Мое темное желание (ЛП) - Хантингтон Паркер С.. Страница 105

Ромео Коста:

Борись за нее, брат. Она того стоит.

Зак Сан:

Да.

Зак Сан:

И я знаю.

Олли:

Видимо, мне придется самому тащить его домой после того, как твоя мать бросит тебя в реку Меконг без плавсредства.

Ромео Коста:

Приятно знать, что что-то смогло проникнуть в твое сердце.

Зак Сан:

Она не только в моем сердце.

Зак Сан:

Она в моих гребаных венах.

87

Мое темное желание (ЛП) - img_3

ЗАК

ОСТАЛОСЬ 3 ДНЯ

Я никогда не ожидал, что люди будут подчиняться моей воле.

Всю жизнь мои сверстники делали это естественно, как будто я отдавал нерушимый приказ, просто существуя.

После аварии, когда мама изменилась, я считал, что ее "один-восемьдесят" — это способ Вселенной уравновесить благословенную жизнь.

До этого момента.

Когда все пошло прахом.

И никому, казалось, не было дела до того, что я сказал.

Я вошел на виллу с четырьмя спальнями и большим бассейном, отпихивая помощника, которого мама наняла на время своего пребывания в Four Seasons Chiang Mai.

— Где они?

Она замялась, разрываясь между погоней за мной и бегством за помощью.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Нет, понимаешь. Сан ЮйВэнь и Чжао Ю Тин. В какой комнате?

Мои мокасины стучали по темному твердому дереву. Прямо к открытой балконной двери, выходящей на частную террасу для загара.

Стена из лотосов и пышных тропических деревьев скрывала от глаз прямоугольный бассейн. Селеста Айи раскинулась на огромной кровати с балдахином.

Ее лицо скрывала шляпа с широким ободком, достаточным для того, чтобы укрыть целое здание. Она потягивала тропический коктейль, перелистывая страницу Vogue на своих коленях.

Я спустился по одной из двойных лестниц с балкона и остановился в футе от нее. Ассистентка бросилась за мной, но я был выше, быстрее, а ярости во мне было столько, что хватило бы на всю жизнь.

— Чжао Ю Тин.

Она подняла глаза от журнала, ничуть не удивившись, увидев меня.

— Закари. Мой любимый племянник.

— Твой единственный племянник.

Она махнула рукой, перелистывая страницу.

— Не напоминай мне. Ты же знаешь, я люблю разнообразие. Как долетел?

Она даже не спросила, откуда я узнал, что они здесь. Эти женщины знали, что я выслежу их, чтобы получить нужную мне информацию.

Я подумывал о том, чтобы преследовать Айи, но теперь, когда я прибыл, моя жажда крови требовала ее прямо из уст лошади.

У меня защекотало в челюсти.

— Где мама?

Я устал, устал от перелета и не разговаривал с Фэрроу почти месяц.

Вздохнув, Селеста Айи расстегнула атласный узел на шляпе и положила ее рядом с собой.

Она опустила солнцезащитные очки, поймав мой взгляд.

— Ты не захочешь сейчас разговаривать со своей матерью.

— Почему?

— Почему? — Она хмыкнула, прижав руку к горлу. — Ну, разве ответ не очевиден? Она считает, что ты собираешься совершить самую страшную ошибку в своей жизни.

— Это из-за того, чтобы опозорить семью? Потому что вся моя семья состоит из трех человек. В том числе и меня.

— Глупости. У нас большая семья. Нас не меньше двух сотен. — Она вскочила, бросив взгляд на бедную ассистентку позади меня, словно ожидая, что та будет отбиваться от меня кулаками. — И нет. Она считает, что ты умрешь ужасной смертью, если не женишься на человеке, готового слушать все инструкции по безопасности. Помнишь, как у Натали произошло короткое замыкание в мозгу, и она купила твой " Stefano Ricci в торговом центре, а не прямо на заводе? Твоя мама неделю подсыпала тебе в чай красный женьшень. Она боялась, что ты умрешь от осложнений, вызванных болезнью рук, ног и рта.

Я прошел за ней на кухню.

— Ты меня обманываешь.

По большей части я всегда считал, что ее беспокойство вызвано внезапной насильственной смертью мужа… но мама искренне считала, что я умру, если надену неправильную обувь?

— Я бы тебе солгала?

— Да. Все время, черт возьми.

Каждый год в дошкольном возрасте я верил, что все магазины игрушек в Потомаке сгорели, только потому, что моя тетя предпочитала проводить время в торговом центре, а не сидеть со мной.

— Может быть. — Айи пожала плечами. На самом деле ей было все равно. — Но я не вру, Закари. Влюбиться — это как заплыть слишком далеко от берега. В тот момент, когда ты понимаешь, в какой опасности находишься, уже слишком поздно. Безопаснее вообще не заплывать.

— Мама так думает?

— Спроси ее сам. Ты никогда не беспокоился.

Я замер, понимая, что она права. От мысли, что с мамой можно обсуждать что-то серьезное, мне захотелось сменить имя и переехать на Аляску.

Не то чтобы я чувствовал холод.

Ну, до Фэрроу.

— Принуждение меня к браку без любви не связано с нашим наследием?

— Наследие? Репутация? — Айи махнула рукой, включив кофеварку для эспрессо. — Я достаточно внушительна, чтобы продолжить наследие каждой семьи в Чиангмае. Для этого нам не нужен генеральный директор из Fortune 100. Кто-нибудь говорил тебе, что ты скучноват? Если уж на то пошло, это подрывает нашу репутацию.

— Ты тянешь время. — Я выхватил у нее чашку, размазав коричневую жидкость по столу, когда ставил ее на место. — И я не уйду. С таким же успехом ты можешь сказать мне, где мама.

— Уф. — Она закатила глаза, размышляя между джекфрутом, лонганом и личи на стойке. — Делает массаж лица у мастера. Только не говори ей, что я направила тебя к ней.

— Спасибо, Айи.

— Не за что.

Я прошел по огромному коридору и постучал в дверь хозяйской спальни.

Никакого ответа.

На этот раз я постучал громче. С той стороны донесся вздох.

— Если это мой сын, меня здесь нет. Если это обслуживание в номере, оставьте его за дверью.

Ее собирались обслужить. Хорошая доза реальности.

Я толкнул тяжелую дверь и оказался лицом к лицу с матерью. Она лежала на животе на массажном столе, а две молодые девушки-массажистки обслуживали ее.

Полотенце, к счастью, прикрывало ее, пока она печатала на ноутбуке перед собой.

Медитация, черт возьми.

Эта женщина искала покоя, как я искал новых сексуально зависимых друзей (прости, Олли).

Увидев своего единственного ребенка, мама, нахмурившись, закрыла ноутбук.

— Ох. — Она поднялась в сидячее положение, отгоняя женщин. — Это ты.

— Мама. — Я распахнул руки, изображая улыбку. Тем временем во мне разгорался гнев на ее импровизированную поездку, в то время как моя жизнь рассыпалась в прах. — Я так рад тебя видеть.

Она скрестила ноги, поднесла бокал к губам и отпила через соломинку.

— Меня до глубины души ранит то, что ты мог быть не рад видеть свою мать.

Я обошел вокруг массажного стола, сосредоточившись на ее лице.

— Меня до глубины души ранит то, что ты решила разрушить все шансы на счастье в моей жизни.

Она поперхнулась водой и закашлялась, когда ее глаза встретились с моими. Я никогда не сталкивался с ней раньше. Я всегда был сердечным, понимающим и послушным.

Это был мой способ извиниться за то, что я убил ее мужа.

Мама опустила чашку.

— Прости?

— На самом деле ты не извиняешься. — Я сел на скамейку под окном с видом на бассейн. Это будет долгий разговор. — После смерти отца я старался быть идеальным сыном, чтобы компенсировать его убийство.

— Ты не убивал его…

— Я убил, и мы это знаем. Его сторона машины осталась практически неповрежденной после аварии. Если бы он остался там, он был бы жив. Эти грабли должны были пронзить мою грудь, а не его.

Она сглотнула и отвернулась. Она ничего не могла сказать перед лицом уродливой правды.

— После того, как ты вырвалась из своего горя…

— Нет. — Она накинула халат и уставилась в стену. — Я не избавилась от своего горя.

— Справедливо. — Я поверил, потому что сам тоже не верил. — После того, как ты снова стала работоспособной, — поправил я, — мы с Айи договорились не раскачивать лодку. Мы не хотели провоцировать рецидив.