Дневник мамы неудобного ребенка - Третьякова Тоня. Страница 4

– Надо взять интервью у одной девушки, которая прошла наш тренинг, и прислать мне план статьи. Все прописывать не надо, тезисно обозначьте основные моменты, о чем будет текст. Все ясно?

– Контакты? – успеваю пискнуть я, прежде чем Мировое Зло рассоединяется.

Пиликанье эсэмэски возвещает о том, что мои слова не пропали втуне: «Екатерина. ХХХ-ХХ-ХХ».

– У меня почти появился первый заказчик! – радостно заявляю я домашним.

– Почти?

– Там еще надо сделать тестовое задание и немного поразмышлять о мировом зле.

– Это что же за должность такая? – поражается муж. – Теолог?

– Копирайтер!

– Хм, а что ты про мировое зло скажешь? Посмотри вот «Книгу Страшного суда», Англия, десятый век. Там про то, как ждали второе пришествие и король велел составить перепись всего королевства, рассказать Богу, как жили его подданные. Не хотел в ад, видимо. Или вот еще средневековая мифика про гога и магога, а также…

– Леш, мне надо не про средневековое зло, а современное. И на самом деле это не зло, а мой работодатель.

– Он так играет? – уточнила Дана. – Я тоже хочу. Но только, чур, я буду драконом природы или феей огня.

– Как-то это подозрительно. Не забудь составить договор.

– Да я еще собеседование, то есть интервью, не прошла, а вы уже – фея огня, договор, – ворчу я. – Мы пойдем покупать портфель или нет?

Мы давно собирались пойти за покупками к школе, но все не было то времени, то денег, то нужного комплекта участников. И вот наконец-то звезды сошлись правильным образом и мы доехали до торгового центра.

Кроме портфеля, были запланированы теплые брюки – ходить зимой в школу, две сменные блузки, гора канцтоваров, которую предприимчивая Майка вписала в длинный список, напихав туда жизненно необходимые трехцветные ручки с перьями, ароматные резинки в форме фруктов, разноцветные ежедневники – три штуки – и прочую радующую подростковую душу канцелярию.

Дана придирчиво рассматривает все варианты сумок и чемоданов, больше всего ей нравится пушистый брелок, прикрепленный к молнии одного из рюкзаков.

– Мам, такой!

– Ты посмотри, он же маленький, а нам еще и вторую обувь в него сложить нужно, и глюкометр с инсулином, и перекус. Нет, давай вот тот – с большими карманами.

– Он коричневый! – возмущенно мотает головой Данка. – Это не годится. Я что, пойду в школу с какашковым рюкзаком?

– Тогда этот посмотри, оранжевый, – подсовываю я еще один более-менее приемлемый вариант, одновременно сохраняя в телефоне номер загадочной Екатерины. – В нем много отделений. Смотри, и под блокнотик есть, и маленькие кармашки…

Дана гладит рюкзак, который играет в ее руках всеми оттенками апельсина. Даже волосы из припыленно-медных начинают казаться огненными.

– Или вот этот фиолетовы…

– Добрый день, слушаю вас, – отзывается рюкзак приятным женским голосом.

– Э-э-э, добрый день. – Когда не знаешь, что сказать, действуй согласно этикету, это помогает даже в ситуации с говорящим рюкзаком.

– С кем я разговариваю? – Телефон слегка вибрирует в руке, и я наконец-то догадываюсь отложить ни в чем не повинный рюкзак в сторону и поднести трубку к уху. Это же тот номер, который прислал Мировое Зло! Я что, случайно позвонила Екатерине? Проверим гипотезу:

– Меня зовут Елена, ваш номер мне дал Савелий…

– А-а-а, вы, наверно, о тренинге хотите поговорить? – приходит мне на помощь Екатерина.

Святая женщина! Если бы у меня еще было время разобраться, что это за тренинг такой… Но Екатерина уже тараторит, рассказывая, как несколько лет занималась копирайтингом, а также писала женские романы, которые выкладывала в Интернете. На скромную жизнь хватало, но хотелось большего. В конце концов, если не в тридцать пять, то когда?

– Ой, и я тоже вот копирайтингом… И романы хотела… – упоенно поддакнула я.

– Женщина, оплачивайте покупку! Оплачивайте, – продавщица тянула меня за плечо. – Девочка, вернись с рюкзаком обратно!

– Извините, мы тут рюкзак к школе покупаем, одну минуту… – Я вытащила деньги и закрутила головой, судорожно пытаясь найти взглядом Дану.

– Куда она ушла?

– Вот только что за дверь вышла. С нашим рюкзаком! – пылала негодованием продавщица.

– А муж?

– Про мужа ничего не знаю. Рюкзак оплачиваем, женщина.

Вот я и превратилась из девушки в женщину всего лишь после третьего ребенка, хотя это вопрос не физиологического свойства, а скорее эмоционального. Кто берет на себя ответственность, тот уже не может быть беспечным олененком Бемби, а быстренько превращается в Матрену Тимофеевну, осанистую женщину, широкую и плотную, лет тридцати восьми… или сколько бы там ни было.

Выскакиваю из магазина и натыкаюсь на Лешку с Даной, которые мирно меряют рюкзак, как будто не они только что сбежали из магазина самым возмутительным образом.

– Ну, ужо вам! – грожу им телефоном и, вспомнив про существование Екатерины, прикладываю гаджет обратно к уху. – Алло? Простите, это дочка моя… Ах у вас тоже дочка? А ей сколько?

Разговор становится самым приятным и интересным – про детей, школу, нелегкую родительскую долю. Машу руками, загоняя домашних к трамвайной остановке, как непослушных гусей.

Сейчас за Женькой в садик, потом я приду и сразу отпишу интервью, пошлю его Мировому Злу сегодня – пусть удивится моей оперативности. Забегая вперед, скажу: он действительно удивился, видимо, мой фейсбук не произвел на него впечатления. Зато Екатерина была довольна тем, как мы пообщались во время интервью, хвалила Савелию мою стрессоустойчивость. Это у меня-то стрессоустойчивость? У нежной маргаритки? Но согласно угумкаю в ответ на слова Мирового Зла – кто я такая, чтобы спорить с почти уже актуальным начальством?

Глава 4

Первого сентября мы старательно наряжаемся. Дане очень нравятся школьная блузка и новые туфельки, я в кои-то веки надеваю платье – оно темно-синее, в тон школьной форме дочерей, и я чувствую себя на одной волне с ними. Как будто тоже иду учиться в школу, не в первый класс, конечно, но, к примеру, в одиннадцатый. Там ждут подружки и мальчик, который тебе нравился, и есть ощущение всеобщей, сбивающей с ног надежды – этот год будет интересным, хорошим, добрым.

Майя наводит невообразимую красоту, отобрав у меня остатки косметики. У старшей дочери гораздо больше тюбиков, флакончиков и коробочек: я практически не пользуюсь ни тенями, ни тушью, ни помадой – все прихватизировала дочь. На мой вкус, ее юное лицо во всей этой куче декоративных средств не нуждается, в отличие от некоторых мам, но я еще не настолько деградировала, чтобы не понимать: стоять между подростком и его боевой раскраской – чревато.

Сначала мы идем на линейку к Дане, а потом Майя нас бросает и отправляется на свой собственный первый звонок.

– В шестом классе уже не думаешь об этой мишуре, – учит она сестру, тщательно прокрашивая ресницы. – У нас уже другие увлечения.

Дана восхищенно смотрит ей в рот. В буквальном смысле слова: во время нанесения туши Майя всегда складывает губы в виде буквы «О». Дана старательно гримасничает, повторяя.

– Нам пора! Опаздываем! Почему, если живешь далеко от школы, то всегда приходишь заранее, а если в двух шагах – вечно опаздываешь? – риторически вопрошаю я, хватая сразу три букета.

Совсем не помню, как вела Майю в первый класс. Мне кажется, было иначе: мы знали хоть кого-то в толпе новых учеников, стояли вместе с Лешкой в первых рядах. В будущем Данином классе мы с ней не знаем никого, даже учительницу. А нет, уже знаем – вот она стоит с табличкой 1 «А». Женщина выдающихся достоинств – не факт, что я бы обхватила ее в бедрах обеими руками, это настоящая валькирия, увенчанная тяжелыми косами.

Валькирия, видимо, на раз просекла мои теоретические измерения и сделала шаг назад.

– Здравствуйте, мы – Борохова. То есть вот она – Борохова. Дана.

– Очень приятно. Сейчас пройдем на торжественную линейку – вон туда, за угол надо повернуть.