Европа, тюрки, Великая Степь - Аджи Мурад. Страница 62

Два с половиной века монгольского рабства надломили тюрков как народ: многое само забылось, многое заставили забыть. Страх и желание выслуживаться медленно входили в кровь степного народа. Как собака тянется к руке хозяина, так и они потянулись к монголам, потом начали лизать руки москалям.

…Нет, все-таки хорошо, что слово «Дешт-и-Кипчак» стерли тогда с географических карт — меньше позора. А так исчез — и исчез… Правда, сейчас появились независимые Азербайджан, Узбекистан, Украина, Казахстан — законные наследники Дешт-и-Кипчака, его истории и культуры… Только вспомнят ли там о Великой Степи, о своей «стертой» Родине?

Власть монголов простиралась почти на все тюркские земли. Об этом ярко написал в 50-х годах XIII века персидский автор Джувайни в книге «История завоевания мира». Мимо этой книги, конечно, не прошел барон Тизенгаузен, который собирал все о Дешт-и-Кипчаке.

В рассказе Джувайни звучит восхищение доверчивыми кипчакскими «неудачниками», которым судьба уготовила тяжелое испытание, и они достойно держались, вызывая восхищение иранца. Не оказался скупым на добрые слова и автор китайского сочинения «История первых четырех ханов из рода Чингисхана».

Лишь в России не находили правдивых слов в адрес южного соседа, которого в XIII веке постигла страшная беда. При монголах восточноевропейские степи вдруг стали «древнерусскими». Так утверждает российская наука. [66]

Но когда, с какого года им принадлежали тюркские степи? В какой войне и с кем они завоевали их?

Вторжение монголов на Русь носило своеобразный характер. Вот текст тому в подтверждение: «До прихода монголов многочисленные русские варяжского происхождения княжества, только в теории признававшие над собой власть Киевского великого князя, фактически не составляли одного государства, а к населяющим их племенам славянского происхождения не применимо название единого русского народа.

Влиянием монгольского владычества эти княжества и племена были слиты воедино, образовав сначала Московское княжество, а впоследствии Российскую империю (выделено мною. — М. А.)». Это слова известного монгольского историка Харадавана.

Выходит, монголы и создали Московское княжество, усилили его и ввели в свою политическую орбиту. Им нужен был союзник на севере Европы и одновременно противник Великой Степи. Союз монголов и русских очевиден еще и потому, что на Руси никогда не было ни одного(!) монгольского правителя. Русские князья всегда княжили сами… Увы, таковы факты, которые следуют из монгольских да и российских хроник.

Дань в первую очередь интересовала на Руси монголов, за ней раз в год и приходили они. А собирали ее мастерски! От уплаты дани освободили Церковь. В 1270 году хан Менгу-Тимур издал указ, начинавшийся словами: «На Руси да не дерзнет никто посрамлять церквей и обижать митрополитов…». Хан Узбек расширил привилегии духовенства, введя для нарушителей смертную казнь «без различий, русский он или монгол».

Для сбора дани монголам и нужно было Московское княжество, которое они создали к XIV веку. Лишь в редкие годы передоверяли это дело тверским князьям. Так что ужасы о татаро-монгольском иге исходили не от мифических «татар». Своему «наместнику» на Руси монгольский хан вручил знак отличия — шапку.

А сдавали дань так.

В назначенный день московский князь встречал посланца Великого хана, в сопровождении которого и ехали с данью в столицу Орды. Предание о том, как происходил этот ритуал, позже описал Дж. Флетчер, служивший в Москве послом: «Русский царь, стоя подле ханской лошади (на которой тот сидел), должен был кормить ее овсом из собственной шапки, что происходило в самом Кремле Московском». Вырастали и умирали поколения русских князей с шапкой в руке.

Вот оно откуда — «тяжела ты, шапка Мономаха»… Ее подарили Московскому князю в XIV веке, когда город утвердился в роли сборщика дани. Великий хан вручил ее за верную службу своему наместнику на русской земле. С тех пор шапка — символ самодержавия на Руси. [67] Такая же шапка была у Великого хана и у других ханов.

Тогда же соседи-данники придумали слово москаль, им назвали «московских сборщиков». «Вишь, как намоскалился, с живого сапоги снимает», — говорили на Руси… Заметим, сапоги, а не лапти! Эта деталь говорит о многом. «Москалем» мог быть любой, кто служил, кто рабски выполнял приказы Кремля. Жестокий, бездумный и бесчувственный представитель «среднего уровня власти» — вот кто он, москаль.

Москва особенно преуспела при князе Иване I (? - 1340), прозванном Калитой. [68] Великий был человек, настоящий политик, собиратель всея Руси, заложивший политические и экономические основы Московского государства. Этот «Собирушка» получил от ордынского хана ярлык (льготную грамоту на сбор дани на Руси) — огромную власть собрал он. При нем открылась в Москве и митрополия.

Однако решающим в истории Московского княжества был все-таки 1472 год, тогда в Кремль привезли засидевшуюся невесту Софью Палеолог, племянницу последнего византийского императора. Свадьба Ивана III открывала Москве двери в Европу, делая княжество преемником уже не существующей Византии… Очень перспективный дипломатический ход, он принес Москве скорую свободу от власти Орды!

Не торговлей, не войной возвышалась Русь, а смиренностью к монголам и жестокостью к русским. Это вполне устраивало греков, метивших на место монголов на Руси… Московское княжество росло быстро, прибавляясь землями соседей. Ничто не останавливало его. Сборщики дани вели себя, как прислуга на кухне в отсутствие хозяев. Роскошь и распутство поражали приезжих. Город жил, питаясь «трупом общества», как точно выразился маркиз де Кюстин. Русские перехитрили монголов («стояние на Угре», 1480 год) — перестали отдавать им собранную дань.

Англичанин Климент Адамс, посетивший Русь в 1553 году, был ослеплен великолепием княжеских палат: «Посредине палаты стоял невысокий стол… Тут было множество драгоценных вещей, ваз, кубков, большей частию из самого лучшего золота…»

Блеск, правда, смущал тех, кто видел, как по соседству с Москвой умирали от голода и нищеты другие русские княжества. Иным князьям не оставляли средств даже на приобретение одежды, а народ ходил «из одной в деревни в другую за угольком»… Это тоже не ускользнуло от острых глаз иностранцев.

Прежде только часть собранной дани Москва передавала Орде. Что-то причиталось ей за работу, что-то просто уворовывалось, а что-то бралось с населения сверх меры. Деньги в городе были. Теперь вся дань с Руси оседала в кремлевских подвалах… Это заставило подумать о защите Кремля. О собственной армии!

Выплачивая дань, Московское княжество раньше покупало себе защиту. Как ни унизительна была эта процедура, а она — плата за охрану границ. Например, Александр Невский не победил бы на льду озера. Пешие русские ополченцы (не армия!) побежали под улюлюканье «псов-рыцарей». Концовка сражения 5 апреля 1242 года осталась за конницей, степняки не дали врагам Руси ни малейших шансов.

И почему бы не признать, что бек Александр (1221–1263) тюрк по духу, Великая Степь — его настоящая родина, он служил монгольскому хану, был баскаком, представляя интересы Орды в Новгороде, во Владимире! [69] В российской истории есть два князя Александра — один реальный бек, но очень далекий от Руси человек (он не называл себя «Невским»), а другой — мифический герой. Он и есть «невская» сказка.

В начале XIV века монголы потребовали, чтобы русские отдавали им дань серебром. Но серебра на Руси не добывали. Пришлось изыскивать за границей. Так стали приобщать Москву к международной торговле. Московская Русь знала прежде только ярмарки — не торговлю, а обмен товаров. [70]