Охота на гончих - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 80

– Не иначе как из принципа проводника не взял, – сердился Ивар, уже в который раз возвращаясь из сеней. – На улице черт знает что творится.

– Опять метель? – поежилась Нэрис.

– И еще какая. Вовремя ты вернуться успела, милая. Так бы, пожалуй, могла до утра в гостях застрять. Главное – откуда что взялось? Вроде и солнечно было, и безветренно. Север!

Жена кивнула. В Шотландии, пожалуй, погода тоже любит шутки шутить, но там хотя бы не так холодно. А уж чтобы такие метели, да еще и одна за другой… Рука Нэрис, занесенная над опустевшим котелком, застыла.

– Ивар, – каким-то не своим голосом сказала она. – Метель ни с того ни с сего? А что, если…

– Глупости, – рассеянно отозвался советник, вороша угли в очаге. – Наслушалась страшных сказок, того и гляди обычного сквозняка пугаться начнешь. Чушь все это, Нэрис! Жила, когда в настроении, еще не такого наврет, дай только свободные уши.

– Но ведь Псов же видели?

– Норманны собак уважают, – отмахнулся муж. И, вспомнив Рагнара, добавил: – Некоторые так даже слишком. Котенок, ну ей-богу! В конце концов, раз уж тебе так спокойнее – метель не минуту назад разыгралась, а еще только вечер. Если б снова кого-то на тот свет отправили, у нас здесь уже целая делегация столпилась бы!

Супруга, подумав, согласилась с его доводами. И, вновь потянувшись к котелку, услышала вдруг:

– Матс.

– Что? – обернулась Нэрис.

– Матс, – отрывисто повторил лорд, сжимая в руке кочергу. – Скальд Рыжего, который спал на сундуках с оружием.

– Он умер?!

– Вполне возможно. Мы ведь его так и не нашли.

Творимир распрощался с одним из трактирных молодцев Химиша у самого подворья. Метель успела разыграться не на шутку, но с прошлой не шла ни в какое сравнение: ветер с ног не валил, а главный дом и пристройки различить можно было даже со стороны дороги. Захочешь – и то не заблудишься.

Русича караульные на воротах узнали и впустили во двор без проволочек. Мохноногий жеребчик бодро протрюхал к родной конюшне, где был сдан с рук на руки кому-то из конюхов, Творимир же, придерживая развевающиеся полы плаща, заторопился к гостевому домику. Шел споро да с оглядкой – а ну как опять какая тварина зубастая под ноги метнется? Жила, конечно, на вину упирал, когда про Псов рассказывал, но ведь кто их, проклятых, разберет? Были б они только для убийц опасны – не тряслись бы Гуннаровы дружинники почем зря! Опять же и от соглядатая донесение за пазухой, недосуг на свары отвлекаться. Еще, чего доброго, упустишь свиток в снег, чернила поплывут… Отдуваясь, русич обогнул тележный сарай и встал столбом. Никаких собак тут не было и в помине, зато у самой двери искомого дома торчал, воровато озираясь, какой-то закутанный в плащ бугай. Творимир недобро нагнул голову. Не скрываясь, выворотил к крыльцу, втянул носом холодный воздух – и звонко чихнул. Острый, едкий запах шибанул в ноздри: аж переносицу заломило. На глаза сами собой навернулись слезы. Но самое поганое – подслушивающий под дверью человек понял, что попался.

Ждать заслуженной трепки неизвестный не стал – скакнул в сторону зайцем, метнулся к забору и, подтянувшись на руках, исчез по ту сторону частокола. Творимир, чихая и утирая сопли, дернулся было следом, но через пару-тройку прыжков по сугробам махнул на это дело рукой. Толку-то теперь? В метель, пускай даже не самую лютую, с начисто отбитым нюхом много не наловишь. Да и командир ждет. Шипя от досады, воевода стянул рукавицы, сунул их за пояс и зачерпнул полные пригоршни снега. Растер лицо, высморкался, проклиная создателя едкого порошка, которым воры обычно сбивают со следа погоню. Давешний бугай, похоже, извалялся в этой дряни с ног до головы. Так что на нос раньше, чем завтра, нечего и рассчитывать. Вот ведь додумался же, тать полуночный!..

Лоб русича прорезала глубокая морщина. А ведь и правда – додумался. Стало быть, знал, кто из шотландских гостей след взять может? Стало быть, не с добром приходил и понимал, к кому идет?

– Эх! – в сердцах плюнул Творимир, осознав, какого же он дал маху. А еще Тихоню недавно попрекал за ротозейство – сам-то, выходит, ничуть и не лучше!.. Вздохнув, воевода нагнулся за новой порцией снега – молодчика этого все одно теперь не сыщешь, а ему в дом идти. Хорош же он будет – в слезах да соплях.

Позади с легким скрипом приоткрылась дверь. На дорожку упала желтая полоса света.

– Замечательно, – услышал русич голос командира. – Мы тут уже бог знает что себе вообразили, а он в снегу купается?

– Эх, – проскрипел Творимир, нехотя оборачиваясь.

При виде его пламенеющего лица и распухшего носа Ивар присвистнул. Потом принюхался, покачал головой и открыл дверь пошире:

– Да заходи уже. Я инеем тут покроюсь вместе с тобой…

Телохранитель, утираясь полой плаща, шагнул через порог. Хотел было сразу объясниться, да вспомнил о деле: сунул руку за пазуху и вынул тугую бумажную трубочку. Лорд Мак-Лайон оживился:

– А! От Химиша? Давай сюда.

Творимир повиновался. И, глядя уже в спину командиру, снял плащ. Пристроил его на гвоздь у двери, потопал, стряхивая снег с сапог. На тюфяках завозился Тихоня.

– Чего так долго-то? – спросил он. Русич неопределенно повел плечом – погода, мол, быстрее не позволила. Норманн сочувственно кивнул, приподнялся, чтобы уступить старшему место, и, разглядев воеводу в подробностях, округлил глаза:

– Ну и ну! Да не сморкайся в рукав-то, щас полотенце принесу. Может, у госпожи какой настойки укрепляющей попросить? Знатно ж тебя подморозило!

– Эх, – буркнул пострадавший, однако от предложенного полотенца отказываться не стал – из носу текло, как в паводок. Ульф подхватился с тюфяка и исчез за перегородкой. Мгновение спустя оттуда послышались приглушенные голоса.

Творимир прикрыл глаза, согреваясь. В животе заурчало: полнолуние близко, голодать нельзя. Хозяйкины настойки так и так не помогут, а вот плотный ужин… Вспомнив о своей беде, воевода недовольно ухнул: много ли от еды радости, коли нюх отказал? Хоть солому жуй, хоть кашу, все едино. Только брюхо набить да сном поскорей забыться – утром-то, глядишь, полегче станет! Он уж совсем собрался было встать и отправиться к огню вслед за Ульфом, но не случилось. Из комнаты донесся глухой стук упавшей табуретки и громовой голос:

– Творимир! Быстро!

Воевода вздрогнул, открывая глаза. Успел заметить мелькнувший перед глазами вихрь, рывком поднялся на ноги и, сдернув с гвоздя еще влажный от снега плащ, выскочил наружу следом за командиром. Дверь гулко хлопнула.

Стоящий у очага с полотенцем в одной руке и кружкой в другой Тихоня только крякнул. И после паузы спросил в пустоту:

– А чего стряслось-то?

– Не знаю, Ульф, – медленно ответила хозяйка. Она как раз занесла над кружкой полный черпак клюквенного взвара, да так и застыла с поднятой рукой. – Но, кажется, ничего хорошего.

Стремительное бегство обычно невозмутимого советника удивило его жену, но еще больше встревожило. К чему, казалось бы, такая спешка? Творимир вернулся благополучно, письмо доставил в целости. Ивар развернул свиток и сел за стол – читать. А потом вдруг чертыхнулся, вскочил, швырнул смятый лист в огонь, гаркнул воеводе: «Быстро!» – и вылетел из дому, как будто черти за ним гнались. Куда помчался? Зачем?

– Не иначе как снова беда в дверь стучится, – хмурясь, предрек Тихоня. – Еще до кого душегуб добрался? Да нет, ведь письмо-то вроде из порта было…

Письмо?

Нэрис бросила черпак и плюхнулась на колени перед очагом. Ульф округлил глаза:

– Куда?! Руки сожжете!

Она в ответ только плечом дернула – не мешай, мол, и взялась за кочергу. Огонь уже едва теплился, но от смятого бумажного комка, что отдал ему на потеху советник, он все-таки успел отъесть добрую треть. Пока Нэрис возилась – отъел еще столько же.

«Этак нам совсем ничего не достанется», – понял Тихоня. И недолго думая выплеснул содержимое своей кружки прямо в очаг. Раздалось шипение, в воздух взметнулось горячее облачко пара, а в пальцах у леди Мак-Лайон оказался жалкий и мокрый обрывок. От письма осталось всего несколько коротких строчек, да и те расплывались по бумаге, наскакивая одна на другую.