Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк. Страница 14

Однако Гурон Черное Сердце — не марионетка богов, и он не позволит своим страданиям толкнуть его на сделки, о которых потом придется пожалеть. Эта боль напоминает ему о том, как Империум предал его, поэтому он будет ее беречь. Она — часть его самого; без нее он мог бы забыть, кто он такой.

Он продолжает подниматься, его лицо нахмурилось.

Крыша Тернового дворца представляет собой органичное сочетание тщеславия и жестокости. Массивные знамена с эмблемой Красных Корсаров реют на ветрах Нового Бадаба, а золото и драгоценности сверкают, без слов свидетельствуя о богатстве, накопленном за столетие набегов. Однако и здесь есть сила: большие пушки, которые так любит Гурон, размещены в оборонительной системе, придуманной им самим, чтобы все подступы были перекрыты огневыми полями. Любая сила, спускающаяся с многоцветных небес или продвигающаяся по суше, окажется разорванной на части снарядами макропушек и сдвоенными турболазерами, не говоря уже о более мелких зенитных батареях «Гидра», установках лазпушек, минометах и прочих орудиях войны. Массивные генераторы пустотных щитов, когда-то принадлежавшие звездолетам, могут создать защитное поле энергии, если дворец окажется под угрозой бомбардировки, но такого никогда не случалось. Никто не осмеливается бросить Гурону вызов; по крайней мере, никто из тех, кто оказался способен его найти.

Есть здесь и посадочные площадки, и на одной из них сидит поистине древняя машина цвета засохшей крови. Кровавый удар — «Штормовая птица», один из могучих транспортов Легионес Астартес, созданный еще во времена Великого Крестового Похода. Когда-то он принадлежал Несущим Слово, но Гурон пару десятилетий назад вырвал его из их рук, превратив в свой личный транспорт. Он пропитан порчей: воздухозаборники двигателей и оружейные стволы искажены до формы воющих пастей, а его керамитовая кожа при повреждении истекает черной кровью, но порча может быть благом при перемещении по Мальстриму. Однако он все еще летает и функционирует, а это все, чего требует Гурон.

В искаженной тени его кабины стоят тридцать космических десантников-отступников. Гурон рассматривает их, приближаясь к ним. Все они, конечно, в цветах Красных Корсаров, но он может различить отличительные признаки, выдающие их прежнюю принадлежность. У того, что без шлема, бледная кожа и черные глаза бывшего Повелителя Ночи; у воина рядом с ним гладиус, который наверняка достался ему от ультрамарина, и Гурон подозревает, что его владелец когда-то принадлежал к тому же Ордену. У чемпиона, возглавляющего один из отрядов, на груди даже красуется глаз Хоруса, правда, потрескавшийся и разбитый; даже первоначальные члены Черного Легиона не всегда охотно следуют за Воителем, и, похоже, один из этих древних воинов решил, что ему больше по душе перспективы под властью Гурона.

Однако большинство собравшихся на самом деле — Красные Корсары. Некоторые из них были Астральными Когтями, и Гурон отмечает когти, заменившие пальцы, или рога, выходящие спиралью из висков или бьющие вверх из макушки головы и делающие шлемы бесполезными. Другие никогда не были никем, кроме Красных Корсаров: юноши, вырвавшиеся с планет под клубящимися небесами Мальстрима или миров Империума вблизи его границ и пережившие мучительный процесс вознесения. У кого-то есть генное семя Астральных Когтей, а у кого-то — то, что было награблено у других Орден за десятилетия, но они едины под его руководством.

За этими войсками стоят другие, более специализированные воины. Там скрываются шесть рапторов — скрюченные птицеподобные существа, которые когда-то были штурмовиками, чьи прыжковые ранцы приварились к ним, и для которых полет и удар по врагу сверху стали одержимостью. Гурон также различает трех могучих Облитераторов — громадных чудовищ, чьи тела были одновременно изуродованы и благословлены вниманием Туразана и его сородичей из Темного Механикума. Их формы постоянно меняются, как будто компоненты и кабели проникают под кожу и встраиваются в броню, а затем снова исчезают. Сейчас эти изменения незначительны, но Гурон знает, что, как только начнется битва, их плоть извернется и превратится в дула могучих пушек, способных разнести врагов в клочья. Даже в таком могучем войске, как его, не так много подобных гигантов, и их присутствие здесь можно только приветствовать.

Он улыбается. Призрак Разрушения не возьмет с собой полчища, на которые он мог бы рассчитывать, следуя сомнительному примеру Вернгара, но он не будет слабым. Если Эбеновый Коготь существует, Гурон сильно сомневается, что забрать его из места упокоения будет просто. При попытке сделать это он может столкнуться с противодействием.

Возможно, ему будет противостоять даже его собственный подчиненный.

— На борт! — кричит он, и собравшиеся корсары с готовностью подчиняются. Гурон поднимается за ними по трапу — в центре креста, на остриях которого стоят его массивные хускарлы.

— Выводи нас на орбиту! — кричит он пилоту, полуживому, полуметаллическому существу по имени Караццалан. Когда-то здесь сидели два Несущих Слово, скрепленные тысячелетиями рабства в варпе. Гурон велел Гарлону и Туразану объединить свои знания, чтобы отпрыски Лоргара были удалены физически и духовно и заменены одним из его собственных адептов Механикума, который был только рад, что его дух соединился с такой почтенной военной машиной. Двигатели Кровавого Удара взревели, и он рванулся в воздух, как ошпаренное животное. Гурон застонал и ухватился за массивный панцирь Рафкена, чтобы получить опору. Его Хамадрия на мгновение появляется на свет, возбужденно стрекоча, а затем снова исчезает. Гурон чувствует, как она жаждет вернуться в настоящий варп, в то царство, откуда она изначально пришла, а не в это полупустое место, где имматериум и реальное пространство скользят друг мимо друга.

У него не будет такого шанса, если ему есть что сказать по этому поводу. Гурон не заинтересован в том, чтобы Призрак Разрушения захватили демоны, чтобы у половины экипажа появилась неутолимая жажда крови или другие сложности варп-путешествий. Возможно, однажды Гурон Черное Сердце обнаружит, что дрейфует в варпе без защиты поля Геллера, и в тот же день он расправится с хищниками, которые придут за ним, любым доступным ему способом. Возможно, они даже узнают, что у него есть свои зубы, ведь варп для Гурона — не такое уж чужое царство, как для большинства других смертных.

Пока же он должен поддерживать свое правление.

Семь

Дайте мне свежую информацию! — рычит Гурон, вступая на мостик Призрака Разрушения. Где Честь Макрагга? Они уже прыгнули?

— Нет, повелитель, — отвечает мастер ауспекса. — Однако они уже достаточно далеко от Нового Бадаба, чтобы безопасно совершить переход, и от других кораблей, чтобы их не затянуло вместе с ними. Они двигаются медленно, но их намерения очевидны.

Гурон хмыкнул. Концепции вроде Точки Мандевиля не столь актуальны в этих частях Мальстрима, где они и так пробираются по мелководью варпа, но некоторые ограничения все же существуют. В конце концов, варп непостоянен, и только глупец может относиться к нему легкомысленно.

Он изучает дисплеи, пока не находит точку света, обозначающую бывший корабль Ультрамаринов, а затем триангулирует ее, чтобы определить местонахождение своими глазами на фоне пустоты, подкрашенной варпом. Существует множество маршрутов движения, но у Гурона за плечами многовековой опыт интерпретации тактических схем в трехмерные изображения.

— Итак, Отступник пытается скрыться из виду, не объявляя о своем уходе, словно вор в ночи, — хмыкает он. — Это не соответствует его характеру. Интересно, не потому ли это, что он ожидает, что я последую за ним? Но это неважно. Мы готовы к переходу?

— Да, повелитель, — раздается в ответ. — Варп-двигатели готовы к включению, поле Геллера ожидает активации.

Гурон кивает и поворачивается к Тагрону:

— Мне нужна сводка по всем космическим десантникам, находящимся на этом корабле, а также по всем другим важным объектам: транспортным средствам, смертным колдунам и тому подобному. Составьте ее максимально подробно.