Мичман Империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр. Страница 45

Проводил администратора и, задёрнув шторы, чтобы с улицы за мной не подсматривали, проверил квартиру. Чисто. Никаких скрытых камер или устройств подслушивания. Вторая часть плана выполнена. Проникновение прошло успешно. Теперь завершающий штрих.

Посмотрел поиском, что в коридоре никого нет, и спустился вниз к консьержу. Узнал у него, как быть с онлайн заказом еды из ресторана. Пообещал прислать данные курьера, если что-то закажу, а потом поднялся на лифте обратно. Только в этот раз ошибся на целый этаж. Якобы с непривычки.

Прошёл по коридору туда-сюда, разыгрывая перед камерами удивление. Даже выругался пару раз рядом с ними, а заодно подметил, что все они беспроводные. По ходу спектакля запустил щупальце в квартиру Гущина. Толик отсутствовал.

Вернувшись к себе, подключил инфопланшет к местной сети и запустил взлом сервера безопасности. Хорошо, когда есть набор флотских алгоритмов, а объект не блещет защитой. Пять минут показались вечностью. Гаджет перехватил управление всеми камерами и сигнализацией, а я смахнул пот со лба, словно лично вскрывал местный сервак.

Как же здорово всё складывается! Осталось чуть-чуть. Завершающие аккорды, так сказать, а потом затаюсь в квартире Толика, дождусь его и допрошу с пристрастием. Ух, аж руки задрожали от предвкушения. Всё расскажет, никуда не денется.

Создал в служебном приложении закольцованное видео пустых коридоров. Запустил его. Затем, включив сигнал «не беспокоить», снова покинул свою квартиру и поднялся к двери Гущина.

Пару раз глубоко вздохнул, унимая желание поскорее ворваться внутрь. Мысленно проверил, ничего ли не забыл и приложил инфопланшет к замку. Сервер безопасности сформировал на нём сигнал электронного ключа ротмистра. Запорный механизм тут же щёлкнул и квартира Толика встретила меня темнотой.

Свет включать нельзя. Шаг, за спиной закрылась дверь, и под ноги тут же бросился какой-то пуфик. Переступил, перешагнул, и в колено ударила тумбочка. Отступил и под ногами что-то пискнуло. Врубил поиск, а затем фонарик.

Бардак царил знатный. Шторы задёрнуты, по полу разбросаны вещи. Либо Анатолий знатный свин, либо в спешке собрался и уехал. Либо…

Вдруг луч фонаря выхватил Гущина из темноты. Он сидел в кресле и целился в меня из пистолета.

Глава 21

Сознание раздвоилось. Восприятие ускорилось. Резко уронил фонарь и ушёл в сторону. Луч света ударил в стену. Под ногой хрустнули осколки стекла. С глухим звуком отфутболился от ботинка какой-то коробок, указывая в темноте на моё положение, но Гущин не стрелял. Он даже ничего не говорил.

Я пригнулся к полу. Медленно, аккуратно, избегая шума и лишних движений переместился в право. Поисковые щупальца метнулись вперёд, в стороны, но везде было пусто. Чертовщина какая-то.

— Здравствуй, Толик, — негромко произнёс я, и перекатом ушёл в лево, распластался на полу и затаился.

И снова тишина. Ни ответа, ни привета, как говорится. Что-то не замечал за Гущиным такой выдержки. Да я даже шороха от его движений не слышу, чего уж говорить о дыхании…

В памяти, словно кадры в замедленной съемке, прокрутилась наша встреча. А дышал ли Толик?

Прикинул вероятности, мгновенно обмозговал версии и, поднявшись на ноги, подошёл к стене и зажмурился.

Щёлкнул выключатель, и комнату залило ярким светом. Даже сквозь веки пробивало.

Приоткрыл один глаз. Гущин всё также сидел в кресле. В руке пистолет, в голове дыра.

Захотелось свалить куда подальше. Даже дёрнулся к входной двери, никакие техники контроля не помогли. Но быстро взял себя в руки и глянул в инфопланшет на камеры видеонаблюдения.

Коридоры пусты, консьерж на месте, смотрит телек. Чисто и спокойно: никто не бежал в гости к Гущину. Значит не ловушка, время есть.

Снова посмотрел на Гущина, подошёл ближе и спросил:

— Как же так, Толик?

На ногах домашние тапочки и простое трико. Рубаха прикрывает торс. Расстёгнута у ворота, и оттуда выглядывает повязка на плече.

Глаза распахнуты. В них застыло удивление. Рот приоткрыт, будто Гущин хотел что-то сказать, да не успел. Скорее всего, вскрикнул от боли, хотя смерть была мгновенна.

Края раны обуглены, внутри… Не важно, что там внутри. Стреляли из плазменного пистолета в упор. Вон он в руке зажат. Жалкая попытка выставить всё за самоубийство. Даже не знаю, какой эксперт подпишет заключение: нельзя застрелить себя под таким углом.

Встал на одном месте и обвёл помещение взглядом. Если хотели всё выставить за самодеятельность, то где-то здесь должна быть записка.

Конечно же я имел ввиду какой-нибудь гаджет с записями, и не ожидал найти архаичный листок бумаги на тумбочке рядом с креслом. Но, что есть, то есть.

Бокал с остатками алкоголя прижимал к столешнице страницу из блокнота, а с неё кричали крупные буквы:

— Да пошёл ты!

Подчерк кривой, сразу видно, Анатолий не относился к любителям прописи, но написано отчётливо. Доходчиво я бы сказал.

Переключил инфопланшет на тревожный мониторинг камер доходного дома, а сам стал искать остатки индекса убийцы.

Стерильная чистота. Что ж, это не ново. Стиль знакомый.

Глянул на камеры, убедился, что всё чисто, поднял с пола барный стул и, задумавшись, присел на него. Почему тебя убрали, Анатолий? Ты же член команды. Хотели выставить всё, как самоубийство, но ты не стал подыгрывать. Но почему? Что ты сделал? Чем помешал? Отказался от прошлых договорённостей? Изменил условия сделки и что-то новое попросил?

Если попросил, почему тебе этого не дали? Люди, что действуют в заговоре с лотереей могущественные. Смешно думать, будто это в первый раз такое. Значит, у них всё схвачено и есть чем заинтересовать продажных чиновников, и жандармов. Да они любую сумму денег могут дать, если подумать о призовом фонде лотереи.

Что-то нереальное попросил? Но что?

Пока думал, мой взгляд скользил по комнате. Обивка дивана вспорота. Ящики из комодов выворочены, а бельё раскидано по полу. Из стены торчит открытая дверца сейфа, его содержимое валяется рядом. Ковер на полу топорщится складками: под него явно заглядывали. Хм.

Прошёл в спальню. Картина повторилась. Матрас вспорот. Шкафы распахнуты, а вещи раскиданы. Решётка вентиляции под потолком вырвана и из дыры развивается клочок пыли.

Никогда не сталкивался со следами обыска, только в кино видел. Но это не помешало понять: здесь что-то искали. А раз так, значит, Толик торговался. Значит, ему было чем прижать партнеров по сговору. Имелся компромат.

Что же такого ты потребовал Толя? Именно потребовал, с компроматом не просят. Что, раз они не смогли выполнить и избавились от тебя? Захотел выйти из игры? Почему?

Поднял с пола погасшую голорамку. Она до этого стояла на тумбочке около кровати. Провёл пальцем по боковине и появилось изображение.

Гущин улыбался и обнимал приятной внешности блондинку, к ним прижимался радостный мальчишка. Они всей семьёй находились в аквапарке. Надо же, а Толик не обманул. Правду рассказывал тогда в автомобиле.

Поставил рамку на место, вернулся в гостиную и задумался. Убийцы нашли, что искали? Да неважно, на самом деле, я точно не найду, потому что не знаю, что искать. Посмотрел на Толика, переступил с ноги на ногу. А кто знает?

— Я знаю, но…

Сзади!

Крутанулся. Пригнулся.

— … в интересах следствия эта информация не разглашается, — капитан Сычкин говорил с экрана телевизора.

Как он…? Под ногой что-то хрустнуло. Кинул взгляд — модуль управления жвачником…

Фух.

Видимо, наступил на него и включил.

— Обвинение серьёзное, за голову офицера флота объявлена награда, Вы ведёте поиски, — едкие интонации журналиста просто кричали о его наглости. — Но вы отказываетесь сообщить причину. Какие мотивы у мичмана Турова? Что послужило причиной конфликта с ротмистром Гущиным? Где сам ротмистр, наконец? Почему его нет на конференции?

Сычкин буравил журналиста тяжёлым взглядом. Выслушал. Скрежетнул зубами. Это вот прям крупным планом показали. Настолько крупным, что надпись «прямой эфир» в углу экрана оказалась у капитана на скулах.