Маленькая хозяйка большой кухни (СИ) - Лакомка Ната. Страница 13

- Сесилия?! – произнёс он с присвистом. – Ты что здесь делаешь?!

Он тут же вытолкал вон кормилицу и навис надо мной, оперевшись ладонями о стол.

- Ты ведь в розыске! – он буравил меня взглядом, словно не верил, что видит меня. – Ты как посмела сюда явиться?

- Мне надо спрятаться, - сказала я, сонно моргая глазами, потому что после бессонных суток, вина и горячей еды меня разморило в одно мгновение.

- Спрятаться?! – бешеным шёпотом заорал дядя. – Ты в своём уме? Если узнают, что ты у нас…

- Что с дядей? – перебила я его, с трудом заставляя себя поднять на него глаза. – Вы хоть о родном брате побеспокоились?

- Каким образом? – огрызнулся он. – Его посадили в королевскую тюрьму, сегодня назначен суд. Скорее всего, приговор уже вынесли.

- Как – вынесли? – я стряхнула дремоту и с усилием заставила себя подняться со стула. – Почему так быстро?

- А ты думала, королева будет тянуть с этим делом? Наследник остался сиротой! Я всегда говорил, что это врачевание до добра не доведёт… - завёл дядя свою привычную песню.

- Нам надо подать жалобу королеве, - залепетала я, - дядя Томас невиновен, это болезнь виновата…

- Слышать не хочу ни о тебе, ни о Томасе! – рявкнул дядя, схватил меня за плечо и в два счёта вытолкав за порог. – Убирайся, и чтобы я тебя больше здесь не видел, - сказал он, прежде чем захлопнуть передо мной дверь. – Или забуду, что мы родня, и позову полицию!

Меня душили злые слёзы, когда я уходила по улице прочь, кутаясь в накидку от холодного ветра. Впрочем, можно было ожидать, что дядя поведёт себя подобным образом. Сейчас, наверное, злорадствует, что дядя Томас оказался в тюрьме. Очень хотелось спать, но я приказала себе не раскисать и отправилась в последний дом, где надеялась найти приют и помощь. Я пошла к моей дорогой подруге Винни. Она должна помочь… Она точно не оставит меня в беде…

Дядя Бартоломью оказался прав – меня объявили в розыск. Я купила газету с переносного латка, и первое, что увидела – собственный портрет на развороте, с объявлением «Разыскивается живой или мёртвой». Портрет был не слишком похож, но я всё равно разорвала газету на мелкие клочки и швырнула в ближайшую канаву, убедившись, что меня никто не видит. Только что толку от одной уничтоженной газеты, если сегодня их будут продавать сотнями?

У меня хватило ума подойти к дому Кармайклов не по главной улице, а задворками. Я перелезла через кирпичную стену, которая проходила по границе внутреннего двора, прошла по саду, прячась за деревьями, и через металлические прутья изгороди увидела, что дверь в наш дом заколочена досками крест-накрест. Дядя в тюрьме, я в бегах, а что случилось со старым Эбенезаром? Арестовали его вместе с дядей или… убили на месте?

Я не удержалась и шмыгнула носом, хотя благородной девице этого делать не полагается ни при каких обстоятельствах. Но кто бы удержался от слёз на моём месте? Только времени на слёзы у меня нет. Мне нужны убежище и новости о дяде. Плакать буду потом, когда всё благополучно закончится. Я по-прежнему была уверена, что это всего лишь временное недоразумение, и что рано или поздно всё разрешится, и что суд над дядей пройдёт так, как положено – выяснят все факты, убедятся, что дядя невиновен, и его отпустят с извинениями.

Пока я размышляла, как бы мне встретиться с Кармайклами – сразу зайти в дом, постучать в окно или подождать, когда выйдут слуги, в саду появилась Винни. Наверное, она гуляла, как обычно мы делали после обеда, вот только теперь гулять ей пришлось в одиночестве. Винни была бледной, задумчивой, и рассеянно крутила в руке ветку рябины, на которой горели алым ягоды.

Прячась в кустах, чтобы меня не заметили из окон дома, я пробежала до подруги и тихо позвала её:

- Винни! Это Сесилия! Я здесь!

Виннифред замерла и обернулась в мою сторону.

Раздвинув листья, я выглянула, убедилась, что моя подруга одна, и выскочила на тропинку. Увидев меня, Винни испуганно шарахнулась, но это было и неудивительно – в грязном платье, с грязными руками и растрёпанными волосами я выглядела не лучше нищенки. Даже когда я шла по улице, опрятно одетые дамы старались держаться от меня подальше.

- Не слишком цветущий вид, - сказала я, растягивая юбку. – Ты уж меня извини, что я без веера и шляпки.

Шутка не удалась, я поняла это сразу, потому что Винни попятилась и оглядела меня с головы до ног с таким ужасом, будто я была не в грязной юбке, а в драконьей чешуе.

- Ты как здесь?.. – с трудом выдавила моя подруга.

- Перелезла через изгородь, - объяснила я, подходя ближе. – Всё не очень хорошо, Винни. Мне надо где-то спрятаться, меня ищут…

- Конечно, ищут! – Винни снова попятилась, и я остановилась, почуяв неладное. – Вы убили короля! Об этом все говорят!

- Винни, - я заговорила тихо и медленно, а сердце уже будто сжали холодной, жестокой рукой, - ты же не всерьёз… Ты же в это не веришь… Мы с дядей никому не могли причинить вреда… А я вообще не имела отношения к лечению…

- Уходи! – Винни выставила вперёд руку, словно боялась, что я нападу на неё. – Убирайся сейчас же! Как ты посмела сюда прийти?! Ты представляешь, что с нами будет, если узнают, что ты здесь?

Те же самое я слышала от дяди Бартоломью. Слово в слово. Как будто они сговорились, что скажут мне, когда я появлюсь. Дядя – родственник, Винни – лучшая подруга. Не сразу и решишь, что хуже – предательство родни или предательство друзей. Но если предательство тёти Лавинии и дяди Бартоломью меня не слишком затронуло, обида на Винни захлестнула с головой. Мы были вместе с детства, доверяли друг другу сначала детские секреты, потом девичьи тайны, я считала, что такие связи крепче, чем родственные. Привязанности сердца всегда сильнее, чем кровное родство. Винни была мне ближе, чем сестра.

Разочарование, обида, гнев, снова обида… Захотелось сказать что-то колкое, развернуться и уйти, но я с усилием перешагнула через собственную гордость.

- Мне некуда податься, - сказала я почти просительно. – Родственники хотели сдать меня в полицию… Даже переночевать негде. В гостинице – это сразу покажется подозрительным, почему девушка путешествует одна. Снять квартиру – боюсь, узнают. Мои портреты по всему городу. Можно я хотя бы спрячусь в вашем дровянике? Туда никто не заглядывает, меня там не станут искать…

- Ты с ума сошла?! – возмутилась Виннифред. – Убирайся, пока я не позвала на помощь! И не смей приходить сюда больше!

- Винни, ты, наверное, поверила своей матери? – попыталась я объясниться. – Но ты же знаешь, что она не всегда говорит правду… Вспомни, как мы смеялись…

- Не говори о моей маме плохо, - почти свирепо перебила меня подруга. – Теперь я вижу, что она была полностью права о тебе. Ты никогда не желала мне добра, всё время вредила, насмехалась! Только небеса всё видят, теперь ты получила по заслугам!

- Да что я сделала тебе плохого?! – воскликнула я. – Винни, опомнись. Если ты думаешь, что мне нужен виконт, то ошибаешься… Леди Кармайкл наговаривает на меня. Если бы я хотела тебе навредить, то разве дала бы деньги, чтобы вы могли выехать в свет? А дядя получил для вас королевские приглашения…

- Так и знала, что ты постоянно будешь напоминать об этом, - прошипела Винни, и я совершенно не узнавала свою добрую, тихую и застенчивую подругу. – Мы тебя и не просили! Думаешь, если бросила подачку, мы должны становиться перед тобой на задние лапки, как дрессированные собаки?

- Нет, не думаю, - ответила я, помолчав. – Но если бы ты попала в беду, я бы помогла тебе.

- Пошла – вон, - раздельно сказала Винни и швырнула в меня рябиновой веткой.

Попасть, конечно, не попала, но от этого мне не стало менее горько.

- Хорошо, я уйду, - произнесла я, стараясь говорить спокойно, хотя слёзы так и подкатывали к горлу. – А ты не забудь свои собственные слова – небеса всё видят, и всем воздадут по заслугам.

Эти слова подействовали на мою подругу, словно удар розгой по одному месту.

- Как заговорила! – теперь она смотрела на меня с ненавистью.