Красная королева (СИ) - Ром Полина. Страница 71

Герцог де Сюзор собрал необходимые пять подписей под ордонансом, и Сольгетто было закрыто на карантин. Запретили как въезд, так и выезд из города, все торговые сношения и любые другие способы сообщения. Стража на всех воротах была усилена и получила надбавку к жалованию.

В самом городе уже через несколько дней царила серьезная паника. Смерть, забравшая сразу двух высокопоставленных церковных чиновников, и подозрительная болезнь королевы пробудили сплетни о том, что это не просто болезнь, а Божье наказание за жадность и прочие грехи.

К случаям смерти, даже произошедшим по вполне естественной причине, народ относился с опасением и даже ужасом. Все вспоминали чудовищную эпидемию, которая около сорока лет назад выкосила половину страны. Живы были еще старики, потерявшие в ту эпидемию родителей, братьев-сестер, соседей. Истории, которые они рассказывали, сводились к тому, как сперва человек болел, а потом приходили Господние слуги и сжигали дом вместе с больным.

Гастон пересказывал мне свежие сплетни почти с удовольствием. Это сидение взаперти существенно сблизило нас. Хоть и странен был со стороны союз королевы и лакея, но я никогда не забывала о том, что вся прислуга — живые люди: люди, которые могут ошибаться, люди, которые могут помочь. Да, зачастую я знала о них слишком мало. Очень уж разный у нас был социальный статус, сильно мешающий каким-то межличностным отношениям. По меркам этого мира лакей и королева, беседующие по душам, — нарушение всех и всяческих устоев.

Однако сейчас, когда мы были практически заперты в комнате втроем, и я отказалась пустить к себе даже доктора, время тянулось необыкновенно медленно. Если Гастон еще выходил просто для того, чтобы получить порцию свежих сплетен и принести еды с королевской кухни, а также доставить дрова для камина, то Тусси не покидала меня ни на минуту.

— Тусси, иди отдохни. Ты же знаешь, что на самом деле я не больна.

— Так-то оно так, ваше королевское величество. А не дай Бог, кто зайдет неожиданно?

— Кто посмеет без предупреждения ворваться в покои королевы?

— Ну, мало ли, — туманно отвечала горничная.

На второй день лежания я не выдержала: приказала подать халат. Шторы на окнах спустили, чтобы никто через окно не пытался увидеть происходящее. Зажгли свечи, и я достаточно комфортно провела некоторое количество времени, читая и разбирая кое-какие бумаги. Немного скучно сидеть взаперти, но очень полезно для поддержания уровня сплетен.

Фрейлин ко мне не допускали по моему приказу. Более того, всем, кто жил во дворце, было велено сидеть по комнатам и не высовываться во избежание заражения. К сожалению, я прекрасно понимала, что эта игра может продлиться очень недолго: никакой холеры не существовало, а значит, довольно быстро люди в городе поймут, что болезни нет. Начнутся смуты и волнения, недовольные купцы и торговцы будут мутить народ. А как бы было полезно, если бы столица оставалась отрезанной от остального мира хотя бы пару месяцев!

Честно просидев взаперти двенадцать дней, я объявила себя выздоравливающей и потребовала фрейлин и советников. Принимала их лежа в постели и поддерживал имидж выздоравливающей, но сильно ослабевшей женщины.

Фрейлины, хоть и были изрядно напуганы, пришли, а вот советники отправили письма, где ссылались на нездоровье и запрет лекарей покидать постель. Это было даже немного забавно, тем более, что пока я «болела», по решению церковного совета, который в этот раз вел любимчик покойного Ришона кардинал Экберт Годрик, тела самого Ришона и папского легата решено было сжечь. Боясь распространения болезни, братья во Христе отказали своим «родственникам» в приличествующем их сану погребении.

Зато удалось запустить сплетню в народ, что Бог уберег королеву от смерти за ее праведность и доброту:

— Она ведь от себя денежки отрывала и от сына, а на Дом Инвалидов тратилась! И сироток тамочки привечала! От ее Господь и уберег. Нам на радость!

— Завсегда я, кум Клюрон, говорил, что праведность от любой беды убережет! Церковники-то, эвон даже службы не проводят, прячутся по домам да дрожат, гнева Божия опасаются! А королева, сказывают, молится за нас, грешных, денно и нощно!

К моему удивлению, на окраинах столицы было несколько сожжений. Гастон, который тщательно следил за всеми новостями и даже имел информаторов в городе, пояснил мне:

— Думаю, ваше величество, это больше от страха сделали. Разговоров о том, что легат привез с собой холеру из-за моря, в столице достаточно. Вспышки болезней разных были и раньше, просто Сольгетто никто не запирал давно. А тут и король умер и, месяца не прошло, кардинал и легат на небеса отправились… Потому народ волнуется и обсуждает всякую чепуху. Впрочем, — деликатно заметил он, — вам это только на руку, ваше величество. Сожгут несколько лачуг по окраине, а дымом будет вонять по всей столице. Ну и сплетни только добавят «аромата», — ухмыльнулся он. — У народа же, как известно, язык без костей: такого напридумывают, что самим страшно станет.

В целом Гастон был абсолютно прав. И пока не было серьезных волнений, меня все устраивало.

Особенно хорошо было то, что на данный момент высшей властью в самом дворце осталась я. Кардинал Эгберт, мой будущий противник, отсиживался в доме при главном храме. Мне донесли, что даже молебен он проводил в пустой церкви, запретив пускать туда людей: опасался заражения. По всей столице раздавался заунывный колокольный звон, но церкви стояли пустыми. Пастыри, большинство из которых постарались повидать мессира дель Альбани в первый же день его приезда, сейчас окуривались травами по домам и пили декокты, не допуская к себе даже прислугу: боялись.

Такие ошибки мне были только на руку: сместить этого приспешника Ришона будет значительно легче, чем я думала. Поскольку во время мнимой болезни мне приходилось довольно много общаться с Гастоном, то я заметила в его поведении нечто странное. Он как будто хотел что-то доложить мне, но каждый раз сам себя и одергивал.

— Гастон, в чем дело? Я же вижу, что ты о чем-то умалчиваешь.

— Я, ваше величество, подумал… У меня на окраине домик есть маленький. Там живет моя сестра с двумя детишками. Она неделю назад уехала с ними на свадьбук родне нашей и вернется нескоро. А район хоть и окраинный, но стража там ходит регулярно: потому живут там люди мирно. Ежели бы, например, такой дом спалить, разговоров бы намного больше было, чем от лачуг из нищих кварталов.

— Сколько стоит такой дом, Гастон?

— Как сторгуешься. Но если без запросов, от восьми до двенадцати золотых можно получить, смотря какой год будет. Ну и имущества там немного есть, еще на пару золотых.

— Думаю, что ты присмотрел себе дом получше?

— Даже и скрывать не стану, ваше величество, что присмотрел. Но скажу вам так: чтобы всю-то столицу не спалить, этот вот домик лучше остальных подходит. За ним сзади больно каменистые земли, поэтому пустырь небольшой, а по бокам дома каменные, так что большого пожара можно и не опасаться.

Мысль Гастона я поняла прекрасно, да и цену он запросил разумную. Потому этой же ночью, закинув предварительно в дом несколько мешков отходов со скотобойни, жилище сожгли. Капитан Ханси, который и занимался этим делом, а также объявил окрестным жителям, что в доме умерший больной, докладывал:

— Вонь была изрядная, ваше величество. А уже уходя, я лично слышал разговор о том, как больной в доме кричал и молил о пощаде. Думаю, разговоров будет более чем достаточно.

После некоторого совещания с герцогом де Сюзором в такие игры решили больше не играть:

— Как пример, ваше величество, это было удачное решение. Но вот то, что жгли дом не церковники и лекари, а ваши гвардейцы, может оказаться большим минусом. Будем надеяться, что кардинал Годрик наделает глупостей и без нас.

Между тем голубиная почта продолжала работать. Герцог де Богерт очень вовремя получил сведения о том, что в столице вспышка холеры и город на карантине. Папские войска также получили эти сведения. Заодно узнали о смерти мессира дель Альбано и кардинала Ришона, а также о болезни королевы.