Песнь Любви (СИ) - "Eva Rouse". Страница 4

— Сильный жар. Наверное, простудился. Я обтёр его полотенцем, сейчас спит. Лекарств не давал, приезжайте ко мне скорее. Очень прошу.

— Жди, — отключился.

Тим заворочался и уставился на меня покрасневшими и слезящимися глазами. Я протянул кружку.

— Как же ты меня напугал, чудовище… И вещички прихватил, скромностью я смотрю, не страдаешь, да?

— Скромность красит человека. В серенький цвет… – ухмыльнулась эта язва и зажмурилась, глотая чай. — Но ты меня всё-таки впустил.

С этим не поспоришь.

— Я в одной передаче слышал, что в некоторых странах, если ты накормил или проявил заботу о бездомном животном, то несёшь за него ответственность. Вдруг ты покусал бы кого, а ко мне претензии, — поправив одеяло, решил спросить. — Почему вернулся?

— Ты не сдержал обещания.

— М? — я ничего такого не припоминал.

— Сказал, что свяжешь, трахнешь, отвезёшь в лес и закопаешь, — серьёзно ответил он, смотря мне в глаза. Я опешил, мне показалось, будто последнего ему особенно хотелось…

— Не скажи, второй пункт я выполнил, а первый мы ещё попробуем обязательно, — я наигранно радостно улыбнулся и погладил больного по щеке. Он отдал кружку, и, прикрыв глаза, отвернулся.

Я медленно рвал салфетки на мелкие кусочки, пытаясь успокоиться. Температуру Тиму я, конечно, померил, и 39.4 выглядели совсем неутешительными. Куча бумажек заполнила собой уже половину кухонного стола, а дока всё не было. Сидеть рядом с парнем не получилось. Может я и показался ему равнодушным, бесчувственным типом, но он сам не делал попыток сблизиться. Даже имени не назвал… С другой стороны, хочу ли я большего. Мужчины, женщины они появлялись в моей жизни и легко из неё уходили, никаких страстей, истерик или слёз обиды. Может, и было одно исключение, но не с моей стороны, девушка тогда просто заигралась…

В дверь позвонили, и я вскочил, опрокидывая стул.

Дмитрий, после долгого осмотра, взятия нескольких проб крови и ещё каких-то манипуляций с тихим и покорным Тимом, вколол ему жаропонижающее. Мне вручили список лекарств и счёт.

— Сегодня ничего больше не давай. Завтра, если температура поднимется выше 39, то дашь это и половину таблетки вот этого, — он водил по списку пальцем, а я поддакивал и запоминал, — еще пусть принимает витамины, стоят последними в списке. И, Алексей, дай ему отоспаться. Парень сильно измучен и явно плохо питается, килограммов семь-восемь ему следует набрать, могу тебе точно сказать, мне его даже взвешивать не надо. Он хоть кто тебе? — взгляд голубых глаз стал внимательней.

Этот человек лечил меня с детства, был другом Лины, и он всегда искренне беспокоится обо мне.

— Домашний питомец, — ответил ему почти правду.

— Я позвоню, как будут готовы результаты анализов, — вздохнул, надевая перчатки.

— Спасибо, счёт завтра оплачу, — кивнул я. Дмитрий посверлил меня взглядом и вышел.

И правильно, рассказывать мне было нечего.

— Тебе нужно спать и больше есть, — я отобрал одеяло, не обращая внимания на протесты. — А теперь обхвати меня за шею, перенесу тебя на кровать.

— Я и сам могу дойти, — отозвался сердито.

— Можешь, но я тебе не позволю, — взял на руки и понёс. — Господи, ты легче кошки!

— Зато не надорвёшься.

Я устроил Тима на кровати, и он, потянувшись, свернулся клубком. Всегда так спит, что ли? Я где-то читал, что люди инстинктивно скрещивают руки и принимают позу эмбриона в попытке защититься… И от кого нужно защищаться во сне?

Приготовил чаю с мёдом и залил его в термос, попьёт тёплого, когда захочет. Сам потопал в душ.

Я спихнул почти все на своего помощника и заявил, что в ближайшие несколько дней им придётся справляться самим. В первый день мне приходила куча писем ежечасно, по несколько раз на дню звонил менеджер. На второй день люди попривыкли, и меня дёргали реже. На третий и того меньше.

Тим спал сутками напролёт, послушно глотал таблетки, съедал всё, что я готовил. Мне это даже нравилось. Конечно, хотелось, чтобы он поскорее поправился, но я впервые за кем-то присматривал, заботился о другом человеке, и чувствовал себя счастливее, видя, как он поправляется. Засыпал парень, и правда, каждый раз свернувшись клубочком и отодвинувшись к краю. Над этим я собирался поработать в дальнейшем.

Со временем оказалось, что оба любим кофе и рок. Мы сидели на кухне, болтали ни о чём и ели пирожные. Тим почти поправился, остался только кашель. Он встал сварить ещё по порции.

— Кстати, вон там на полке стоит баночка с “Kopi Luwak”.

— Эта?

— Да.

Он разлил по чашкам напиток.

— И что в нём особенного? – принюхался. – Пахнет шоколадом.

— Попробуй.

— Ммм, более насыщенный и мягкий вкус я бы сказал, не так горчит, — он сделал ещё глоток.

А я невольно залюбовался им. Умиротворённое выражение лица, расслабленная поза, полуприкрытые глаза, убранная наверх челка, закрепленная заколками. Совсем домашний в моей синей хлопковой рубашке. Такой… компактный, может, как хамелеон, слиться с обстановкой, а молчание рядом с ним не тяготит.

— Что в нём особенного так и не сказал, — посмотрел на кофе.

— Задумался… Всё дело в необычном способе добычи и ограниченном производстве. Плоды кофейного дерева сначала съедает зверек, называемый лювак, они проходят через его пищеварительную систему и выходят вполне естественным путём. Их моют, сушат и обжаривают.

Во время моей импровизированной лекции лицо Тима всё больше мрачнело.

— Я пил только что кофе, зерна которого вышли из задницы какого-то животного? – он брезгливо отодвинул чашку.

— Угу, лювака. И допивай, всё равно уже поздно, зато мало кто может похвастаться, что пробовал этот сорт, хотя любителей кофе в мире много.

Погипнотизировав напиток, он вздохнул и сделал ещё глоток.

— И почему самое дорогое, чтобы стать особенным, должно сначала побыть в жопе? – хмыкнул он.

Я улыбнулся, глядя в его смеющиеся глаза, и потянул к себе, усаживая на колени. Уткнулся носом в шею и потёрся, обнимая рукой за талию. Второй провёл по спине и скользнул под рубашку. Прикосновение к тёплой бархатистой коже успокаивало. Негромко играла музыка, и пах кофе, самый обычный вечер, я не припоминал, когда мне было вот так же спокойно и уютно. Тим прижался плотнее.

Мне, кажется, я задремал, потому что даже не сообразил куда бежать, услышав звонок мобильного. В спальню.

— Алексей, — это был Дмитрий.

— Слушаю. Пришли анализы?

— Да, — он ненадолго замолчал. – Послушай, не знаю, как сказать… Чёрт, короче, я сдал образцы крови в лабораторию, но там сделали не только общий анализ, но и провели ряд тестов… ИФА в их числе, это иммуноферментный анализ… Лёш, у мальчика положительный ВИЧ-статус. Мне очень жаль, я не знаю, насколько вы были близки, но тебе тоже стоит провериться… — в голове звенело от прилившей крови, и царил абсолютный вакуум. Было такое чувство, что я проваливался сквозь пол и всё никак не мог упасть. – Лёш, ты меня слышишь? Тест стоит повторить, и это не приговор, есть много препаратов, постоянно ведутся исследования. Приезжайте ко мне в больницу, я расскажу подробней, и мы всё обсудим.

— Да, — собственный голос звучал как из глубокого колодца: громко и отстранённо. – Приеду, — кажется, Дмитрий говорил что-то ещё, но я уже нажимал «отбой».

Сука. Убью. Я вспоминал десятки разных историй, когда больные нарочно заражали других людей. Он ведь САМ сел ко мне в машину. Согласился приехать к незнакомому мужчине домой, что было небезопасным само по себе. И это его напоминание про «отвезти в лес и закопать»… Поведение человека, который не думает о завтрашнем дне и ему плевать на себя. Легко отдался мне… Ненавижу. Хочет просто утянуть меня следом…

Никогда еще мои мысли не были такими ясными и кристально чистыми, я мог их потрогать.