(не) Верь мне (СИ) - Таежная Екатерина. Страница 26

— Ирония судьбы, — предположила Лушана.

— Finale vaginale, — с умным видом произнес невидимка.

Ника посмотрела на приятеля, покачала головой и закинула в свою чашку пару кусков сахара.

— Ты неисправимый придурок, Дин, — сказала она.

— Повторяю вопрос: безумная, что ты ему откусила? — осмелев явить голову и руки, ехидно поинтересовался Репентино. — Имей в виду, если ты откусила ему нос, по закону бумеранга на твоем лице вырастут кучерявые волосы, точно такие же, как ты сама догадываешься где. Я ведь тогда не смогу смотреть на тебя без потехи.

— Я думаю это не проблема для человека, который был влюблен в женщину с семью пальцами на ногах, — откликнулась Ника.

Дин равнодушно махнул рукой.

— Я к ней вовсе не испытывал никаких чувств.

— Ага, — усмехнулась Ника, — после того, как подсчитал пальцы.

— Ой, а у кого это было семь пальцев? — простодушно спросила Лушана.

Репентино возмущенно покосился на лилововолосую гостью.

— Пей свой чай и не задавай лишних вопросов, — резко сказал он. — Да смотри, чтобы твои пухлые щеки не треснули от любопытства. В конце концов, или от булок.

Мормолика положила на стол размоченную в чае выпечку, отодвинула от себя чашку.

— А я вообще-то не с тобой разговариваю, пустоголовый, — сказала Лушана. Судя по голосу, она была все еще в неплохом расположении духа.

— Никуль, это вообще кто? — возмущенно поинтересовался невидимка.

— Это наша соседка.

Репентино триумфально произнес:

— А-а-а, это та самая безнадежка — дочь мясника, которую парни боятся? Боятся, что она их задавит или съест.

Лушана обозлено уставилась на Репентино. Ника увидела в ее глазах ярость и почувствовала, как мурашки забегали по спине. Мормолики обладали большой физической силой и определенной магией. Но это были не врожденные возможности практика, а постепенно сходивший на нет украденный потенциал последней жертвы. Все зависело от того чью кровь мормолики употребили после ритуальной охоты.

— Дин, — предупреждающе произнесла Ника, — прекрати.

— Хорошо, хорошо, — сказал Репентино, но хамоватый взгляд его глаз говорил о том, что он не собирается останавливаться. — Я просто хотел сказать, что толстой дочке мясника стоило вести себя более уважительно в присутствии прекрасных наследников великородных маджикайев. Это ведь не грязные руки о фартук вытирать.

Лушана взмахнула мизинцем левой руки, что-то пробормотала. Ника прижалась к стене, и сиреневый луч света пересек обеденный стол, устремившись к холодильнику — в сторону, где находился невидимка. Репентино успел лишь состроить глумливое лицо и через мгновение исчез.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала мормолика, довольно дернув носом. — Захочешь поговорить…

— Да, да — опасливо произнесла Ника. — Я знаю, где тебя найти.

Когда входная дверь захлопнулась Ника подошла к холодильнику и посмотрела вниз.

— Знаешь что, Репентино, — глумливо сказала она, уперев руки в бока — Ты сам виноват. Ну, какие к дьяволу наследники великородных маджикайев? Да еще и прекрасные. Это же точно не ты.

Лежавший на полу речной окунь дернул хвостом.

— Что? Ты что-то хочешь мне сказать? — спросила Ника с ухмылкой, подняла рыбу с пола и ткнула пальцем в ее голову. — Мы с тобой, кажется, проболтались про Фроста.

Рыбеха недовольно повела глазами.

— А сейчас, единственное, что я для тебя могу сделать, это наполнить банку водой. И надеюсь, ты поел. Если нет, то перед сном я заброшу тебе хлебный мякиш. Не думаю, что магия Лушаны просуществует долго. А пока Киррана нет, и раз уж ты молчишь, не имея возможности сказать какую-то гадость, я поведаю, как провела один из самых ужасных дней моей жизни.

Окунь открыл рот и печально зашевелил плавником. Вечер обещал быть долгим.Друзья, дайте знать, заходит история, нет?

Глава 7. ЗЛОВЕЩАЯ ИРОНИЯ СУДЬБЫ

Расторопный нос Ники снова проснулся первым. Почуяв аппетитный аромат с кухни, он сознательно засвербел, чтобы разбудить хозяйку. Ника почесала кончик носа и резко открыла глаза. В комнате навязчиво пахло жареной рыбой.

— О нет! — подскочив с кровати, воскликнула Верис.

Неумытая, нечесаная, в растрепанной пижаме и остатками сна в уголках глаз она понеслась на кухню. Ника застыла у обеденного стола, как пугало в поле. Встревоженный ее появлением Кирран замер с вилкой у рта.

— Недоброе утро?

Ему показалось, в тот момент на лице Ники были лишь раздутые до ушей ноздри.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Ника, механическим движением тыча, в стоящую перед приятелем тарелку.

— Мой завтрак, — изумленно ответил Кирран. — Тебе положить?

— Не-е-е-ет! — вскрикнула девушка. — Что ты ешь?! — не дожидаясь ответа, она метнулась в сторону и тупо уставилась в стоящую рядом с мойкой пустую банку.

— Рыбка, — ответил Кирран.

— Рыбка?

— Ну, да. Точно не хочешь?

— Нет! Потому что, это не рыбка! Это Репентино! — сказав это, Ника выглядела, как фурия в последний день своей жизни.

— Тебе видать, что-то приснилось, — засмеялся Кирран и, не осознавая душераздирающего момента, отправил кусок жареной рыбы себе в рот.

Словно спаситель всех челюстноротых позвоночных, бороздящий просторы вселенной в поисках глумителей, Ника возникла за приятелем и со всей силой шарахнула кулаком по его спине.

— Выплюни! Выплюни его немедленно! — закричала она.

Поперхнувшись, Кирран выплюнул непрожеванный кусок рыбы.

— Прекрати меня лупить. Ты сдурела? Да что происходит? — наконец поинтересовался «глумитель».

— Ты пожарил Репентино!

— Ник, ты что несешь?

— Где взял рыбу? Где взял рыбу я тебя спрашиваю? — дергая приятеля за ворот футболки, допытывала Ника.

Покрасневший от удушения Кирран ответил:

— Да в банке. Из банки взял. На столе стояла. Я так понял, что из этого окуня можно что-то приготовить. А что? Не надо было?

— Нет! Нет! Это был заколдованный Репентино! Лушана вчера превратила его в рыбу.

— Она владеет трансформацией? — удивился Кирран.

Обессилив Ника села на стул рядом с другом.

— Да какая теперь разница, кулинар? Это теперь не важно! — в последний раз взвизгнула Верис, потому как последующие реплики говорила сдавленным голосом:

— Отец меня убьет, — сказала она, качая головой, как священник кадилом. — А с другой стороны, почему меня? Пусть он тебя убивает. Ты съел его сына. Пожарил и съел. Дин был такой милой рыбкой, — запричитала Ника. — Я вчера кинула ему мотыля. Как же так? Что за жизнь? Удар за ударом…

Кирран сострадательно улыбнулся, погладил подругу по голове и ласково сказал:

— Никуль, успокойся.

— Никуль? — со слезами на глазах произнесла Ника. — Так меня называл Репентино. Ой, горе, мне горе. А давай мы из этой рыбы сделаем зомби? Вдруг Масса не заметит подмены?

— Чучело мы из нее сделаем, — сдерживая улыбку, сказал Кирран.

— Чучело? — Ника шмыгнула носом. — Можно и чучело. У этого мерзавца все равно голова была всякой дрянью забита.

— Ладно, Ника… это шутка, — признался приятель. — Успокойся.

Девушка настороженно выпрямилась, словно проглотила аршин.

— Шутка? Про чучело?

— И про чучело, — кивнул Кирран. — Живой он.

— Живой? В смысле недожаренный?

— В смысле вовсе не рыба.

— Э-э-э-э-э-э, — тут же раздался на кухне третий голос. — Мы договорились, что ты доведешь ее до исступления, и она расскажет, что обожает меня.

— Живой?! — резко поднявшись со стула, взревела агент Верис.

У окна появился Репентино — живой, здоровый и человекообразный.

— Никуль, — задорно сказал он, — это стоило того. У тебя было такое лицо. Прости, но это смешно.

Нике захотелось, чтобы в ее руке оказалось что-нибудь тяжелое, то, чем она могла бы кинуть в голозадого шутника, проломив его тупую голову.

— Смешно? — сквозь зубы процедила она, послав Репентино пронзительный взгляд.

Дин кивнул, затем шлепнул Киррана по плечу и весело сказал: