Мое темное желание (ЛП) - Хантингтон Паркер С.. Страница 8

Внезапный удар пронзил воздух. Запах металла обжег мои ноздри. В нескольких сантиметрах от меня в траву упал шикарный золотой нож.

Черт.

Он бросил его в меня.

Действительно бросил в меня нож.

Это быстро обострилось.

Вера всегда говорила, что мой умный рот приносит мне дурацкие призы. Но я никогда не думала, что смогу разозлить кого-то до такой степени, что придется убивать.

Я перешла на зигзаги, зная, что это замедлит мой шаг, но и не желая уходить отсюда с сувениром в виде второго засранца.

Позади меня раздался мрачный и задумчивый смех Зака.

Он наслаждается этим.

Социопат.

Согласно легенде, Зак Сан никогда не смеялся. Он почти никогда не улыбался. Он был угрюмым человеком, жестким, как гвозди, а его сердце было полно ржавчины.

И вот что разрушило его фасад?

Я отомщу этому уроду, если это будет последнее, что я сделаю на Земле.

В спешке один из моих кроссовок слетел с ноги, вонзившись в грязь. У меня не было времени оглянуться. Чтобы остановиться.

Я продолжала мчаться вперед галопом, надев только один кроссовок. Вода мгновенно залила мою голую ногу.

Когда я достигла его кованых железных ворот, я поняла, что он думал, что загнал меня в угол. Я также знала, что, пробравшись через решетку, Зак не будет настолько глуп, чтобы бросать в меня нож.

Самооборону трудно доказать, когда у жертвы дырка в спине, даже если ты пятый богатейший человек на планете Земля и все относятся к тебе так, будто у тебя позолоченный член.

Смотри и учись, сосунок.

Я с размаху поставила ногу на металлическую перекладину и преодолела чудовищный двенадцатифутовый подъем. На перилах не было ни одной зазубрины, но у меня хватило сил, чтобы перейти через них.

Перепрыгнув на другую сторону, я театрально поклонилась, на этот раз сжимая грязный подол платья, чтобы подчеркнуть свою значимость.

Когда я наклонила невидимую шляпу в его сторону, его челюсть сжалась.

Эта крошечная реакция ощущалась как победа.

Осьминог: 1.

Лобстер: 0.

Я вымокла, как бродячий кот, мои волосы были в беспорядке, а сердце разбито, но я никогда не доставлю Закари Сану удовольствия видеть, как я разбиваюсь.

— Пока, Лобстер. И спасибо за рыбу.

— Лобстер?

— Любимая закуска осьминогов.

Я исчезла в ночи, прежде чем тяжелые ворота распахнулись.

Его люди преследовали меня, как гончие, фонари пронзали ночь, гольф-кары гудели в ушах. Но я ускользала от них, пробираясь через лесистые акры, окружающие поместье.

Что касается осьминогов?

Мы очень хорошо маскируемся.

Когда я вернулась домой, сил хватило только на то, чтобы заползти в постель. Грязь толстыми лепешками засохла вокруг моих икр и лодыжек.

Завтра я проснусь с простудой из-за промокшего платья.

Сегодня же все, что я могла сделать, — это провести каждую минуту до утра, рыдая в подушку.

О кулоне, который я так и не смогла вернуть.

По недостижимым мечтам.

По папе.

В следующий раз, папа. Обещаю.

3

ЗАК

Зак Сан:

Великий регент.

Девяносто минут.

Олли:

Пропуск.

Олли:

Отличная вечеринка вчера вечером, Сан.

Но я все еще не оправился от сексуальных выходок предыдущей недели.

Ромео Коста:

Ты имеешь в виду гала-вечеринку в честь наследства, которую устроил твой отель?

Олли:

Да.

Зак Сан:

Тот, на котором 90 % участников были на социальном обеспечении?

Олли:

Никто не дает хаммеру так, как хаммер.

Ромео Коста покинул чат.

Зак Сан покинул чат.

Олли переименовал чат в "Администрация социального обеспечения".

4

ЗАК

Я взял в руки грязный кроссовок и стал его изучать.

Он был настолько изношен, что я не мог разобрать марку. Я провел небольшое исследование в Интернете и выбрал либо Vans, либо Converse.

Силой дедукции и гребаной логики я догадался, что это самый дешевый из двух вариантов. Девушка выглядела слишком бедной, чтобы позволить себе воздух.

— А потом она перелезла через твои ворота, перепрыгнула на другую сторону и поклонилась? — Ромео нажал кнопки на панели, ведущей в криокамеру. — Ты уверен, что тебе это привиделось, а не приснилось?

Пот залил мою футболку после нашей утренней тренировки — не такой утомительной, как наша вчерашняя пробежка с Осьми.

Я задрал футболку, одним махом стащил ее через голову и, свернув ткань в кулак, бросил ее в корзину.

— Уверен, что в моем воображении не было аферистки, которая умеет играть в Го и разгуливает в прозрачном нижнем белье.

Ромео включил свет в комнате.

— Почему бы и нет? Звучит как твоя фантазия.

У меня нет фантазий, дурак. Тем более о женщинах.

Человеческая плоть вызывает у меня отвращение.

Он потянулся.

— Может, это из-за алкоголя? Этот ямайский ром был чертовски крепким.

— Я не был пьян.

— А я был. — Олли вышел из ванной, совершенно голый, размахивая членом в воздухе. Эта штука была длиннее, чем хвост лемура. Я надеялся, что на свиданиях он приклеивает его к боковой поверхности бедра. Все его существование было одним большим сексуальным домогательством. — Я был разбит.

Он остановился у панели, отодвинул Рома с дороги и выбрал расширенный вариант.

Температура — 266 по фаренгейту.

Четыре минуты.

Экран следил за температурой внутри, и она падала вместе с моим терпением. Он провел все утро, жалуясь на свое похмелье.

Поскольку мы жили втроем на одной улице, потребовалось всего две секунды, чтобы вломиться к нему домой, вытащить его за ухо и оттащить в трехэтажный пентхаус в принадлежащем его семье роскошном отеле.

Он стонал от головной боли еще до того, как мы подняли хоть одну гирю.

— Оливер, убери эту штуку. — Мои губы скривились в усмешке. — Она волочится по всему полу.

— Кстати, Заки, надеюсь, ты не решил взять себе в невесты девственницу, потому что я вчера отхватил пару вишен. — Оливер проигнорировал меня, почесывая бок своей задницы. — Ладно, хорошо. Целый пакет вишен. Тех промышленных, что продаются в "Costco".

Ромео разразился смехом.

— Когда ты хоть раз заходил в «Соstco»?

— Никогда, но я слышал истории. Кого ты в итоге выбрал, и почему у тебя в руке ботинок? — Олли мотнул своей кудрявой белокурой головой, нахмурившись. — Пожалуйста, скажи мне, что это связано с родственниками. Единственное, что в тебе может иметь смысл, — это если ты прямо сейчас скажешь мне, что у тебя есть какой-то грязный прикол с ногами.

— Господи… — Я насмешливо покачал головой.

— Что? Я не осуждаю. Мы все знаем мои отношения с собачьими поводками.

— Нельзя иметь отношения с неодушевленными предметами. — Я произнес это медленно, надеясь, что это дойдет до его мозга, но зная, что это не так.

Олли ткнул пальцем в сторону Рома:

— Скажи это его жене и ее холодильнику.

Вопреки общему мнению, Олли не был идиотом. Он просто притворялся им, чтобы избавить себя от всех ожиданий и обязательств, которые обычно возлагаются на человека в его положении.

На самом деле это было очень умно.

Я сам до этого не додумался.

Он был бы последним холостяком из нас троих, потому что он создал свой имидж так, что никто, ни живой, ни мертвый, не хотел, чтобы их дочь встречалась с ним, к черту богатство и статус.

Он был настолько испорчен, настолько развратен, что большинство семей скорее согласились бы взять в мужья домашнюю рыбку, чем Оливера фон Бисмарка.

Кроме того, он незаметно удвоил свое природное богатство за счет инвестиций, о которых его никто не спрашивал, потому что все полагали, что у него одна клетка мозга с выброшенным сперматозоидом.