харриет, ты меня по нерву ударила!

— Я же тебе велела прекратить!

Внезапно на лестнице раздался сердитый топот и голос у двери произнес:

— Хилли! Твоя подруга еще там? Открой дверь сию же минуту!

— Эсси! — раздраженно заорал Хилли, падая на кровать. — Мы ничего не делаем!

— Открой сию же минуту дверь.

— Сама открой.

В комнату влетела Эсси Ли, новая домработница, которая служила у Халлов только несколько недель и даже не знала Харриет по имени. Впрочем, Харриет подозревала, что Эсси знает гораздо больше, чем показывает, ну и, конечно, больше, чем ей следует знать.

— Что это вы тут расшумелись, орете как оглашенные да имя Господа поминаете всуе? Постыдились бы такой шум поднимать! — закричала она. — Еще и дверь закрыли! Чтоб эта дверь всегда была открыта, вы меня поняли?

— А почему Пем закрывает дверь, и ничего?

— А у Пема, между прочим, никакая девчонка не сидит в гостях, — сказала Эсси, поворачиваясь к Харриет и пронзая ее таким взглядом, будто она была лужицей кошачьей блевотины, которую Эсси предстояло убрать. — И Пем не орет на весь дом, и черта не поминает, и не ведет себя как черт-те что…

— Не надо так говорить о моих гостях, — выкрикнул Хилли. — А то я все маме расскажу.

— Ой-ой, «я сейчас все мамочке расскажу», — передразнила его Эсси. — Давай, рассказывай, ты же любишь небылицы — например, как я съела то шоколадное печенье, которое на самом деле ты сам и слопал! Что-то ты теперь напридумываешь?

— Убирайся из моей комнаты!

Харриет поежилась и молча уставилась на ковер. Она никак не могла привыкнуть к шумным скандалам, разворачивающимся у Хилли дома, когда родители были на работе: Хилли против Пема (подбор отмычек и тайное проникновение на чужую территорию, срывание плакатов со стен, изымание драгоценностей, порча домашних заданий) или, чаще, Хилли и Пем против постоянно меняющихся домработниц. Все предыдущие, по мнению Харриет, были действительно довольно противными, а впрочем, она не могла их в этом винить — ведь им приходилось жить под одной крышей с двумя полными отморозками.

— Вы только посмотрите на это, — презрительно сказала Эсси, обводя взглядом комнату. — Какая гадость, все так уродливо. Я бы сорвала все эти плакаты да и сожгла их…

— А, она грозит, что сожжет дом! — завопил Хилли, немедленно багровея. — Ты слышала, Харриет? У меня есть свидетель! Она только что угрожала…

— Я ничего такого не говорила. А ну прекрати сейчас же выдумывать небылицы…

— Говорила, говорила! Правда, Харриет? И я все расскажу маме, — торопливо продолжал Хилли (Харриет поняла, что ей лучше молчать), — и она позвонит в агентство и скажет, что ты совсем сошла с ума, и больше тебя никто никогда не возьмет на работу…

За спиной Эсси появилась голова Пембертона. Он с веселым удивлением посмотрел на брата, выдвинул нижнюю челюсть, скривил губы и проговорил детским голосом:

— Смотлите, какие у нас неплиятности…

Увы, это было сказано в самый неподходящий момент. Эсси Ли обернулась и двинулась на Пема, сжимая кулаки.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? — завопила она.

Пембертон, наморщив лоб, лишь ошеломленно помигал.

— Ты, лентяй из лентяев! Целый день в кровати валяешься, ни дня в жизни своей не работал! А я должна зарабатывать себе и дочке на пропитание…

— Да что это с ней? — спросил Пем, обращаясь к Хилли.

— Эсси грозила поджечь дом, — самодовольно заявил Хилли. — Харриет — мой свидетель.

— Я ничего такого не говорила! — Круглые щеки Эсси ходили ходуном от распиравших ее чувств. — Это ложь, вранье!

Пембертон из коридора подал Хилли знак рукой — горизонт чист. Хилли без предупреждения схватил Харриет за руку и потащил в ванную, соединявшую его комнату с комнатой брата. Они влетели туда, задвинули защелку, выскочили с другой стороны (Харриет по дороге чуть не свалилась на кровать Пема), пролетели вниз по лестнице и выбежали из дома через заднюю дверь.

— Чума какая-то, — сказал Пем. Все трое сидели за пластиковым столиком в дешевой местной забегаловке «Джумбо». На полу валялись забытые детские игрушки — слон в цирковой попоне и выцветший пластиковый утенок. После стремительного побега из дома они загрузились в «кадиллак» Пема и минут пятнадцать бесцельно кружили по городу, пока машина не раскалилась настолько, что они в ней чуть не поджарились. В конце концов Пем привез их в «Джумбо».

— Может, стоит заехать на корты и рассказать маме, — сказал Хилли. Сегодня братья как-то особенно сердечно общались друг с другом — видимо, их сблизила совместная борьба против Эсси.

Пем допил свой молочный коктейль и швырнул высокий пластиковый стакан в урну.

— Мама родная, — сказал он. — Эта женщина абсолютно ненормальная. Я испугался, как бы она чего вам не сделала.

— Эй, слышите сирену? — Все трое прислушались к затихающей вдали пожарной сирене. — Наверное, к нам поехали, — мрачно сказал Хилли.

— Скажи мне еще раз, что там произошло? — спросил Пембертон. — Она что, просто так на вас накинулась?

— Вообще без всяких причин. Эй, дай-ка и мне сигарету, — добавил Хилли, видя, как Пем выложил на столе пачку «Мальборо» и спички.

Пем закурил, затем отодвинул сигареты подальше от Хилли. Дым показался Харриет ужасно зловонным — наверное, от жары и от близости к шоссе.

— Вообще-то я это предвидел, — произнес Пем, глубокомысленно качая головой. — Я и маме говорил. Эта женщина страдает слабоумием. Наверняка сбежала из дурки.

— Вообще-то она ничего такого не говорила, — выпалила вдруг Харриет. Она была настолько потрясена всем случившимся, что и двух слов не произнесла с тех пор, как они стремглав выскочили из дома.

Пем и Хилли разом повернулись и уставились на нее до смешного похожими глазами.

— Чего? — сказали они хором.

— Ты на чьей стороне, подруга? — болезненно сморщившись, спросил Хилли.

— Ну, просто она не говорила, что сожжет дом.

— Нет, говорила!

— Она сказала, что сожжет, но не дом, а плакаты Хилли и его наклейки, ясно?

— Ах вот что? — растягивая слова, произнес Пембертон. — Сожжет плакаты? То есть ты считаешь, что это в порядке вещей?

— А мне казалось, Харриет, что ты мой друг… — обиженно сказал Хилли.

— Да нет, не в этом дело, просто она… Не то имела в виду… То есть я хотела сказать, — торопливо добавила Харриет, видя, как Пем и Хилли закатывают глаза, — что ничего страшного-то не произошло.

Хилли демонстративно отодвинулся от нее на самый край скамьи.

— Просто она была не в себе, — пробормотала Харриет, чувствуя себя все более неуверенно.

— О да, она все время не в себе.

— Ну а вы ведете себя так, будто она бегала за вами с ножом.

Хилли презрительно фыркнул:

— Ну так что, будем ждать, когда она спятит окончательно и помчится за нами с ножом? Я лично не хочу больше ни минуты проводить с ней под одной крышей. Я устал все время дрожать за свою жизнь.