Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан. Страница 55

— Что за обстоятельства? Что-то случилось с членами делегации? Кто-то заболел, пропал?

Тревогу Сталина можно было понять. Состав делегации уже утвержден и согласован с другой сторон. Что-то менять сейчас было бы верхом глупости и непрофессионализма.

— Э-э, дело в нашем юном товарище, Михаиле Старинове, — наконец, начал рассказывать Александров. — Педагоги, которые натаскивают Старинова, говорят о странных вещах, которые я просто не имею права утаивать.

Сталин при этих словах весь подобрался. Глаза сверкнули нехорошим.

— Э-э, педагоги говорят, что Михаил совсем не похож на деревенского парня. Я не хочу сказать, что жители села какие-то другие, но все же… Уровень образования, кругозор другие. Вот и Старинов больше походит на жителя города и выходца из семьи с очень хорошим достатком.

Александров достал из портфеля блокнот и зачитал некоторые выдержки, показавшиеся ему особенно важными и интересными:

— Вот, например, профессор Виноградов Виктор Иванович сообщает, что Михаилу Старинова скорее всего знакомы многие из правил этикета. Особый интерес вызывает то, что ему известно предназначение очень специфичных столовых приборов. Товарищ Виноградов приводит пример с щипцами для разделки омаров.

У Сталина тут же брови взлетели к верху. И в самом деле, откуда обычному деревенскому мальчишке знать о том, как и каким прибором нужно есть такое специфическое ракообразное.

— Преподаватель по английскому языку тоже указывала на некоторые странности. К примеру, отметила, что Старинов специально занижает свой уровень знания языка. По ее словам, Михаил скорее всего довольно хорошо владеет английским языком, но по какой-то неизвестной причине скрывает это.

Сделав небольшую паузу, Александров внимательно посмотрел на хозяина кабинета. Казалось, ждал сигнала, продолжать ли ему дальше или нет. Наконец, тот кивнул.

— Еще, товарищ Сталин, могу добавить и свои личные наблюдения, — выражение на лице стало обличительным, словно у прокурора на процессе. — У товарища Старинова нередко проскальзывают довольно вульгарные словечки, которые его совсем не красят, как пионера и орденоносца. К тому же, несмотря на все его заслуги в развитии тимуровского движения, он ярко выраженный единоличник. Все предпочитает делать сам, склонен к критике. В чем-то мне даже проявляет анархические склонности…

А вот это уже было плохо. Все предыдущие вещи про знание правил этикета, английского языка скорее говорили в его пользу. Старинов, что сложно было отрицать, явно очень развитый подросток, которых часто называют одаренными. Наверняка, много самостоятельно занимается, чем и можно объяснить его развитость и широкие знания по разным предметам. Но его ярко выраженный индивидуализм окрашивал все предыдущее совсем в другие цвета.

— Хм… Ведете к тому, что его героические действия на фронте тоже связаны с этим, — Сталин не мог не признать, что у Старинова действительно анархистский склад характера. Классический волюнтарист, так сказать. Напорист, признает лишь свое мнение. — Да, товарищ Александров, задачку вы задали.

Чувствуя поддержку, тот продолжил:

— Если хотите знать мое мнение, товарищ Сталин, то Михаилу явно не хватает комсомольской закалки, умения соизмерять личное с общественным. Ему бы поработать месяцок или два комсомольским вожаком, секретарем ячей…

Не договорив, прервался. Хозяин кабинета вдруг поднял руку, явно призывая к молчанию.

— А знаете, товарищ Александров, очень хорошая идея. Думаю, поездку делегации можно задержать на некоторое время. Союзники как раз смогут оценить результаты нашего удара, что хорошо укрепит наши позиции на переговорах. А товарищу Старинову на это время мы поручим ответственную работу… и посмотрим, как он себя на ней проявит. Проявит большевистскую сознательность и комсомольскую ответственность, то дадим добро на поездку в составе делегации. В противном случае будет делать выводы. Как вам такое предложение, товарищ Александров?

Глава 26

Новое дело, новая задача

Москва

Последние несколько дней Мишка буквально «сидел на чемоданах». Из больницы выписали, как полностью выздоровевшего. Муштра с английским, этикетом и историей Америки закончилась. В шкафу в его комнате на вешалке висели тщательно выглаженные темный дорожный и официальный костюмы, на полках аккуратно сложены рубашки, майки, белье. На письменном столе приготовил толстый блокнот для записей и целую пачку карандашей. Словом, ждал лишь сигнала, чтобы отправиться в дорогу.

— Ну, наконец-то!

Мишка едва не подскочил на месте, когда в квартире раздалась звонкая трель телефонного звонка. Сдерживаясь, медленно поднялся, вышел в коридор. Давал себе время, чтобы успокоить дыхание. Зачем кому-то знать, что он волнуется? Незачем.

— Старинов, у аппарата, — произнес именно так, по взрослому, по фамилии. Ведь, не мальчишка теперь, а фигура.

— Товарищ Старинов, вас вызывают, — говоривший был немногословен, слова ронял сдержано, скупо. Хотя к чему лишние слова? И так было понятно, кто и куда вызывал. — Машина скоро будет.

Едва в трубку раздались гудки, Мишка рванул к шкафу. Нужно было, как можно скорее привести себя в порядок. К Сталину в одних брюках и майке не пойдешь.

— Под самый вечер вызвал. Значит, ночью вылетим, — кивнул своим мыслям, засобирался быстрее. Кто знает, сколько разговор у Верховного продлиться? Вылет же может состояться в любой момент. Военное время все-таки. — Наконец-то…

Через пять — шесть минут был у подъезда, где его уже ждал черный автомобиль. У двери застыли двое угрюмых сотрудников государственной безопасности с автоматами наперевес. Один встречал, а второй внимательно вглядывался в темные проулки неосвещенной улицы.

Коротко поздоровавшись, Мишка сел в машину. За ним сразу же последовала и охрана.

— Я вещи в квартире оставил. Если сегодня будет вылет, то придется вернуться, — парень кивнул на дом.

— Заберем, товарищ Старинов, — сидевший впереди молоденький лейтенант кивнул.

Мишка же, успокоившись, откинулся на спинку. Раз все сдвинулось с места и открывалась новая страница в его жизни, то можно было и поразмышлять об этом самом будущем. Ведь, поездка в Северо-Американские Соединенные штаты сулила очень большие возможности и для страны, и для него лично. При должном таланте и знаниях там можно было так «раскрутиться», что его стали бы на руках носить. А известность — это еще большие возможности влиять на свое будущее, будущее своих родных.

— Хм… Главное, все делать максимально быстро и эффективно. Времени совсем в обрез. Результат нужен был еще вчера или даже позавчера, — еле слышно шептал парень, отвернувшись к окну. Излишняя предосторожность, если честно. Охрана давно уже привыкла, что он часто так разговаривает сам с собой, готовясь к очередному выступлению перед пионерами или комсомольцами. — Пока я для штатов всего лишь забавный паренек с медальками на груди, почти ручная обезьянка, которую будут водить по разным приемам и показывать приглашенным гостям. В самом деле, кто за океаном станет меня воспринимать всерьез? Это здесь меня знают, а там я никто… Значит, первая и главная задача, показать, что они все глубоко ошибаются. Нужно с первых же встреч резко ломать все устоявшиеся шаблоны и стереотипы, действовать вопреки канону…

Его палец, бездумно выводивший на замерзшем стекле всякие каракули, дрогнул. Губы медленно раздвинулись в улыбке.

— Остаётся только придумать, как это сделать…

Не надо думать, что заокеанских бонз, владельцев крупных корпораций удастся поразить всякими кривляньями, мудрой болтовнёй и красивыми обещаниями. Советскую делегацию встретят такие зубры, которым в одиночку и без нужного опыта лучше, вообще, не попадаться. Единственное, чем их можно заинтересовать, это барыш, а лучше огромный барыш! А где его взять?

— Как говорится ничего личного, только бизнес, американские деньги, короче… Может какую-нибудь пирамиду «замутить»? Занятно получится, если удастся их развести… Ударить по ним их же оружием.