Короли Падали (ЛП) - Лэйк Кери. Страница 21

— Это твоя сияющая красота согревает мое лицо. Не смущение.

— Как скажешь. Наклоняясь вперед, я снова целую его, чувствуя, как рычание вибрирует на моих губах.

— Сколько еще времени пройдет, прежде чем я снова овладею тобой?

— Хасейя сказала два дня, что, по моим оценкам, составляет примерно двенадцать часов, тридцать минут и двадцать одну секунду. Двадцать. Девятнадцать.

— Не то чтобы ты следил.

В наши дни нет способа следить за временем, только по расположению луны и солнца на небе, но я все равно жду наступления темноты. Я всегда жду моментов, когда он будет полностью в моем распоряжении, когда он не будет обременен обязанностями лидера и защиты нашего улья.

— Я собираюсь предложить нашим новым друзьям немного еды. Я уверена, что они голодны.

— Теперь друзья? Его брови хмурятся, когда он опускает меня обратно на землю.

— Не привязывайся.

— Она молодая девушка. Не забывай об этом, Шестой. Несмотря на Альф, она выжила в Мертвых Землях. Мне любопытно узнать о ней больше.

— Ты и твои истории. Подцепив пальцем мой подбородок, он запечатлевает еще один поцелуй на моих губах.

— Что ты будешь со всеми ними делать?

— Когда-нибудь я хотела бы написать книгу. Что-нибудь, что перенесет их в будущее, чтобы наши дети знали, откуда они пришли.

Он кладет руку мне на живот, его лоб прижимается к моему.

— Какой сильной была их мать, чтобы приручить такого зверя, как их отец.

— Я бы представила тебя немного по-другому, но общую идею ты уловил. Я хихикаю, когда он впивается пальцами в мои ребра, щекоча меня, пока держит в своих объятиях заложницей.

— Иди, предложи им еды. Но знай, если кто-нибудь из мужчин поднимет на тебя руку, я без колебаний убью их.

— И должна ли девушка поднять на тебя руку?

— Она заслуживает награды за то, что была такой смелой.

— Я говорил о себе.

— Я тоже. Затем он улыбается, что редкость для Шестого, поскольку в большинстве случаев его лицо озабоченно нахмурено, и я пользуюсь возможностью снова поцеловать его, прежде чем выйти из пещеры.

Трое новоприбывших сидят вокруг костра, отделенные от нескольких настороженных охранников, в то время как их друг отдыхает в палатке Хесейи, под ее присмотром на ночь. Хватая три миски тушеного мяса из горшка, оставшегося от ужина ранее вечером, я пересекаю лагерь и останавливаюсь перед ними. Альфа и самка, кажется, колеблются, уставившись в бульон, но не в состоянии принять его. Молодой самец рядом с ними гораздо более нетерпелив, хватая предложенную еду, но он останавливается на полпути ко рту, разглядывая своих товарищей рядом с ним.

— Если бы я планировала вас отравить, я бы не потратил впустую три превосходных тарелки тушеного мяса, — говорю я, снова подталкивая к ним еду.

— Требуется много, чтобы накормить эту команду.

Самец берет свою миску первым, опрокидывая ее обратно. Он кивает в сторону младшей девочки, и она принимает свою миску, также опрокидывая ее обратно.

Яростно защищает ее. В каком-то смысле он напоминает мне Шестого.

— Вы сбежали из Калико. Я сажусь на один из множества доступных камней рядом с ними и поднимаю руки, чтобы согреть ладони у огня.

— Ты тоже, — говорит девушка, прежде чем опрокинуть свою миску обратно. В замешательстве, которое, должно быть, написано на моем лице, она смотрит в свою миску.

— Я видела, как твой Альфа вынес тебя до того, как двери закрылись.

— Ты была там той ночью?

— Они забрали моего Альфу. Мы спрятались возле водопада к северу оттуда. Они выследили нас.

Мои глаза бросаются на ленту, все еще прикрепленную к горлу светловолосого Альфы, похожую на ту, которую папа снял шесть лет назад с Шестого. К сожалению, у меня больше нет ключа.

— Как вам вообще удалось сбежать? Они превратились в крепость после того, как я ушла.

Она дергает головой, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Кенни, пристально смотрящего на нее с другого конца костра.

— Он помог нам. Заглушил компьютеры, чтобы мы остались незамеченными.

— Вот как была убита его девушка.

— Роз была моим лучшим другом. Сестрой. Я бы никогда не причинила ей вреда. Ее челюсть сдвигается, когда она подтягивает колени, обхватывая их руками.

— Оглядываясь назад, я бы заняла ее место.

Комментарий привлекает внимание Альфы рядом с ней, который хмурится, прежде чем бросить свою миску на землю.

— Человек, о котором ты говорил, запертый в больнице, он не сбежал с тобой?

— Он так и сделал. Его схватили через несколько дней после этого. Теперь это она смотрит на Кенни в ответ.

— Я не сомневаюсь, что он привел их к нам.

Я снова замечаю ошейник рабов на горле Альфы.

— Итак, он помог тебе, а затем послал за тобой Легион. Как же тогда тебе удалось избежать поимки?

— Кадмус. Сжав губы, она бросает быстрый взгляд на мужчину рядом с ней. — Он убил солдат Легиона, а я убил доктора Тимса. Но все равно, Валдиса забрали у меня. В ее глазах блестят слезы, и я улавливаю, как подрагивает ее горло, когда она сглатывает.

— Мы последовали за ними обратно в Калико, и я видела, как ты и твой Альфа сбежали, прежде чем двери закрылись.

Услышав, как с ее губ слетает воспоминание, я возвращаюсь к тем мучительным моментам, и мой желудок сжимается при мысли об этом. Как ужасно, должно быть, было видеть того, кого она любила, навсегда запертым внутри.

— Мне жаль. Я не могу представить, какую боль ты, должно быть, перенесла.

— Ты не можешь. В ее глазах горит огонь, который я слишком хорошо помню с той ночи, когда была уверена, что Шестой погиб. Ночной Легион пришел за ним, и мне сообщили, что он сгорел в огне.

— Кажется, никто не понимает моей боли. Ты смотришь на меня как на сумасшедшую, но что, если бы это был твой Альфа? Что, если бы он был запечатан в том месте?

— Мне снятся кошмары именно об этом. В них я не знаю, что делать. Возможно, ничем не отличаюсь от тебя. Раздраженно я смотрю на Кенни и обратно. —

Итак, вы надеялись, что он откроет двери.

— Я потратила два месяца на поиски. Надеялась. Молилась. Кажется, каждый раз все сводится к одному и тому же. Мир создан для того, чтобы брать, а не отдавать.

Она звучит как гораздо более молодая версия меня. Измученная любовью, циничная к ее силе. Мне не нужно спрашивать ее, думала ли она о возможности того, что он уже мертв. Я предполагаю, что она не сделала ничего, кроме агонии из-за этого.

Крик эхом разносится по лагерю, привлекая мое внимание к группе палаток за костром. Нахмурившись, я вскакиваю на ноги, ожидая услышать его снова.

Это звучит, как и прежде, мучительный женский вопль, в котором слышны нотки голоса Мары.

— Извините, я на минутку. Я мчусь через лагерь к ее палатке, откидываю полог и нахожу ее лежащей на кровати из одеял, корчащейся и потеющей в тусклом свете фонаря. Красное окрашивает ткань ее одежды и белые пятна на ее одеялах.

Хасея сидит рядом с ней, и в тот момент, когда она замечает меня, она подталкивает меня к Маре.

— Держи ее!

Я делаю, как сказано, падаю на колени рядом со своей подругой и кладу руку ей на грудь, когда она выгибается и выгибается подо мной.

— Мара, успокойся, — шепчу я, проводя свободной рукой по ее влажному лбу.

— Все в порядке.

— Возможно, нет. Мрачный тон голоса Хасейи пробегает у меня по спине, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она смотрит вниз на живот женщины.

— Этот ребенок внутри нее должен появиться.

Широко раскрыв глаза, я качаю головой, мысленно расшифровывая смысл ее слов.

—Это… это слишком рано.

— Она умрет, если я этого не сделаю.

Я не могу заставить себя спросить, как. Есть только один способ, которым она могла бы произвести этого ребенка на свет до того, как он будет готов. Я не уверена, что могу постичь такую жестокость, не говоря уже о том, чтобы сидеть в стороне и наблюдать.

— В моей палатке мне нужно, чтобы ты собрала ягоды можжевельника.