Звезда заводской многотиражки – 2 - Фишер Саша. Страница 10

Я поплется в свою комнату. Босые ноги подмерзли на холодном бетоне лестницы. В темноте я юркнул под свое одеяло.

Нда, надо бы теперь придумывать, что делать с жильем. Похоже, придется сегодня идти на поклон к Феликсу. И активировать тему жилья на заводе тоже. Хотя последнее – дело явно небыстрое. Но если качнуть права, может быть…

– Ваня, ты спишь? – раздался громкий шепот Шурика.

– Прости, Шурик, не получилось достать, – прошептал я в ответ.

– Да я по другому поводу… – кровать под ним заскрипела. Он сел. На фоне окна появился его всклокоченный силуэт. – Слушай, а как точно понять, что можно… ну… это…

– Точно – никак, – я тихо засмеялся. – Только пробовать!

– А если она мне по роже вмажет? – шепот Шурика стал тревожно-свистящим.

– Ну тут ведь как, Шурик, – я тоже сел на кровати. – Можно и по роже получить, а можно и впендюрить, как говорил поручик Ржевский.

– Я думал, что женщина должна подать какой-то знак, – Шурик вздохнул. – Как это все сложно, вообще…

– Отлично было бы, если бы к каждой женщине прилагалась инструкция по применению, да? – фыркнул я. – Если будешь ждать знака, так девственником и помрешь.

– Когда у меня первый раз было, то она сама пришла и все сделала, – прошептал Шурик. – Она была медсестрой, а я в больнице лежал. А Света ничего такого не делает. Хихикает, глазками стреляет… Вроде бы можно, а вдруг нет?

– Шурик, ну что ты как маленький? – ухмыльнулся я. – Ну, откажет. Даже может по роже врезать. И что?

– Опозорит потом же! – Шурик встал и подошел к окну. – С подружками будет шушукаться, хихикать за спиной.

– Так и что? Ты от этого на кусочки что ли развалишься? Или у тебя пиписька отвалится? – сказал я, а про себя подумал, что мне бы его проблемы. – Она и так будет хихикать. Сам-то подумай, каково девчонкам? Прямо говорить нельзя, обзовут всякими нехорошими словами, а намеков ты не понимаешь. Так что сам решай, что лучше. Будет она шушукаться с подружками о том, что ты нахал и руки распускаешь, или о том, что ты чурбан бесчувственный.

Шурик молчал и смотрел в окно. Я растянулся на кровати обратно и уснул, так и не дождавшись его ответа.

– …если не считать этих мелких правок от парткома, новогодний номер полностью принят и сегодня отправляется в печать, – закончила свою недлинную речь Антонина Иосифовна. – Все молодцы. Иван, тебе особенная благодарность, не ожидала даже.

– Рад стараться, Антонина Иосифовна, – я потупился. – Я пока только учусь…

– Страшное дело, что будет, когда ты научишься, – буркнул Эдик. – Это нам всем тогда можно будет увольняться, потому что ты один со всей газетой справишься.

Вид он сегодня имел смурной. На нем снова была цветастая рубашка и жилетка, а волосы его пребывали в привычном беспорядке. Неужели его зазноба отказала?

Что за день такой вчера был?

Я ткнул сумку под столом носком ботинка. Не звонил пока Феликсу. И Венику тоже не звонил. С Феликсом у нас есть договоренность на встречу завтра, надо тоже внести кое-какие правки в текст статьи, прежде чем она отправится в редакцию «Молодежной правды». А Веник и так меня много раз выручал.

– Иван, ты что такой смурной сегодня? – Даша заглянула через мое плечо на стол. – Ой, что это за чудище такое нарисовано?!

Я опустил глаза на тетрадную страницу, по которой почти бездумно чиркал ручкой. На меня смотрела гнусная рожа, отдаленно похожая на человеческую, если не считать рогов и волосатых ушей. Надо же, как неплохо я, оказывается, рисую, когда не задумываюсь. Небрежный набросок выглядел очень… профессионально что ли. Сам я рисовать никогда особенно не умел, мой потолок изображения человека на бумаге – палка-палка, огуречик. А тут – прямо хоть на стенку вешай…

– Дашенька, – я поднял на нее задумчивый взгляд. – А какой у тебя любимый фильм?

– «Д’ Артаньян и три мушкетера», а что? – девушка кокетливо подмигнула. – Если в кино хочешь пригласить, то я бы посмотрела какую-нибудь комедию с Луи де Фюнесом.

– Эх, такую подводку мне испортила! – хохотнул я и встал из за стола, закрыв обложкой свои жутковатые художества. – Вообще-то я хотел поговорить о новой рубрике в нашу газету. Для женщин.

– Кулинарные рецепты печатать что ли? – нахмурился Эдик.

– Вот что у тебя за домостроевские представления, а? – засмеялся я. – Можно подумать, у женщин кроме кухни других интересов нет.

– Ну… рукоделие, там… вязание… – Эдик скорчил недовольную рожу.

– Эдичка, тебе твоя дама сердца отказала что ли вчера? – язвительно спросила Даша. – Я вот, например, женщина. Ты можешь представить меня с клубками и спицами?

– Не твое дело, – буркнул Эдик, вскочил и вышел из редакции. Грохнув дверью.

– Точно, отказала, – вздохнула Даша. – Бедный Эдик…

– Кстати об этом, – сказал я. Надо было закинуть уже удочку насчет статей про личную жизнь. – Я надеялся, что ты скажешь, что твой любимый фильм – «Служебный роман», и тогда мне было бы проще подвести к тому, что я хотел сказать.

– Я люблю «Служебный роман»! – тут же отозвалс Семен. – Давай, говори уже, что ты там хотел предложить!

– Новую рубрику, – сказал я. – Жизненные истории или письма читателей. Чтобы там делились своими судьбами, задавали вопросы и рассказывали про свои отношения.

– Отношения? – до этого момента казалось, что Антонина Иосифовна погружена в свои мысли полностью и вообще не слушает, что происходит вокруг нее.

– Ну да, отношения, – кивнул я. – Такой раздел газеты, где можно поделиться наболевшим и спросить совета. Чтобы вот например тот же Эдик, у которого вчера неизвестно что произошло, мог написать письмо в газету, мы бы его опубликовали, а читатели могли выразить свое мнение и дать рекомендации, как поступить.

– Ну нет, я бы не стал письма в газету про свои отношения писать, – задумчиво проговорил Семен. – Чтобы потом меня все обсуждали, вот еще…

– А если можно будет анонимно опубликовать? – спросил я. – Чтобы историю твою прочитали, но не знали точно, чья это история.

– Иван, а какое это имеет отношение к нашему заводу? – спросила Антонина Иосифовна.

– Самое прямое! – решительно ответил я. – Завод – это одна большая семья. И чем лучше каждому из ее членов, тем лучше заводу. Ну вот подумайте, если у человека какие-то проблемы в семье, один с женой поссорился, другой муж изменяет, то будет он хорошо работать?

– Разве что в этом смысле… – редакторша подняла свой прозрачный взгляд к потолку. – А почему остальным про это должно быть интересно читать?

– Вот вам нравится тот же «Служебный роман», Антонина Иосифовна? – спросил я. – Или, скажем, «Экипаж»?

– Конечно, нравится, – вместо редакторши ответил Семен, но я смотрел на нее. Она помолчала несколько секунд и сдержанно кивнула.

– А ведь там как раз про отношения, – сказал я. – Про живых людей. Вот и мне кажется, что у нас в газете должна быть рубрика о том, что на заводе работают живые люди. И у каждого есть проблемы. С которыми они не одиноки, потому что в любой момент могут попросить поддержки, например, через нашу газету.

– Думаешь, кто-то будет писать про это письма? – с сомнением спросил Семен.

– Если показать пример, то будут, – я пожал плечами.

– В смысле, кто-то из нас сначала должен написать? – нахмурилась Даша.

– Ну куда вы бежите впереди лошади? – засмеялся я. – Мы же пока еще дискутируем. Просто мне сегодня пришло вот это в голову, вот и обсуждаю с вами.

– В этой идее что-то есть, Иван, – медленно проговорила Антонина Иосифовна. – Только в таком виде нам ее не защитить перед парткомом. А если без их утверждения поставим в номер, то они снимут это просто из принципа.

– Тогда другое предложение, – сказал я и прошелся между столами, заложив руки за спину. – Как насчет серии интервью с простыми работницами завода, а? Поставить в фокус наших героических женщин, Мишка сделает отличные фотографии, а в конце статьи – приписка. Что, мол, если вы хотите что-то сказать героине, стать героиней или дать совет, пишите письмо в редакцию.