Европа, тюрки, Великая Степь - Аджи Мурад. Страница 50

В VI веке, например, кипчаки бросили вызов остальной Европе. Тогда религиозные фанатики Рима устроили избиение евреев и изгнание иудеев из Палестины: Рим утверждался и через очищение христианства от иудаизма, на котором настаивали греки. Ему это отчасти удавалось.

Христианство, надо заметить, сослужило не лучшую службу еврейскому народу. Оно грубо вторглось в духовную жизнь евреев, придумав им того, кого у тех не было, — Христа!.. Якобы сына Бога.

Но в иудаизме нет Бога-Отца. Следовательно, не мог объявиться и сын. И об этом известно из оригинала текста Ветхого завета. Иудеи об этой истории (вернее о подробностях жизни еврея, названного во II веке Иисусом Христом) узнали много позже. [46] Не раньше II Вселенского Собора 381 года, на котором утвердили Евангелия — Новый завет. До этого ходило более ста противоречащих друг другу вариантов его жития, так называемые апокрифические Евангелия. Из них отобрали четыре.

Выходит, история с Христом — греческое «изобретение»! Но никак не еврейское.

Первые христианские общины появились, как известно, именно на территории Малой Азии (Византии!), а не в Палестине. И они, эти общины, с иудаизмом не порывали. В этом и состояла особенность раннего христианства, которое было сектой иудаизма. Разве не показательно — едва ли не всё «священное» у первых христиан было написано греческим языком и греческими буквами?..

Объявление христианства новой европейской религией дало Византии щедрые плоды — дерево росло в византийском (!) саду. Однако любое плодоносящее дерево дичает при ленивом хозяине. Так и случилось — в VI веке Рим пошел на Палестину, чтобы провести там отнюдь не теологические споры, а в пику Византии избивать евреев.

В политике, как и в шахматах, на ход противника полагается отвечать. Греки трусливо промолчали, за них ответили кипчаки: они себе в ущерб, но в пику Риму дали приют пострадавшему без вины еврейскому народу. Дешт-и-Кипчак протянул руку слабому, показывая, что заповедь Господа «Блаженны милостивые» тюрки соблюдают не на словах. В степных станицах с VI века появились еврейские кварталы с синагогами — джугут-аулы. Евреям на правах граждан — а не рабов! — разрешалось участие в жизни Дешт-и-Кипчака, исключая службу в армии, которой они физически не выдерживали, и, кроме того, не могли там соблюдать свои Моисеевы законы.

Ни один народ не имел столько свобод у тюрков, как еврейский. В Хазарии, например, евреи вели торговлю. Они общались со своими собратьями, укрывшимися от римских легионеров в Испании. Словом, тюрки полностью доверяли им, за что и поплатились.

Их покровительство дало повод недругам говорить об «иудаизации» Хазарского каганата, а следовательно, и об изоляции самого Дешт-и-Кипчака как разносчика «еврейской» заразы. Хотя никаких следов «иудаизации» археологам найти не удалось. Но мнение о ней живуче.

Упоминания в исторических сочинениях того времени об интересе хазар к иудейской вере есть, однако они читаются только в контексте с принятием тюрками изгнанных евреев — одно без другого не читаемо. Кроме того, надо помнить, слова «христианин» и «иудеянин» у тюрков были синонимами.

Хазарский каган по примеру правителя Кавказской Албании заинтересовался христианством, что вполне допустимо: в Дербенте же был патриарший престол Кавказа… Во всяком случае, хроники не упоминают о иудаизме тюрков, а об их христианстве — да. [47]

Рассказ о выборе каганом веры — очередная фальшивка. Не случайно легенда такого же содержания, но с «положительным» исходом написана той же рукой для русского Киева.

…Конечно, соседство двух свободных народов — кипчаков и евреев — давало обоюдную выгоду. Евреи показали себя неплохими ремесленниками, торговцами. Кипчаки в ответ охраняли джугут-аулы, как свои. Важно отметить, тюрки мирно уживались с соседями, не стремились подавить их культуру или присвоить ее себе. Но чужих женщин они любили.

Без преувеличения, только великодушие кипчаков спасло тогда евреев от неминуемой гибели, на которую их обрекли европейцы. К сожалению, и это забылось, хотя теперь немало евреев с явно тюркской внешностью — голубоглазые, скуластые. «Следы» содружества двух народов… И даже эти синеглазые евреи рисуют своих спасителей злодеями.

Историкам (и обязательно еврейским в том числе) рано или поздно придется вырвать из цепких лап забвения Великую степную страну — нашу общую Родину, распутывать хитросплетения интриг и домыслов, которыми задавлена ее история.

Византийские, римские, русские историографы вообще стерли Дешт-и-Кипчак с исторической карты. Будто и не было кипчаков, принесших Европе веру в Бога Небесного.

Впрочем, грешили тем же и китайцы, которых тюрки покорили раньше, чем европейцев. Пришло время, и китайцы подняли голову. Они повели свою политику, тонко играя на честности и доверчивости тюрков. Их девиз был прост и понятен даже глупцу: «Тот, кто хочет добиться владычества в Поднебесной, должен искоренить наказание (т. е. оружие); а тот, кто стремится подчинить врагов силой, отдаляет добродетель».

Эта китайская мудрость сродни христианской «любви к ближнему»… Подобной словесной шелухой вносили разброд в тюркское общество, лишали народ физической силы, противостоять которой раньше не мог никто. Китайцы мастерски стравливали тюркских правителей, они первыми додумались воевать с врагом руками самого же врага.

Микроб раздора, как ржа, с тех пор проник в тюркское общество, он передавался с молоком матери. Так ненавидеть друг друга, так завидовать друг другу теперь умеют только кипчаки, у которых родной брат порой страшнее лютого врага. И все потому, что поверили чужим словам.

Немало восточных земель Дешт-и-Кипчака после смерти Аттилы без боя вошло в Китайскую империю. Там, на этих землях, жили тюрки, пожелавшие иметь власть китайского императора… Они «возлюбили ближнего своего», отложили оружие, чтобы «не отдалять добродетель». А граница Китая от Великой стены ушла далеко на север. Китайцы говорили и действовали, тюрки сидели и слушали.

Вольные люди Степи забыли, что Тенгри-хан сделал тюркский народ свободным, дал ему лицо и огромную Степь… Все растеряли кипчаки, поверившие чужим словам, чужому, а не своему Богу.

Правда, каган восточных тюрков Кутлуг позже отбил у китайцев нагло присвоенные ими земли. Было счастливое время, когда воинов Кутлуга признали и другие каганы. На несколько лет порядок воцарился в Дешт-и-Кипчаке. Однако после Кутлуга, прозванного Эльтериш (каган-собиратель), братоубийство вновь вернулось в Степь… И все началось сначала.

Надо ли удивляться, что с VIII века и Византия попыталась отойти от слабеющего союзника. Но византийский император без тюркской поддержки был ничто: стоило ему сделать самостоятельное движение, как он рухнул — провинциальная знать тут же свергла его, и к власти в Царьграде в 717 году пришла Исаврийская (Сирийская) династия.

Новые императоры Византии объявили об иконоборчестве. [48] Так они утверждали себя, начав перемены в Церкви и отведя в ней тюркам дальнее место. Объявляя о выдворении тюркских икон, власти желали не разрыва, а постепенного подчинения Дешт-и-Кипчака: в IX веке греки впервые продиктовали условия.

И это у них получилось.

Тень Константинополя тучей легла на Восточную Европу. Присутствие евреев в Дешт-и-Кипчаке лишь усилило мрак — изоляция кипчаков продолжалась. Все было тогда на руку Риму, который вновь, как и тысячу лет назад, выходил на мировую арену, возрождая новую империю: полное подчинение ему Европы через христианскую Церковь было делом времени. Византийские церковники видели свое поражение и не могли противиться ему.

Тюрки же, вовлеченные китайцами и европейцами в междоусобицу, оказались в отчаянном положении: они слабели на глазах, от их былого могущество ничего не осталось. Им бы защищаться от внешних врагов, а они смотрели только на внутренних — брат убивал брата. Вот почему, выждав момент, варяги легко отбили у больного Дешт-и-Кипчака каганат Украину. Вот почему неопытные в степных боях «русские» пошли на правителей обескровленной Хазарии.