Ящик водки - Кох Альфред Рейнгольдович. Страница 226
Теперь, находясь в 2005 году, все уже прекрасно понимают, что у Гусинского не было ни единого шанса сохранить свою медиаимперию, особенно с такими фатальными, превышающими все разумные пределы долгами. Я же уже тогда понимал, что своим отказом от 300 миллионов Гусинский совершает, может быть, самый глупый поступок в своей жизни. Но, как говорится, «если Господь хочет наказать человека, то он отнимает у него разум».
Вот они лежали – на блюдечке с голубой каемочкой. Бери – не хочу. Опять повторяется самая часто встречающаяся ошибка: неправильное представление об альтернативах. Гусинский считал, что альтернативой тремстам миллионам является хай, который он поднимет на весь мир. Запад грудью станет на защиту свободы слова в России, Кремль испугается и отступит.
Реальная же альтернатива состояла в том, что никакой Запад ни за кого не вступится, а если не хочешь продать за деньги, притом огромные деньги, деньги, которых реально «Медиа-Мост» не стоит, то заберут по суду, за долги. Тем более что долги и придумывать не нужно, они на самом деле существуют.
Сделка была сорвана. Мы по инерции подали в суд иск о понуждении к выполнению обязательств – Гусинский контракт-то подписал! Но особого энтузиазма у нас не было. Все акции были на оффшорах, а решение российского суда для них юридически ничтожно. Нужна была добрая воля Гусинского. Я плюнул и подал иск в суд на взыскание просроченного долга. Перспектива банкротства «Медиа-Моста» стала неотвратимой. Фактически Гусинский своим демаршем не оставил «Газпрому» никакого другого шанса урегулировать проблему долгов.
Прошел месяц. Вдруг мне позвонил Андрей Цимайло и сказал:
– Вот смотри. Мы с тобой начали делать работу, которую и ты и я считали правильным способом решить все наши проблемы. Потом влезли эти красавцы – Малашенко с Лесиным, со своими дурацкими контрактами и еще более дурацкими приложениями номер шесть. Вся эта ахинея навернулась медным тазом. Может, мы вернемся к той работе и продолжим ее? Я разговаривал с Вовой (имелся в виду Гусинский. – А.К.), он в принципе согласен. Другого-то выхода нет…
– Ну давай. Я не возражаю. Давай сделаем вид, что ничего не было.
Я полетел в Лондон встречаться с Гусинским. Гусинский встретил меня радушно, как ни в чем не бывало. Мы с ним отобедали в индийском ресторане. Он оказался поклонником именно этой кухни. Ел он много и с удовольствием. За раз съел целого цыпленка и выпил литр пива. Он мне сразу заявил:
– Слушай! Давай забудем все, что между нами было, и попробуем построить отношения заново.
Я чуть не обалдел. Это ж надо, а! Как будто не было оскорблений в прессе, не было реальной работы по моей посадке в тюрьму. Не было разгрома нашего правительства. Не было дефолта. Не было седых волос моей матери. Обысков по десять часов подряд в присутствии детей. Не было хватаний за грудки, угроз. Вот уж действительно: ссы в глаза – божья роса. Я в эту минуту понял, что Гусинский абсолютно безнадежен в своей любви и снисходительности к себе. Я хмыкнул и сказал:
– Что ж. Давай попробуем. Только ты уж в этот раз меня не обмани. Иначе прятаться в Лондоне нужно будет не только тебе, но уже и мне. Слишком многих мне нужно будет убедить отказаться от силового решения в пользу мирного. И слишком высока будет цена провала переговоров для меня лично.
– Нет, старик, на этот раз я тебя не кину.
На том и порешили. Мы вернули деньги из «Дойче банка» в «Газпром». И продолжили прерванную работу. К середине декабря новый контракт был готов и подписан. Киселев его хвалил по телевизору как сделку, которая демонстрирует собой взвешенный и мудрый подход с обеих сторон. Осталось только выполнить этот договор. Но это уже совсем другая история, которая случилась в 2001 году.
– Задача была, насколько я понимаю, такая: масс-медиа у человека отнять, а самого при этом не трогать.
– Да. Да.
– Государство занималось своим вопросом…
– Я не знаю, чем занималось государство! Государство все время дурковало… Причем меня не предупреждали, что оно будет дурковать! Гуся, например, посадили… Ну зачем?
– Скажи, пожалуйста, Алик! Сегодня ты не жалеешь о том, что ходатайствовал за скорейшее освобождение Гуся?
– Нет. Вообще я считаю, что людям нечего делать в тюрьме. Даже убийцам.
– А куда их девать? Это тебе вопрос на засыпку.
– Убийц надо убивать.
– Ну допустим. А остальных? Воров там разных?
– Штрафовать и выпускать.
– Смелое решение. Хотя – подходы разные бывают. Раньше, помнишь, ловили конокрада и засовывали ему в жопу осиновый кол.
– И жгли его. Но сначала – кол в жопу. Помнишь, был такой документ: «О сожжении конокрадов Тульской губернии»?
– Документ? Если говорить о нестандартных подходах, об альтернативах, – все же лучше на киче париться конокрадам, чем с колом в жопе поджариваться на костерке. (Кол – он, может, как раз для растопки вставлялся.)
– Нет-нет. С колом в жопе лучше, конечно. Я утверждаю, что лучше с колом в жопе умереть! Тогда будешь знать, что коней воровать плохо – могут и кол в жопу засунуть. Есть, кстати, преступления, за которые русский народ не так строго судит.
– Например?
– Мошенничество. Или, например, уклонение от налогов – русский народ за это вообще не судит. А государство почему-то очень сильно судит. Странно…
– Что же нам делать? Ты что предлагаешь?
– Отдать все народу на усмотрение. Если ты коня украл – вот тебе кол в жопу. Если малолетнюю изнасиловал – мы тебя, сука, между березами порвем. А если ты от налогов уклонился…
– …то проставься ребятам.
– Да, проставься ребятам – и дело с концом. А то у нас кто малолетнюю изнасиловал – те с условным сроком. Зато кто налогов недоплатил – те в тюрьме…
– Да-да, действительно… Но я вот тебя слушаю сейчас, а думаю о другом. Меня снедает грусть-тоска при мысли о том, что мой референдум фактически проведен…
– Да.
– А я не привлекался и не участвовал. Вообще все-таки интересно узнать – какая же она, воля большинства.
– Эта воля мне известна. С большинством все ясно. Но вот Каха Бендукидзе утверждает, что нужно специальное исследование относительно мнения меньшинства.
– А, он хочет открытой дискуссии!
– Да.
– Я тебе говорю ровно о том же – и я хочу открытую дискуссию. Но, поскольку мы уже решили вопрос на сегодняшний момент со свободой слова, то мы знаем, как эта дискуссия будет выглядеть. Приблизительно как сейчас вон пенсионеры друг друга перебивают, орут – долой все льготы, дайте нам бабками, потому что так лучше всем. То есть спасибо партии за ее новую заботу.
– Да.
– Вот приблизительно мы уже видели уровень дискуссии, так что скажи Кахе, что можно на этом сэкономить.
– Давеча мы с тобой ехали в автомобиле в ресторан Il mulino, так как раз по радио выступала известная гимнастка Лариса Латынина. Она говорила, что, конечно же, в деревнях людям будет лучше от реформы льгот. Как будто она в деревнях жила когда-то! Ну, с другой стороны, она права – на хера в деревнях людям льготы на общественный транспорт? Объясните мне, дураку!
– Увы, нам не показывают того, кто бы говорил: «Не трогайте мои льготы, на хер мне ваши бабки. Скоро будет инфляция, и они просто спалятся, как это обычно бывает в таких случаях. Не зря ж объявили про выпуск пятитысячной банкноты». Хотя проскакивает еще крамола. По ТВ мелькнул плакат в руках пенсионера: «Меняю льготы на доходы Зурабова». Хорошо, да?
– Ну, это он замахнулся… Это нечестно! Это же просто ниже пояса. Мы же писали в прошлом томе, что чиновники себе увеличили зарплату в разы, а учителям – хрен.
– По-хорошему, Зурабову вообще не надо платить. Обеспеченный человек. Он же чисто из любви к государству трудится…
– Для развлечения.
– Ну, как некоторые любят водить машину. Хотя и есть бабки, чтоб нанять шофера!