По тропке вниз (СИ) - Белая Яся. Страница 1

Annotation

Сказки сбываются, но, порой, самым удивительным образом. А девочки в красных шапочках всё так же бесстрашно ходят в лес и не боятся волков…

Белая Яся

notes

1

Белая Яся

ПО ТРОПКЕ ВНИЗ

Я помню домик у реки,

Сосновый лес вокруг.

Овраг, в котором тек ручей,

И за рекою луг.

И нас, по целым Божьим дням

Плескавшихся в реке.

И мамин смех, и сосен шум,

И камешки в руке.

Я вновь недавно в те места

Пришел издалека.

Разрушен дом, и лес сгорел,

И высохла река.

Всё было чуждым, как во сне,

Мне кажется с тех пор,

Что жизнь моя приснилась мне

И снится до сих пор.

И значит темная вина,

Лежащая на мне, -

Лишь тень, мелькнувшая на миг

В счастливом детском сне.

И значит, скоро я проснусь

И, выпив молока,

По тропке вниз туда помчусь,

Где плещется река…

"Das Boot" Сергей Калугин, "Оргия праведников"

— Вырядилась! Тетушка Мирта поставила на лавку в сенях тяжелое ведро и, подбоченившись, оглядела племянницу.

— И куда собралась? — строго поинтересовалась женщина.

— На поляну, у реки, — проговорила Юлия, — хочу порисовать немного. На пленере. Мирта поморщилась:

— Ты мне тут умными словечками не бросайся. Мы, деревенские, в отличие от вас, городских, акадэмий не кончали! — сделав акцент на ошибочном произношении, резко сказала женщина. — Но поболее вашего знаем! На-ка вот, возьми, — она протянула племяннице широкий белый платок, расшитый алыми маками, — плечи и шею прикрой. А то при твоей белокожести обгоришь, как рак. Девушка послушалась, вежливо поблагодарила и не преминула покрасоваться перед большим, висевшем в сенях, зеркалом, что отражало её полностью. Платок и впрямь удивительно шёл к лёгкому сарафанчику в мелкий цветочек и кокетливой красной соломенной шляпке с небольшими полями, идеально обрамлявшей прелестное личико девушки. Тетушка окинула юную красавицу оценивающим взглядом и улыбнулась:

— Да хороша! Слов нет, как хороша! Всем парням в деревне голову вскружила.

— Ой, тётя Мирта, даже не начинайте! — досадливо поморщилась Юлия, всем своим видом давая понять, как устала обсуждать эту тему.

— Мы с мамой уже всё решили: сначала выучусь, карьеру сделаю, а потом — свидания и всякие романтические ахи-вздохи!

— Да уж, — покачала головой Мирта, — твоя мама умеет решать!

Потому и дочь растит одна!

— Вы не понимаете! — вспылила Юлия. — Нам с мамой никто не нужен. И сами проживём!

— Ага, то-то она тебя сюда и сбагрила, что ты больно ей нужна.

Да хахаля твоя матушка завела, а тебя — с глаз долой, чтобы не мешала личную жизнь устраивать. А потом — поставит тебя перед фактом: этот олухбудет жить у нас… — тетушка скопировала манерный говор горожан.

— Ну почему сразу олух! — обиделась Юлия, зло заталкивая в холщовую сумку этюдник.

— А потому что твоей матушке нужно обязательно быть «сверху» — она же волевая и сильная. Какой мужик потерпит?

— Вы её совсем не знаете! — возмутилась Юлия, и щеки её залил яркий румянец гнева.

— Да уж поверь, детонька, знаю получше твоего. Чай, на один горшок ходили и под этой самой крышей, — она указала пальцем в потолок, — родились. Это теперь она у нас важная, городская. О родной сестре раз в десять лет вспоминает. И то, когда дочь нужно подальше отослать. Юлия не ответила, она выскочила во двор и недовольно хлопнула калиткой. Тетушка только головой покачала да перекрестила поветрулю вслед.

Нынче привиделась ей племянница в дурном сне — будто глядится-глядится в зеркало, то самое, что в сенях, а оно возьми и тресни. Ох, не к добру. Старики верили, что увидеть, как бьётся зеркало — к трагедии в любви: мол, будет она разбитой. Только разве Юльке это докажешь. У них, городских, на всё наука есть. А что помимо — глупость и суеверие. Мирта пошла в дом — нужно пирогов напечь к возвращению обиженной.

* * *

Юлия устроилась на холмике недалеко от деревенской околицы. Вид открывался живописный: излучина реки, убегающей к лесу, луг в пёстром наряде разнотравья, щетина соснового бора, казавшегося несколько мрачным на фоне окрестного великолепия. Лето в этих краях было недолгим, поэтому сейчас будто норовило вовсю насладиться возможностью носить яркое: ему ведь всегда шло. Несмотря на утро, над поляной дрожало марево зноя. Шлейфом висел в воздухе горьковато-приторный аромат дягиля. Его зонтики покачивались, возвышаясь над прочими цветами и травами, словно академические шапочки профессоров. Казалось, дягилю ведома какая-то главная тайна мира, и потому он так важничает и заносится. Юлия улыбнулась мысли нарисовать дягиля профессором, а другие растения — студентами в аудитории. Достала этюдник и грифель и принялась делать набросок. Учёбу она любила, как и свою будущую профессию, — Юлия училась на дизайнера — и сейчас скучала по лекциям и коллоквиумам. А ещё — по университетским подружкам, которые, коварные, подняли её на смех, когда она сказала, что едет к тётушке на Север.

— Что, ссылка? — прокомментировала Светлана.

— И как это тебя угораздило? — посочувствовала Миранда. Сами они в тот же день купили билеты на самый дорогой южный курорт. Юлия хотела с ними, но спорить с матерью не отважилась. Ведь мама аргументировала очень весомо:

— Подальше от суеты и смога, — сказала она. — Ты же помнишь, доктор велел при твоей ипохондрии больше времени проводить на природе и на свежем воздухе. И теперь Юлия, вспомнив это напутствие, согласилась: здешняя первозданная природа успокаивала, гармонизировала внутренний мир, как выражался её лечащий врач. Солнце взбиралось всё выше и улыбалось всё ярче. Но девушка тому совсем не радовалась. Наоборот, она плотнее закуталась в платок: не хотелось портить загаром свою аристократическую бледность, которой Юлия весьма гордилась. Но бахрома мешала рисовать. К тому же от медвяного запаха трав голова шла кругом. Девушка отложила этюдник. Нужно спуститься к реке и немного освежиться, решила она, и пошла с пригорка вниз. Пристроившись на камешке, что круглым мостком нависал над водой, Юлия наклонилась к реке и зачерпнула в горстку освежающей влаги.

Плеснула в лицо. Полегчало. А тут ещё ветерок набежал. Взметнул волосы, облепил одеждой фигуру. Шалун.

— Ай! — воскликнула девушка в следующую минуту, потому что ветер, изловчившись, сорвал её изящную шляпку и бросил в поток. Тот, словно играя в пятнашки, подхватил головной убор и понес по волнам, как лодочку.

— Нет! О, нет! — Юлия кинулась следом вдоль берега. Но река была проворнее и несла свою добычу прямо к лесу.

* * *

У него в голове ещё стоял хруст костей пожираемых болотницами васпов. И поэтому к горлу время от времени подступал спазм. Ему чудилось, что весь организм насквозь пропитался запахом болотных испарений и крови. … Отряд Варга^[1] вчера напоролся на засаду. То ли собственный «крот» их слил, то ли у ополченцев разведка работала лучше, чем самонадеянно предполагали васпы. Как бы там ни было, но перевес сил оказался на стороне селян, а васпов оттеснили к болотам. И вот тут-то и началось самое веселье. Болотницы устроили себе настоящий пир. … Чудовище, надвигавшееся на него, было одновременно безликими и многоликим — словно кристалл на свету — оно переливалось из облика в облик, примеряя на себя образы его жертв. Варг пятился, но почему-то был не в силах оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища. А тварь, между тем, подбиралась всё ближе и ближе. Оступился. Упал навзничь, насадив ладонь на острый сук, торчавший из поваленной коряги. Почуяв кровь, болотница атаковала.