Физрук-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 41

— О чем вы?

— Знаете такой расхожий лозунг «Дети — наше будущее»?.. Ну и вот какой-то гений из Академии наук прочел этот лозунг буквально… Он предположил, что в детях заложен некий ген будущего, который разворачивается в процессе взросления. По моему — бред сивой кобылы, но автор гипотезы сумел пробиться с нею на самый верх, и там одобрили его проект по управляемому взрослению. И по всей стране начался отбор юных испытуемых. Разумеется, в обстановке строжайшей секретности.

— Хотите сказать, что теперь дошло и до моих пацанов?

— Не теперь. Это было решено еще до того, как вас сделали классным руководителем.

— Твою ж мать! — вырвалось у меня.

— Вы это к чему?

— Теперь я понимаю, почему мой класс называется экспериментальным!.. Значит, их специально собрали для этого со всех параллельных классов!

— Да, так обычно и делается.

— Тогда к чему эта комедия с добровольностью?

— Формальность, — вздохнул Покровитель. — У нас же — социализм.

— Ах да, я и подзабыл, — пробурчал я. — А мое согласие для чего тогда? Тоже формальность?

— В вашем случае — нет, — ответил он. — Вы не просто классный руководитель, каких много. Вы — лидер. Авторитет для своих подопечных. Вот, собственно, почему я и вызвал вас сегодня на этот разговор.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы вас убрали.

— Убили⁈

— Окститесь! Из классных руководителей убрали. Напишут приказ гороно, директор возьмет под козырек и всё!.. А если вы скажете известной нам особе — да, вас не тронут. Наоборот, назначат куратором группы, даже жалование положат и разные привилегии — небольшие.

— Плевал я на их жалование и привилегии.

— Знаю. Вы человек не бедствующий, хотя и транжирите деньги направо и налево… Кстати, пока вы остаетесь в проекте, вам позволят тратить деньги по своему усмотрению.

— Обложили, как медведя в берлоге…

— Да, они это умеют.

— Короче, выбора у меня нет?

— Выбора нет, но есть прекрасная возможность не дать им изуродовать пацанов своими идиотскими экспериментами.

— А вам-то какое дело до них?

— Откровенно говоря — не до них, а до вас. А вам есть до них. Так что цепочка проста.

— Я понял, — буркнул я. — Ну что, вечер нежных признаний следует считать оконченным?

— Так что вы решили?

— А разве не ясно?.. Писатель был такой, чех кажется… Так он со своими учениками в концлагерь пошел, хотя фашисты его отговаривали… Ну а я чем хуже?

— Я в вас не ошибся! До следующей встречи! — сказал Покровитель и дал по газам.

Звук мотора его «копейки» затих вдали, а я все сидел, уткнувшись в руль, стараясь уложить в голове услышанное. Покровителю не удалось меня ошеломить. Нечто подобное я подозревал. Более того, все как раз очень логично. Создается экспериментальный, уже без всяких кавычек, класс. На него ставят руководителем молодого неопытного и глупого физрука. Потом одна из главных участниц проекта, Илга Артуровна Эглите, «случайно» знакомится с классным руководителем, который, тоже по счастливой случайности, обзаводится отдельной двухкомнатной квартирой.

Ну дальше на него пытаются завести уголовное дело, вероятно — с целью сделать более управляемым, однако еще на ранних стадиях этой операции физрук проявляет строптивость и его переводят на регистр повыше — делают незаменимым добровольным помощником комитета государственной безопасности. Даже делятся частью совершенно секретной информации. И более того — позволяют владеть и свободно пользоваться изрядной суммой денег. И, в конце концов, практически превращают в сознательного участника самого проекта.

Даже вся банда цеховиков, крышуемая капитаном из ОБХСС, идеально укладывается в эту схему! Проект большой, сложный, денег небось жрет уйму, а Минфин, как водится, жмется на официальные-то расходы, не говоря уже о неофициальных, которых масса. А тут как раз очень неплохой источник. И под видом борьбы с нетрудовыми доходами, силовики начинают доить жуликов. Ведь Витек сам признал, что знаком с Ильей Ильичом, правда, сделав при этом вид, что знает за ним что-то очень плохое. Хотя, скорее всего, и в самом деле знает.

Следовательно, и липовое похищение Стропилина и помещение оного на вписке — это лишь часть общего плана. Да и сама вписка — всего лишь конспиративная квартира КГБ. Его умельцы и смастрячили потайную дверь, якобы ведущую в потайную же комнату. В общем, если что-то однажды сработало, сработает и дважды и трижды. А в моем случае — именно так и было. Сначала знакомство с Илгой, потом ее таинственное послание, затем вызволение похищенного Кеши.

Далее — мое знакомство с Ильей Ильичом, смотрящим за теневым бизнесом или кто он там. Мое подключение к его рэкетирской деятельности. А поездка в Москву? Вся эта шпионская эскапада? На самом ли деле я помог схватить агента иностранной разведки или это лишь очередной спектакль? Та же Маша Вершкова, которая осознанно или нет, но выступила курьером местных цеховиков, случайно ли она захотела поехать со мною, да еще в вагоне, где, конечно же неожиданно, очутилась «королева постельных клопов»?

Может, в деталях я ошибаюсь, но в целом всё выглядит именно так. Неясно участие в этом деле Тигры. Ведь это она меня познакомила с Илгой, но ее вполне могли использовать в темную. А вот роль гражданки Эглите мне теперь совершенно ясна. Впрочем, черт с ними со всеми! Пусть играют в свои игры! Мне-то что делать теперь⁈ Соскочить я не могу, пацанов нельзя бросить, особенно сейчас. На растерзание всем этим психологам, лингвистам и госбезопасникам я их не отдам.

В открытую всей этой отлаженной системе сопротивляться себе дороже. Рыпнешься и уберут не только из классных руководителей. Не знаю, в какие игры играет Покровитель, в самом ли деле он ищет собственной выгоды или просто исполняет написанную ему роль, но я ему благодарен за то, что открыл мне глаза на происходящее. Наверняка не до конца, но, по крайней мере, иллюзий у меня теперь несколько меньше. И это мне серьезно развязывает руки. Можно теперь действовать без оглядки на что либо, не терзаясь сомнениями.

И еще. Я окончательно убедился, что идея насчет пацанско-рыцарского ордена совершенно правильная. Тот самый учитель, о котором я говорил Покровителю, он ведь тоже сказку сочинил для детей, обреченных сгореть в печах Освенцима или какого-то другого лагеря… Не помню… Я и про книжку-то эту едва вспомнил, потому что читал ее не я, а Санек… Так вот, надеюсь, что в моем случае дела обстоят не настолько плохо, но если реальность не оправдано жестока, сказка — это единственный путь бегства из нее.

Мотор все еще пыхтел на холостых оборотах, я очнулся от оцепенения, развернулся на пустой дороге и покатил обратно в город. Беспечные граждане родители, которые спят сейчас в частных домах и государственных квартирах. Они даже не подозревают о том, что над их детьми нависла угроза. И исходящую не от кого-нибудь, а от государства. И вовсе не потому, что государство желает их детям зла, наоборот — оно желает им добра или по крайней мере — так думает. Однако порою желающий добра страшнее желающего зла, особенно, если его желание — государственная тайна.

Завтра, вернее — послезавтра же поговорю с Илгой начистоту. Если ей так нужно мое добровольное согласие, пусть расскажет, в чем именно заключаются ее эксперименты? И пусть только попробует не рассказать! Тогда я выскажу ей все, что о ней думаю. Хотя нет. Нельзя раскрываться перед врагом. Если его оружие — тайна, то мое — хитрость. Не гражданка Эглите для меня враг, а все эти люди, которые решили выстроить свою карьеру, нажить моральный и финансовый капиталец на опытах над детьми.

Угрожать своей бывшей я не стану, сыграю в лопушка, который горит энтузиазмом, жаждет помочь советской науке. На войне, как на войне. По возвращению домой, я принял душ, взял большую общую тетрадь, ручку, уселся за стол, но, подумав, не стал ничего записывать. Не стоит оставлять никаких документов. Пусть мой орден существует лишь в Алькиной сказке — а я не сомневался в том, что он ее обязательно сочинит — и в наших мечтах, походах, песнях у костра. И потому оставив ручку в покое, завалился спать.