Мичман Империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр. Страница 55

— Ну что, сотрудничать будешь? — спросил правый и положил на стол мой китайский инфопланшет. — Отменяй розыск.

— У меня такой же сундучок есть, — кивнул я на ящик, — даже два, так что не страшно.

— Нет, он определённо мне нравится, — проговорил левый, — храбрый парнишка.

— Ты всегда так говоришь, тебе лишь бы сломать кого покрепче, — отозвался правый. — Начинай уже, посмотрим, как он запоёт.

В плечо кольнуло. Левый, незаметным глазу движением воткнул иньектор.

— Твоя сила может слегка проявится, но вряд ли, да и нам нестрашно у нас индекс под полтинник, так что ты ничего не сделаешь, зато чувствительность вернётся.

Минут десять посидели в молчании, а потом я вновь почувствовал свои пальцы. Почувствовал каждый сантиметр тела. Это ощущение одуряло, бил в голову восторгом. Я, снова я! А затем…

Ноготь с треском обломился и сорвался с пальца, оставшись в тонких щипцах.

— ААА…! — заорал я, что было сил, на глаза навернулись слёзы, вырвал руки из хватки, попытался вскочить, подуть на палец, потрясти им.

Не получилось. Правый оказался рядом и надавил на плечи, удерживая меня на табурете.

Рванули второй ноготь. Игла впилась под третий. Руку пронзило до виска, отразилось в пятки. Тело скрутилось. Мир взорвался калейдоскопом боли, и я завыл.

Где же сила, Волков говорил, что техника мертвеца спасает. Диверсантам нестрашны пытки. Силы нет…

— Будешь сотрудничать? — левый дал передышку и провёл скальпелем по моей щеке, затем по рукам, предплечьям… Хлынула кровь.

Силы нет, я не могу почувствовать себя стулом, столом, бетоном. Отринуть ощущения, нырнуть в спокойствие, раствориться в молекулах мира.

Тело дёрнулось, в щипцах левого оказался ещё один ноготь.

— Сейчас поработаю с нервами, — оскалился он, схватил меня за руку и воткнул тонкую иглу в локтевой сустав, а я с удивлением смотрел на ноготь в щипцах.

Боли не было.

Силы не было, но и боли не было!

Как⁈

Прислушался к себе. Ощущения… ощущения… ощущения… Так себя, наверное, чувствует пыль на ветру. Лёгкость, безразличие куда лететь, лишь бы ветер был или сквозняк какой. Да точно, так она себя и чувствует, наверное.

Неужели я в трансе мертвеца? Но как? Силы же нет!

С удивлением увидел, как несколько игл втыкаются в локтевой состав, но я ничего не чувствую.

Надо проверить. Потянулся целой рукой к покалеченной ладони, взялся за палец и с хрустом сломал его.

Палачи уставились на меня во все глаза, а я заржал. Дико и громко как конь. Сменил интонации, и заголосил победным колоколом, а потом запел:

Мы морпехи, мы морпехи!

Морские волки черной пустоты.

Там где мы, там у империи успехи…

Допеть не дали — врезали по лицу. Голову откинуло назад, челюсть клацнула, зубы прикусили язык и рот наполнился кровью. Пришлось замолчать. Сплюнул красным и весело оскалился на левого.

— Нда, недоработка, — развёл руками тот.

— В смысле? — правый обошёл меня и уставился на товарища.

— Ошибочка вышла, он не сбешник, а морпех, — поморщился левый. — и владеет техникой драугра, так что пытать смысла нет. Ведь так? — он посмотрел на меня.

— Кхгхы, ага, — поперхнулся я кровью.

— Сычкин, удод, — процедил правый. — Совсем нет смысла?

— Ну, — протянул левый, — есть один способ, пятьдесят на пятьдесят, конечно, и зависит от совершенства владения техникой, но там…

— Так давай, пробуй, — потребовал правый, ударив кулаком по столу.

— Не нукай, не запрягал, — отрезал левый. — Сперва доложусь Гене, а потом подготовлю место, здесь такое не провернуть.

— Сколько времени надо?

— Четыре дня на подготовку комнаты хельхейма в клинике, ещё пара для мариновки клиента, — задумавшись, ответил левый.

Собрал пыточный инструмент и похлопал меня по плечу.

— Не прощаемся, морпех, — протянул он, растягивая рот в кривой ухмылке, явно предвкушая развлечение, и тут же добавил: — ты как шкатулка с секретом, посмотрим, что у тебя внутри.

Решил ему подыграть. Сплюнул кровью и оскалился в ответ:

— Будет весело. Обещаю.

Глава 25

Иллирика открыла глаза, откинула одеяло и встала с постели. Ни эмоций, ни звука, только чёткие, выверенные движения. Словно робот она повернула голову и посмотрела в сторону.

Варенька, иногда подёргивая ножкой, сладко спала в люльке рядом с двуспальной кроватью. Почти впритык. Пройдёт совсем немного времени, и придётся ставить детскую кроватку.

Лира тихонько прошла к стенной нише шкафа. Молча открыла дверцу и сняла с вешалки чехол для одежды. Положила его на кресло. Вжикнула молния и показался чёрный наряд.

Просторное, строгое платье укутало девушку, словно туча. Скрыло изящность и гибкость девичьего стана. Плетёный пояс перехватил талию. Чёрный платок спрятал волосы и плечи, оставив миру только бледное, с решительно сжатыми губами лицо.

Лира бросила последний взгляд на дочь и вышла из комнаты.

Не издали звука ступеньки лестницы. Не сбили с пути опьяняющие, вкусные ароматы из кухни. Не заперта оказалась дверь в пансион.

Рассветные лучи уже разогнали ночной мрак. Приветствовали девушку теплом, но она не остановилась понежиться. Пересекла лужайку, и повернула в сторону штаба морского флота.

Она шла вдоль дороги. Прямая спина и гордо поднятый подбородок. Её глаза решительно смотрели вперёд.

Позади оставались жилые коттеджи и доходные дома. Редкие прохожие оборачивались ей в след. Проезжающие мимо автомобили притормаживали и провожали её взглядами водителей и пассажиров, а она всё шла и шла.

Впереди показались первые здания штаба. Дежурный на кпп вышел на встречу, распахнул ворота, но Лира свернула в сторону, на узкую тропинку в парк.

Высокий кустарник сменил подстриженный газон. Появились высокие, с толстыми стволами, раскидистые деревья. Тень от крон спрятала Лиру от солнца, а тропинка всё вилась и вилась, пока не привела к кованой ограде, за которой возвышался храм.

Лязгнула стальная калитка. Шаркнули подошвы о каменную паперть. Заскрипела тяжёлая деревянная дверь и на Лиру пахнуло ладаном.

Иллирика миновала притвор. Прошла в центральную часть храма и замерла. Её губы зашевелились без звука, но можно было прочитать:

— Не за себя прошу, Господи. Прошу, помоги…

Правая рука поднялась: три пальца сложены вместе. Коснулась лба, живота, правого плеча, левого…

Сзади послышался скрип, затем лязг и кто-то прокричал:

— Подъём, Туров!

* * *

Сон! Это был сон, застучало у меня в голове, как только открыл глаза, и взгляд упёрся в бетонный потолок. Спиной ощутил жесткие нары сквозь тонкий матрас: я всё ещё в камере на Гусь-Налимске. Но, Господи, какой же реальный сон. Будто я находился там, и шёл, нет, летел рядом с любимой. Смотрел на неё…

А точно ли сон? Откуда во мне уверенность, что именно так сейчас и происходит на самом деле? Почему я… Да, я знаю, она в храме и молится за меня. Что происходит? Как такое возможно?

— На выход, Туров!

Голос из коридора отвлёк от мыслей. Вернул в реальность. Надо собираться, потом обмозгую сон. Кстати, надо бы купить сонник или поговорить с кем-то знающим.

— На выход, Туров! Не заставляй нас применять силу.

Интересно, кто там такой смелый?

От угроз всплыли воспоминания последних четырёх дней.

* * *

После пыток палачи ушли не попрощавшись. Только исчезли, как в комнату ввалился надзиратель. Ойкнул и выскочил обратно в коридор. Тут же вернулся вместе с доком.

— Налимовы дети, — ругался доктор, порхая вокруг меня и колдуя с аптечкой. — Пиранью им в штаны, как посмели, запрещено же! Как⁈

— Спасибо док, — впервые заговорил с ним и он замер от неожиданности, главное, отвлёкся от своего кейса.

— Молчи, не надо говорить, сейчас легче станет, но без капсулы всё не восстановлю.