Белое море (СИ) - Левин Анна. Страница 5

***

— Не защитили, ни стены, ни мы, — хмуро пробурчал Мацик.

Драконы из караула вяло ковыряли еду в тарелках — для всех это была больная тема.

— После этого мы перестали относиться к морским тварям как к совсем лишенным интеллекта существам. Они разумные, они соображают, бесспорно, иначе мы давно бы их истребили. Но они воюют с нами с умом, даже успели захватить однажды Сколлкаструм, а вот мы о них не знаем ничего, — едва сдержал гнев, затронув свою болевую точку. — Ни об их численности, ни об истоках их вида, культуры и языка.

— Языка? Разве у тварей есть язык?

— Они явно общаются между собой, раз сумели скоординировать ту давнюю атаку. Вербально или нет — другой вопрос. Но нам ничего не известно о враге, который о нас знает практически все.

Парни снова мрачно переглянулись, и обратили тревожные взгляды на меня:

— Так почему мы ничего с этим не делаем? — продолжал допытываться Мацик. — Почему господин Беломорский не отдал соответствующего приказа? Мы ведь только истребляем попавших в плен, или передаем в лаборатории для изучения, но еще не пытались вступить в контакт. Или пытались?

Я помедлил с ответом, понимая, что многое им знать не следует.

— Увы, о некоторых вещах мне запрещено распространяться.

— А что бы ты сделал, если у тебя была бы власть?

Компрометирующий вопрос, из-за которого мне пришлось разозлиться уже напоказ:

— Мне не положено думать о подобном, власть — в руках моего отца.

Все притихли, молча орудуя ложками; я же снова замаскировал гнев и отчаяние, которые давно стали неотделимыми частями моей личности. Они постоянно спрашивали меня, что я бы сделал, если бы был наследником, и это заставляло Всеслава ненавидеть меня со всей яростью, на которую он только был способен. Даже отца раздражало подобное неуважение к его старшему сыну, выражавшееся в предпочтении младшему. Но они не понимали, что солдаты и простые обыватели любят меня потому, что я сам отвечаю им любовью. За каждого северянина, будь то дракон или человек, я готов платить своей кровью, и не раз доказывал им свою преданность в битвах. Таким образом я выполнял свой долг перед отечеством и родовой честью, однако брат считал, что в мои планы входит захват власти. И я не мог переубедить их в обратном! Да и как это сделать, когда драконы открыто выражали мне свои симпатии, и компрометировали искренней поддержкой!

***

После изнуряющих дней в карауле, я наконец-то добрался до своей комнаты, рухнул в постель, и собрался поспать, как вдруг вспомнил о письмах с севера. Их оставил тайный посыльный в моем столе, открыть который мог только я или тот, кому был доверен секрет запирающего заклинания резерва.

С крайней неохотой извлек конверты, вспорол, и прочел следующие записки, нацарапанные второпях:

«Твой брат не собирается в ближайшее время отзывать тебя с острова. Ему не понравилось, что ты вмешался в конфликт в Академии. Он считает, ты зря оскорбил род Хрусталевых из-за смертной, поэтому тебя стоит на время изолировать. Особенно сильно его злит то, что остальное общество считает тебя героем. В столице недовольны поступком исключенного сударя, у попечителей большие проблемы. Ежедневно они получают массу писем от недовольных родителей, которые опасаются за безопасность своих отпрысков. В тех же письмах пишут о восхищении твоим мужеством, из-за чего перекошенное лицо у Всеслава перерастает в хроническое состояние».

Ну конечно, чего еще можно ожидать от брата!

Следующее письмо гласило:

«Производство ловушек по твоим чертежам проходит успешно, скоро появятся первые экземпляры».

Я с облегчением вздохнул, и взялся за третье донесение:

«Они снова здесь, по указке крола. Информация засекречена, даже господин Беломорский не имеет права спрашивать. Пришлось отзывать своих, они сами обеспечивают охрану, и обещали уничтожить каждого, кто сунется ближе положенного. На этот раз копаются западнее».

Сон как рукой сняло от последнего известия.

Казимиров не в первый раз присылал сюда археологов, которые по его особому распоряжению что-то искали в разных частях северных земель, не отчитываясь о своей деятельности, еще и требовали подчиняться их приказам. Однажды целой семье отшельников пришлось покинуть свой дом, так как их жилище оказалось на участке, интересном археологам. Изгнанные драконы пришли просить защиту у Беломорских от такого произвола, но отец не смог добиться ни одного ответа, лишь отписки со ссылками на веления крола. Что правителю было нужно в доме отщепенцев — так и осталось загадкой, но его псы снова явились без приглашения, и опять начнут терроризировать местных.

Нет, так не пойдет! У Казимирова пунктик завелся на археологических изысканиях, денег уходит немеряно. Пока я не вижу общей картины, но нутром чувствую, что ставки в его игре высоки. Пора и мне поучаствовать!

Глава 2. Правосудие для смертных

ЭЛИФ

Этой ночью я опять видела во сне недавнее разбирательство. За день до него в Академию прибыла моя опекунша, Матильда Стрелицкая: обычно в Академию не приглашали родственников учеников-людей, но ей выделили гостевые апартаменты для знатных гостей, и обеспечили полную свободу перемещения. Я знала о ее приезде, поэтому надела новое платье, подаренное Ольгой и Мирославой, с помощью служанки привела в порядок волосы, натянула самую веселую улыбку на лицо, и стала ее ждать.

Матильда ворвалась ко мне, будто пират, идущий на абордаж.

— Моя Элиф, девочка!

В ее объятьях я впервые за долгое время ощутила тепло родного дома (до какого же состояния меня довели, если наполненный сиротами и дочерями более-менее обеспеченных провинциалов пансионат я называю домом!).

— Госпожа Стрелицкая, я так рада вас видеть!

Улыбка сползла, открывая настоящие чувства: подавленность, страх, боль, сомнения.

— Изволите отобедать с дороги? — вежливо-вежливо пропела Аглая.

Матильда обернулась, и одарила наставницу таким взглядом, что та с примёрзшей улыбочкой откланялась, и оставила нас вдвоем.

— Моя девочка, я примчалась, как только узнала! Какой же он подонок, какие они все здесь негодяи! Они заверили нас, что это лучшее учебное заведение в мире, пообещали безопасность, а в итоге я едва не потеряла тебя!

Хлынувшие сначала слезы быстро высохли, и на воинственном лице проступила решимость.

— Я забираю тебя отсюда!

Внутри все скрутилось в узел. А ведь я умоляла ее не отправлять меня в Академию, говорила, что смертным здесь не место, но мои доводы отметались как детский лепет! Теперь же, после пережитых унижений, она хочет вернуть меня в пансионат, где завидующие ученицы и все до единой прислужницы станут потешаться надо мной, а соседи — так и вовсе покроют позором! Разве заслуживаю я такой участи?!

Сказала все это опекунше, и она изрядно смутилась:

— Прости, милая, я не хотела тебя обидеть. Но оставаться здесь после такого… А вдруг повторится? Драконы есть драконы, их родовая сила делает их высокомерными, ощущение превосходства туманит разум. Да и ты сама мечтала доучиться в пансионате!

— Мечтала, когда была на равных с другими девушками. Ты видела их лица в тот день, как прибыл экипаж Академии? Мне не будет житья там. А соседи? Наверняка сейчас презирают меня. Они же так благоговеют перед драконами, что еще могут пожалеть Хрусталева.

— Ну уж нет! — подняла голос Матильда. — Ты несправедлива к ним.

— Что же они говорят?

Она снова замялась.

— Я одна знаю все детали произошедшего, для остального мира этот подонок Хрусталев напал на сударыню Стрелицкую из-за предубеждения к человеческому роду, и ранил, не смертельно.

Конечно, Клеверов и Круторогов изрядно постарались, чтобы скрыть как можно больше, особенно степень опасности нанесенных ран. Человек бы от такого не оправился!

— И как отреагировали Калмыковы, Никольские, Селивановы?

— Они возмутились, но посчитали, что попечители поступили верно, и отчисление негодяев полностью соответствует тяжести их проступка. Еще и восхищались, на какие меры драконы идут ради одной смертной девушки! Никольская так вообще передала тебе пачку писем, ей произошедшее кажется романтическим приключением.