Когда случились мы (ЛП) - Солис И. Б.. Страница 11

Мы оба одновременно тянемся к тарелке с фруктами, неловко извиняемся и ждем, пока другой возьмет первый.

— А как насчет…

— Что ты…

Конечно же, мы начинаем говорить одновременно.

— Пожалуйста, сначала ты, — настаивает он.

— Я собиралась спросить про тебя.

Он вопросительно поднимает бровь.

— У меня было два партнера, — пожимаю плечами. — А как насчет тебя?

Он откидывается назад, опираясь на локоть, полотенце немного спадает, почти ничего не скрывая. Но я не позволяю своему взгляду блуждать. Ладно, может быть, немного.

— Ну, давай посмотрим…

Я ковыряю картошку фри, пока жду, когда он скажет мне число. Не то чтобы это имело значение, но мне очень любопытно.

— Слишком много. Некоторые идентифицировали себя как женщины, другие как мужчины, и небинарные персоны. И, э-э, есть некоторые, о которых я так и не удосужился спросить.

Я никогда не сомневалась, что их было много. Не думала, что это будет беспокоить меня так сильно. Я отгоняю эту мысль. Генри выглядит так, словно ждет от меня комментария, поэтому я спрашиваю:

— Какие отношения были самыми долгими?

В его глазах мелькает удивление. Возможно, мне не следовало спрашивать об этом.

— Самыми долгими были…один год. Он порвал со мной, потому что я переехал в Лос-Анджелес, а он не хотел отношений на расстоянии.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

— Тебе бы хотелось, чтобы всё было по-другому?

— Тогда хотелось бы. Даже подумывал о том, чтобы не переезжать, — наступает пауза, когда он садится. — Он попросил меня остаться в Лондоне.

— Ох.

Генри надолго замолкает. В конце концов, он вытирает рот салфеткой.

— Я выбрал свою карьеру.

В его тоне есть что-то, чего я не могу определить. Я все равно киваю, но больше вопросов не задаю. Он уважал мою потребность держать некоторые вещи при себе; я могу сделать то же самое для него.

— Хотя мой агент… — он медленно выдыхает и долю секунды смотрит на меня из-под ресниц. Я не готова к боли в его глазах. — Она считала, что для меня будет лучше, если…если люди будут думать, что я натурал.

Он выдерживает мой взгляд, затем отводит глаза.

— Я послушал её, — бормочет он, прерывисто дыша.

Генри озабоченно потирает руки. Я не уверена, что имею право протягивать руку, но через некоторое время легонько кладу свою ладонь поверх его обеих.

— Мне не следовало этого делать, — заявляет он, сжимая мою руку. — Я черный мужчина. Я не из Штатов. Добавление бисексуальности к этому показалось мне перебором, поэтому я согласился с этим, но…Мне не следовало этого делать.

Я не знаю, что я могу сказать, чтобы облегчить глубокую боль и печаль, которые он, кажется, испытывает, поэтому я молчу.

— Никогда не делился этим, — он глубоко вздыхает. — Я никому не рассказывал. Даже моей семье.

Генри поднимает на меня глаза, полные непролитых слез. Я польщена тем, что он доверил мне что-то настолько личное. Может быть, со мной он тоже чувствует себя в безопасности. Или, может быть, зная, что мы больше не увидимся, ему тоже легче разговаривать со мной.

— Ненавижу, что я так себя чувствовал, — бормочет он так тихо, что я едва слышу его. Однако стыд, сквозящий в его словах, слышен громко и ясно.

— Генри? — он не поднимает глаз, поэтому я всё равно говорю. — Мне жаль, что тот агент сказал тебе это. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это.

Он молчит, смотря на свои руки.

— Ничего, если я тебя обниму? — спрашиваю я.

Ему требуется некоторое время, чтобы пробормотать:

— Конечно.

Я без колебаний обнимаю его.

— Мне жаль, что у тебя не было поддержки, которой ты заслуживаешь.

Плечи поникли, руки неподвижно лежат на коленях, он делает глубокий, прерывистый вдох.

— Ты сделал то, что считал правильным в тот момент. Всё в порядке, — шепчу я и прижимаюсь крепче. В этот момент я чувствую, как одна из его рук обнимает меня за талию. — Похоже, ситуация сложная, — говорю я ему в плечо.

— Этого не должно было быть, — утверждает он.

— Может быть, и нет, но если в то время ты не чувствовал себя в безопасности, делясь этой частью себя, я думаю, ты поступил правильно.

Карие глаза поднимаются на меня. Он смотрит на меня, возможно, ожидая, что я скажу больше.

— Я не проходила через что-либо подобное, но я совершала поступки, которые лучше бы не совершала. К сожалению, ничего из этого нельзя исправить. Никто из нас, ни ты, ни я, не может вернуться назад и изменить прошлое, как бы сильно мы этого ни хотели. Но единственное, на что мы можем надеяться, — это извлечь из этого урок. Если это была ошибка, мы стараемся не повторять её снова. Если мы сделали неправильный выбор, то в следующий раз постараемся сделать правильный.

Он делает ещё один глубокий вдох.

— Ты действительно в это веришь?

Откидываясь назад, я киваю.

— Если бы не верила, меня бы здесь не было.

Качая головой, он невесело усмехается.

— Ну, это отстой, — он проводит рукой по лицу.

— Иногда нам это нужно, — шепчу я, толкая его в плечо своим.

Он долго смотрит на меня. От его близости мои мысли путаются. Я прочищаю горло.

— Сначала я немного нервничала… — не могу поверить, что говорю это. — Но я действительно рада, что я здесь, с тобой.

Улыбка, которой он одаривает меня, могла бы осветить всё ночное небо. Генри целует меня в щеку.

— Спасибо тебе, Луна.

— За что?

— За то, что не выбежала за дверь, — говорит он и пытается отшутиться.

— Зачем мне это делать?

Печальная улыбка появляется на его лице.

— Потому что я уверен, что я не тот, кого ты ожидала.

— Буду честна, я тебя вообще не ожидала.

Он был для меня полной неожиданностью. Замечательной, но я не озвучиваю эту часть. Тем не менее, я чувствую, как жар поднимается к затылку. Я на удивление откровенна…Я хочу снова обвинить турбулентность, или то, что это разово, или интенсивный оргазм, который, возможно, вскружил мне голову, но, возможно, во всём виноват он.

Я заставляю себя посмотреть в его темно-карие глаза. Несмотря на то, что я нервничаю, слова продолжают слетать с моих губ.

— Я могу выйти из этой комнаты и буду знать, что мне стало лучше оттого, что я встретила тебя.

Это уже слишком. Жаль, что я не могу взять свои слова обратно.

— Это… — Генри так широко улыбается. — Это одна из самых приятных вещей, которые мне кто-либо когда-либо говорил.

Я всё ещё хочу взять свои слова обратно. Не потому, что я не это имела в виду. Я так и думаю. Но я должна была держать это при себе.

— Я тоже рад, что встретил тебя, — признается он. И он может показаться искренним, но в это трудно поверить.

— Хорошо, — бормочу я и встаю.

— Эй! — он ждет, когда я посмотрю на него, но я этого не делаю. — Я серьёзно.

— Послушай… — я складываю грязную посуду. — Я сказала, что ты милый. Это не значит, что ты должен говорить мне то же самое.

Когда я смотрю на него, я не знаю, злится ли он, раздражен или и то, и другое. Я отвожу взгляд, прежде чем успеваю сообразить, что к чему.

— Знаешь, ты часто это делаешь?

— Что делаю? — спрашиваю я, стараясь звучать не раздраженно.

— Отмахиваешься от комплимента. Если ты чувствуешь, что он приближается, ты отказываешься от него. Или просто игнорируешь, — я собираюсь возразить, но он продолжает говорить. — Ты даже не дала мне сказать то, что я хотел.

Я сдерживаю слова, вертящиеся у меня на кончике языка, и стараюсь не смотреть на него. Тем не менее, я скрещиваю руки на груди.

— Что ты хотел сказать?

— Иди сюда.

Взяв меня за руку, он нежно сажает меня к себе на колени. Тепло его тела приветствует меня, рассеивает некоторую неуверенность, и у меня возникает нелепое желание прижаться к нему. Это может показаться безумием, но это моё новое счастливое место, серьёзно.

— Когда я впервые увидел тебя…

— Чувак, я первой увидела тебя, — парирую я и снова встаю.