Мичман Империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр. Страница 7

— Очевидная самозащита, — произнёс Никифор Андреевич, когда доклад закончился. — Сами спровоцировали…

— Да погоди ты, Андреич, — поморщился капитан, прерывая безопасника, и посмотрел на меня. — Тут я сам видел, а тех пятерых действительно ты?

— Сами виноваты, — снова вмешался Никифор Андреевич, — не рой яму другому.

— Он это, он! — зазвучало из толпы, — ещё и вышел потом, гад, злорадствовал.

— Тихо! — взревел капитан, и все замолчали

— Да, — ответил я, пожав плечами. Смысла отпираться не было, да и не хотелось. — Но не злорадствовал, на слабаках не самоутверждаюсь.

— О как, — удивлённо поднял брови капитан. — Как же тебя зовут, боец, что вокруг слабаки?

— Мичман морской пехоты Ростислав Драгомирович Туров, — представился я, вытягиваясь по струнке. — Временно командирован, как младший следователь СБФ.

Шум толпы утих. Снова наступила тишина.

— Рррдрр… Драгомир… Туров, — вдруг засмеялся капитан, захлебываясь словами. — Тот самый Туров?

— Не знаю, что вы имеет в виду под тот самый, — покачал я головой, не понимая, от чего он так развеселился, и уточнил: — Но да, Драгомир Воиславович Туров мой отец, тоже служил в морской пехоте. Вы знакомы?

Капитан схватился руками за живот и заржал в голос. Всё громче и громче. В захлёб. Как истинный боевой конь, с конопляного поля.

А может и правда? Кто его знает, что в еду подмешать могут. А может, злоупотребляет и дёрнул коньячку?

Я принюхался. Вроде не пахнет. Что же отец такого сделал, что он так хохочет?

— Тот самый… хах… отец… — пытался говорить капитан сквозь ржание, — служил… — у него даже слёзы проступили на глазах.

— Ну да, — пожал я плечами, вообще не понимая, что происходит. — И Дед служил на флоте.

— И Дед…хах… тот самый… аха-хах.

Морпехи молчали и сверлили меня взглядами. Странными взглядами. Непонятными. Даже те, которых валял по палубе. Стояли с открытыми ртами и глазели. Я глянул на безопасника. Никифор Андреевич тоже смотрел по-другому. Не как раньше.

Да что здесь происходит?

Глава 4

Я стоял под десятками взглядов и молчал. Смотрел, как надрывается капитан и ничего не понимал. Никто не спешил с объяснениями.

— Тот самый отец, ой… — протянул капитан всё ещё смеясь, он утирал слезы тыльной стороной ладони и только начинал успокаиваться. — Рассмешил, охх… тот самый.

— Ваше высокоблагородие, — я не выдержал, и холодно спросил: — Вы знакомы с моим отцом? Чем он Вас так рассмешил?

Реально напрягает уже. Не знаешь, в морду бить, или самому смеяться: и то и то чревато. Но, если он сейчас оскорбит батю… держите меня семеро.

— Да при чём тут твой отец? — капитан резко пришёл в норму.

Хотя серьезности на его лице не было: рот застыл в широченной улыбке, а в глазах плясали весёлые чёртики, но смех прекратился.

— Вы его упоминали, — пожал я плечами, сбавляя градус мороза в голосе.

— Да ты, — он улыбнулся ещё шире, — ты тот самый Туров?

— Не понимаю, какой самый…?

— Ты на Тау Метам был в звании старшины?

— Так точно, — кивнул я, всё ещё не понимая, к чему он клонит.

Капитан вдруг осклабился, и протянул мне правую руку. Так открыто и по-доброму выглядел жест, что я тут же пожал её.

— Рад познакомиться, твоё благородие, — он положил сверху вторую ладонь, затягивая рукопожатие и громко объявил: — господа морпехи, горд представить вам кавалера ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени посмертно, мичмана Ростислава Драгомировича Турова. Ура!

Ура! Ура! Ура! Раскатилось троекратно по столовой. У меня аж уши заложило от неожиданности, а капитан продолжил, торжественно улыбаясь:

— Именно он, после гибели старших офицеров, возглавил отделение кадетов академии! — его глаза сверкнули, грудь расширилась на вдохе, и мощный бас полетел дальше: — вы знаете их, как мертвецов! Они совершили невозможное. Не только выжили, но и сорвали засаду врага на наш флот, подарили победу своим братьям по оружию! Господа, Ура!

Ура! Ура! Ура!

Неожиданно! Откуда они только узнали? Даже не знаю, что и сказать. Чувство гордости за моих бойцов накатило, но непривычно как-то… А, да к чёрту.

Сделал морду кирпичом и спокойно оглядел толпу морпехов. Задержался взглядом на некоторых лицах. Если это известность, то мне не нравится. Слишком много интереса в глазах. Приятно, конечно, но подвиги должны быть в тишине. Да и восхищаются пусть на расстоянии.

— А ты говоришь отец, — хмыкнул капитан, отпуская мою руку. — Ты и твоё отделение уже сами знаменитости.

— Да, как-то не ожидал, — я растерянно пожал плечами.

— Никто не ожидал, — улыбнулся капитан, — представь, как я удивился, когда бойцы попытались проучить безопасника, а это ты, кстати, — он глянул на меня заинтересованно, — как так вышло?

— Да, как-то по глупости, — я снова пожал плечами. — На стипендию повёлся.

Не знаю, как-то неуютно себя ощущал в центре внимания. Приходится напрягаться, и быть невозмутимым. Ещё и нос зачесался. Блин.

— Ага, как и все до тебя, — рассмеялся капитан, а Никифор Андреевич поморщился. — Ну, ничего, по глупости и страсти начинаются самые интересные приключения, — он хлопнул меня по плечу, и предложил: — пойдём к офицерам? Познакомлю, дёрнем пару рюмок, пообщаемся.

Не-не, только не это. Выпьют, начнут своими похождениями хвастаться. Потом кто-нибудь по пьяни обидится, а мне жить с этим. Никаких попоек со штабными, от этого только вред.

— Благодарю, — кивнул я, — мне бы с бойцами остаться. Разговор закончим, да и чай допить надо.

— Ну, как знаешь, — хмыкнул капитан, — моё дело предложить. До встречи.

Он развернулся и пошёл к своему месту.

— Лучше бы к офицерам пошёл, — шепнул мне на ухо Никифор Андреевич, когда проходил мимо, вслед за капитаном, — матросы на занятиях уже месяц смотрят записи ваших боев. Ты их кумир.

Да вашу ж торпеду! Я огляделся. Морпехи, с восторгом в глазах, медленно сужали круг.

* * *

Действительно, лучше бы к офицерам пошёл. Сделал бы вид, что меня развезло, и свалил. Пусть и с небольшим уроном к авторитету. На молодость бы списали.

Морпехи же сами были моложе меня. Задавали кучу вопросов. Интересовались мной, бойцами моего отделения. Особенно популярными в их глазах были Гвоздь, Гусаров, Пруха с Феей и, неожиданно, Мелконян, который потерял руку в бою с невидимкой.

Самый популярный вопрос: «боялся ли я?». Как на такое отвечать? Скажешь: «нет» — не поверят. Скажешь: «да, поджилки тряслись» — авторитет себе испортишь.

Кто-то даже спросил, не думал ли я использовать ездовых черепах?

Нет, они не пытались меня как-то принизить или затроллить. Не задавали каверзных вопросов специально. Просто восхищались, как первоклашки и это раздражало. Уже через час общения хотелось отвесить подзатыльников самым любопытным. Через два часа хотелось раздавать тумаки всем.

На помощь пришёл побитый мичман. Отличный пацан, кстати. Коляном зовут.

— Ростислав Драгомирович, — начал он, перекрикивая остальных, — где Вы научились так драться?

О! Вот тут и выяснилось, что они не из академии, а из училища морской пехоты имени Германа Волкова. Есть такое военно-учебное заведение для подготовки рядового состава и унтеров на задворках нашего округа.

Сказал, что на занятиях факультатива. Что тут началось! Буря!

— А нам такого не дают! — воскликнул кто-то из толпы.

— Тупо машем руками и ногами! — поддержал его кто-то.

— Боксируем немного, да пара бросков, — раздалось совсем рядом от уроненного мной старшины.

— Зато стрельб много! — хвастался кто-то.

— Ножевого боя совсем нет! — отвечали ему.

Стрельбы это хорошо. Не буду им говорить, что у меня почти индивидуальные занятия шли весь первый курс.

— А что такое факультатив?

Последний вопрос меня добил. Нет, я знал и помнил, что академия готовит элиту, но, простите, серьезно? В училищах такой низкий уровень? Пацаны же все как на подбор. Здоровые, сильные. Физуха отличная. Да из них можно слепить нагибаторов всего, что движется. Почему ими так мало занимаются?