Ящик водки - Кох Альфред Рейнгольдович. Страница 220

Я не хочу здесь анализировать нравственные и «полководческие» аспекты чеченской войны. Они очевидны. Экономические же последствия этой войны разрушительны.

Я до сих пор не могу себе представить, как можно почти два года вести крупномасштабную войну, в которой задействованы несколько дивизий, войну с применением авиации и танков, расходы на которую не были НИ РАЗУ (!!!) заложены в бюджет.

Вы задаете вопрос: откуда такая идиотически-масштабная политика заимствований на внутреннем и внешнем рынках для покрытия дефицита бюджета, которая осуществлялась последние четыре года? А вы лучше спросите: сколько стоила чеченская война? Может быть, тогда причины кризиса 17 августа вам будут понятнее?

НО ВЕДЬ ЭТИ УСТУПКИ ПРАКТИЧЕСКИ НИКТО НЕ СТАВИТ В ВИНУ «МОЛОДЫМ РЕФОРМАТОРАМ»!

Хотя, на мой взгляд, эти самые «молодые реформаторы» были единственными, кто мог этому по-настоящему противостоять. Или не могли? Тогда почему не ушли? Почему своим присутствием в правительстве фактически солидаризировались с этим маразмом? Кстати, меня этот вопрос тоже касается… Ведь только двумя этими уступками вся работа по реформированию России была едва ли не насмарку…

Да, в России не было либеральных реформ, если их понимать как тотальную либерализацию. Либерализацию по всем направлениям общественной, политической и экономической жизни. Либерализацию, о которой я лично мечтаю.

Были ЭЛЕМЕНТЫ либеральных реформ. Имелись участки, на которых были достигнуты впечатляющие успехи. Были направления, по которым прогресс едва наметился. Были откровенные ляпы. Были сознательные уступки.

И вот есть у меня вопрос. Если у тебя или у команды твоих друзей и единомышленников (включая тебя) есть возможность попасть в правительство, если ты заранее знаешь, что многие важнейшие решения будут приниматься без тебя и даже без учета твоего мнения, если ты заранее знаешь, что многие ключевые посты в этом правительстве будут занимать твои откровенные враги, которые для борьбы с тобой будут использовать все находящиеся в их руках ресурсы, если ты заранее знаешь, что удастся лишь немногое из того, что задумано и что реально нужно сделать, если ты заранее знаешь, что придется идти на очень неприятные и вредные компромиссы, которые потом строгие судьи тебе припомнят, но при этом ты заранее знаешь, что все-таки что-то получится, что-то удастся, где-то прорвешься, – нужно ли соглашаться? Или нужно ждать момента, когда:

– тебе дадут гарантии, что тебя не снимут;

– все посты в правительстве займут только твои единомышленники;

– тебе дадут достаточно времени для реализации всего плана реформ;

– на тебя не будут давить околоправительственные лоббисты;

– Дума примет все необходимые законы и не будет принимать «дурацких»;

– власть тебе принесут на блюдечке с голубой каемочкой и молодой, здоровый президент будет на коленях умолять тебя оказать ему честь вхождения в его правительство?

Я не знаю ответа на этот вопрос. Я нисколько не ломаюсь. Я действительно не знаю. Некоторые выдающиеся политические деятели современности, например, ждут именно такого момента. Дождутся ли…

Иногда мне кажется, что я зря поперся в правительство. Последнее время все чаще. Знаю, что так думают многие. Например, моя жена. И она не единственная, смею вас заверить.

Дилемма между тотальным либерализмом и политикой возможного не имеет однозначного решения. То, что предлагает Авен, очень заманчиво. Так же как и малореалистично.

Справедливости ради нужно заметить, что Авен не отрицает необходимости компромиссов. Однако планка допустимого, на мой взгляд, у него сильно повышена. Как говорится, «не стреляйте в пианиста, он играет как умеет». У нас сейчас есть великолепная возможность послушать исполнение лучших, по всеобщему мнению, пианистов.

Как исполняют!..

Хотя, может быть, я и пессимист. Ну что ж, пусть оптимисты попробуют. Может быть, они будут тверже нас. Только ведь, как известно, пессимист – это хорошо информированный оптимист.

Бутылка девятнадцатая. 2000

– Алик! Вот у нас, значит, 2000 год. Человек при погонах принял страну. А ведь это могло и раньше случиться! Был же такой генерал Лебедь, который всерьез шел в президенты. Или, по крайней мере, думал, что серьезно идет…

– Лебедь – он же вроде боевой генерал, такой десантник, плечи широкие, голос командирский – а взял и подписал Хасавюртовские соглашения. И тем самым остановил войну. Люди перестали умирать. Как наши, так и чечены. Ну да, понятно, что в русской ментальности чечены – это так, не люди, чем больше их сдохнет, тем лучше; русские ведь добрый народ… Но тем не менее. Потом пришел Путин, который из себя штатского строит. И начал эту войну, новую. Хотя это было вовсе не обязательно: после того нападения на Дагестан он мог просто к границам Чечни вывести войска и на этом остановиться. Создать вокруг Чечни санитарный кордон. Надтеречный район отобрать. Прижать их к горам. Все, кстати, так и думали, что он на этом остановится. Но он решил штурмовать Грозный, и началась новая война. Он дальше начал наступать, опять люди начали погибать. И вот в итоге Путина любят, а Лебедя – не любят. Объясни мне это!

– Не знаю, почему ты от меня постоянно требуешь, чтобы я объяснял все происходящее. Еще меньше мне понятно, почему я берусь это делать. Но это другой вопрос. Ну что же… Вот и сейчас, как обычно, я тебе все объясню. Так знай же: причина тут та же, которая лежит в основе успеха мыльных опер, дешевых сериалов для простого народа. При том что это все, как известно, чистая халтура: каждая серия длится один час, а снимается час десять.

– В режиме реального времени, что ли?

– Ну. Почему дешевые сюжеты пользуются успехом, почему снимаются халтурно, почему это людям дико нравится? Почему любят Путина, а не Лебедя? Да потому что люди хотят чувствовать свою причастность к великим событиям! Ведь человек страстно желает думать, что он живет не только для того, чтобы завтракать, ходить на завод, срать, похмеляться и блевать. Он хочет верить, что какие-то у негоесть высокие задачи. Что он причастен к великому. Вот почему люди берут автографы у популярных киноартистов? Ты это понимаешь?

– Нет.

– А потому что зрители-фанаты таким манером оказываются причастными к великому! Вызывают в себе такое чувство. Человек говорит: вот видите, я взял автограф у Тома Круза – стало быть, я практически такой, как он. Ну близок к нему. А если это девушка, то ей кажется, что она ему как бы дала, Крузу этому, получив его автограф. У меня был такой expiriens: я взял для одной девушки автограф у Тома Круза. В Голливуде. Надо было видеть ее глаза, когда я вручал ей обрывок бумажки с росчерком этого маленького парня, который непонятно на чем выезжает. (У нас даже Киркоров и тот повиднее: сам под два метра, кудрявый такой, глазки масленые, а Круз – мелкий, постный, однообразный…) Так той девушке, короче, было очень приятно.

– И она тебе сразу дала.

– Да ну. Это была просто главбух или что-то такое.

– Ты даже не поимел ее?

– Не-а.

– Ну как же! За автограф Тома Круза – можно было бы. Е…ля – это же товарно-денежные отношения.

– Ну не всегда же. Бывает же и по любви, то есть даром. Я тебе так скажу, чтоб ты знал: в принципе надо приставать только тогда к даме, когда слюни текут. А не просто дежурно, автоматически, идя мимо. Так значит, причастность к великому. Человек думает: «Я веду жалкую жизнь, даже в пивную не хожу, пью у себя на кухне. Не принимаю никаких решений, не бываю в Париже по делам… Но зато вот у меня есть автограф Тома Круза, и я таким образом как бы приближен к Голливуду – к звездам, к счастью». Так, значит, что предлагал людям Лебедь? Он предлагал удовлетворение жалких, ничтожных ежедневных потребностей: чтобы вас не прирезали, чтоб вы, придя с работы, выпили пива, сидели дома и спокойно смотрели ТВ, а не бегали с автоматом, подставляя башку и ставя свою жопу, как говорят американцы, на линию. Ясно, что это мелко, буднично. Неприятно думать, что жизнь проходит зря. И тут появляется Путин и говорит: «А вот сейчас мы восстановим империю и реанимируем всю ее былую славу!» И тогда каждый русский через эту мечту о построении империи получит законное право чувствовать себя великим. Видите, мы пошли завоевывать Кавказ – а не во двор в домино играть или там на рынок за мясом. Человек поднимается, растет в собственных глазах. Понимаешь?