Красота внутри (СИ) - Власова Мария Игоревна. Страница 42

Мама появляется первой, открыв заднюю дверь, и пропускает вперед невесту. Мельком смотрю на свою женщину, думая о том, кому отдать зелье, чтобы подлил в чашу и резко забываю, о своих мыслях. Она сияет, улыбается так счастливо и нежно, что забываю, как дышать. Прекрасная, неимоверно красивая, никогда не видел красивее нее ничего и никого в мире. Клара ступает по ковру, не сводя с меня счастливого взгляда. Никогда не думал, что свадьба со мной может сделать кого-то таким счастливым.

– Что за чёрт? – ругается Скот, смотря куда-то на землю и удерживая фату невесты.

Она отвлекает меня от Клары всего на мгновение, но этого хватает, чтобы спуститься с неба на грешную землю. В том месте, где ступала моя великанша, сквозь ковёр прорастала трава! И это зимой! Это аура жизни великанов? Но, как, ребёнок не должен был давать ей пользоваться аурой. Мигнул, глядя уже на ауру моей великанши. Она сияет золотом так сильно, что зеленая аура тускнеет, они вроде как сражаются друг с другом. Вот почему ребёнок не давал ей использовать ауру и силу великанов, эти силы её убивают, но, похоже, противопоставить этой силе великанов она ничего не может, а сама Клара не понимает, что вредит. Незаметно достаю ненавистную бутылочку, и ее сразу из моих рук забирает мама. Чёрт!

Клара становится напротив меня и по обычаю тянет ко мне руки. У меня перехватывает дыхание, она счастлива и глаза ее святятся любовью. Тем не менее, это счастье убивает ее мечту. Ребёнок сжался в зеленый комок, пытаясь защититься от золотой ауры. Мне даже не нужно давать ей зелье, Клара сама избавляется от ребёнка, не подозревая об этом. В горле встает комок, сжимаю ее руки сильнее, чувствуя, что вот-вот сорвусь в пропасть.

– Пока солнце светит, пока магия в теле тлеет, а вода в океане течет, я буду любить тебя вечно, и даже смерть не разлучит нас, – обещаю ей.

Это не просто слова, брачная клятва, это обещание всегда быть рядом, даже если ее или меня не станет. Мы привязали свои души друг к другу легко, точно играя. В этом вся Клара, безрассудная и прямолинейная в своих желаниях. Она просто не хочет понимать, чего стоит ее счастье и мечты.

Горло обжег напиток, ничего общего не имеющий с традиционным зельем вступления в брак. Узнал его вкус сразу, это зелье обрывания беременности, но не то, что было у меня в пузырьке. Моё лишено специфического вкуса, и хватит всего лишь несколько разведенных капель. Чтобы это зелье подействовало, надо выпить по крайней мере два таких кубка. Это же кто так постарался угодить мне? Впрочем, и глоток такой дряни может навредить ослабленному из-за проснувшейся ауры великана плоду. Я должен отдать ей кубок, но я не могу. Мне страшно увидеть, как эта улыбка исчезнет, но ещё страшнее видеть, как зеленый свет в ней исчезает. Великанша, как всегда, решает все за меня, выхватывает кубок, и я не решаюсь ее остановить.Один глоток и аура великанов исчезает. В ее глазах застывает жуткая боль, а кубок падает на проросшую через ковер траву.

– За что ты так со мной? – задает она один единственный вопрос, на который я не могу дать ей ответа.

Аура Клары пульсирует, а маленькое чудовище, что можно назвать моей дочерью, резко вспыхивает аурой. Она пожирает ее, восстанавливает силы, причиняя непоправимый вред. Они убивают друг друга, одна своим счастьем, вторая своим желанием жить. Неужели все, что я могу, это просто смотреть?

Часть 15. Какое надоедливое прошлое

Клара

Ноги подкашиваются, я не падаю только потому, что он ловит. Не хочу! Не хочу, чтобы он ко мне прикасался! Кричу, отталкивая его от себя и снова чуть не падаю, в этот раз меня ловит Серафима.

– Сын, что ты наделал? – испуганно ахнула графиня.

Он пошатнулся от моего толчка, как тень самого себя, взгляд пуст, глаза блестят. Ему больно, но мне куда больнее! Один жалкий глоток, а живот режет болью. Нет, от одного глотка не может такое быть, на лекциях говорили надо хотя бы сто грамм, чтобы начать необратимую реакцию. Вот только это обычное зелье, а некромант мог изготовить и посильнее, чтобы одного глотка хватило. Серафима не может удержать меня, а ноги уже и не держат.

– Что ты с ней сделал? – кричит на него балласт и пытается удержать, обнимая меня за плечи.

– За что? За что?! – кричу в слезах, прижимая руки к животу, словно это может помочь.

Рыдания и боль заставляют упасть на колени перед человеком, который был моим счастьем. Его шатает из стороны в сторону, но он держится на ногах, пока не поднимаю на него взгляд, полный ненависти.

– Кто? Кто дал тебе право убивать моего ребёнка? – резко подаюсь вперед, чтобы съездить ему по лицу, но путь мне преграждает графиня.

Меня штормит от ненависти и страха. Убить некроманта я могу и после, сейчас важнее моя девочка.

– Помогите, умоляю! – прошу, повиснув у нее на шее. – Спасите моего ребёнка!

– Я не могу, – дрожит некромантша, и я не понимаю, что с ней творится.

– Не применяй магию! – резко кричит некромант, причем обращаясь к своей матери.

Она дергается, будто от пощечины, осторожно отодвигается от меня и отступает к сыну. Как так? Она же тоже хотела внуков, я была уверена, что она поможет! Почему? Почему и она меня предала?!

– Клара, – зовет меня некромант.

Мой взгляд пуст, живот режет от боли, но я продолжаю стоять, вроде меня не вернули из рая прямиком в ад. Правильно, у такой, как я не может быть ни семьи, ни счастья. Я была глупа и слепа от своих надежд, поверила и полюбила не того человека. Почему я всегда влюбляюсь в не подходящих парней?

– Этот… плод уже забрал у тебя силу и регенерацию, – рассуждает он так просто, будто бы не отнял у меня все, – это нужно прекратить.

– Что ты такое говоришь, Трут? – вставляет балласт, хотя ее мнения никто не спрашивал. – Это же ребёнок! Как так можно?

– Магия некромантов даже великанов убивает! Дети некромантов высасывают из матерей энергию. Чем сильнее дар, тем больше и быстрее плод забирает силы у матери. Он высосал из тебя почти всю твою жизненную энергию, иначе почему ей на вид четыре месяца, а не три недели?

Он сказал ее, это девочка? Я всегда хотела девочку. Его взгляд опускается на мой живот, он видит мою крошку. Точно, он же маг, а маги видят ауру. Даже пол знает и все равно стремится убить частичку себя. Что же он за тварь такая?! За что он так с ней и со мной?

– Ты умираешь, Клара, – его голос дрожит от боли и ярости. – Оно убивает тебя!

Все замолкают на долгое мгновение, не осмеливаясь сказать и слова. Он смотрит на меня так, будто это что-то может для меня изменить. На что он рассчитывал? Что я скажу: «Раз уж она меня убивает, то ладно. Спасибо, что лишил меня смысла моей жизни!». Да плевать на боль, на то, что сложно и опасно! Словно я глупа и не чувствовала, что этот ребенок особенный. Я смотрю в эти любимые глаза и чувствую, что что-то в моей душе умирает, кажется, что это умирает любовь к этому человеку.

– Это ты убиваешь нас, прямо сейчас, – еле выдыхаю, чувствуя, как голова кружится.

Моей крошке больно, я просто чувствую ее страдания и что-то ещё, очень похожее на голод. Жуткий звериный голод, который ни одна еда не погасит. Кажется, я знаю, как спасти свою девочку, но нужно убрать отсюда Серафиму и графиню.

Он делает ко мне шаг, его руки дрожат, а глаза застилают боль и слёзы. Нет, мне просто кажется, некромант не знает, что такое боль, а тем более слёзы. Даже собственного ребёнка готов убить, чтобы… Чтобы что?

– Мама, – зовет он графиню со стеклянным взглядом. – Покажи ей, что становится с женщинами нашего рода после родов.

Она не двигается, не выполняет его приказ. Я стою на ногах только потому, что не хочу казаться слабой, какой он меня видит. Меня ни запугать, ни сломать, и тем более не заставить избавиться от собственного ребёнка. Это он слабый и отвратительный, и не достойный моей крошки. Я ненавижу его так же сильно, как и люблю, и с каждым его трусливым словом на чаше весов ненависти становится больше, а любви меньше.