Жизнь за жизнь - Паленова Елена. Страница 5

– Он часто здесь бывал?

– Да почти каждый день. Зимой, бывало, мороз такой, что струя на лету замерзает… Простите, – смутился сторож.

– Да ничего, – махнула рукой Юля. – И что же? Всю зиму каждый день приходил?

– Не каждый, но через день точно бывал. Сядет в снег у могилки и пьёт.

– И вы с ним за компанию, – кивнула девушка.

– Я?! – возмутился мужичок. – Мне в рабочее время не положено, знаете ли. Мне этого дурня по-человечески жалко было. Молодой ведь, а в голове чёрт знает что творится.

– А откуда вы знаете, что у него в голове творится, если не общались? – усмехнулась Юля.

– Э, не-е-ет, – помахал сторож пальцем у неё перед носом. – Вы мне вот это вот не надо. Ишь, хитрая какая! Я сказал, что не пил с ним, а вы всё вон как перевернули. Не скажу ничего больше, а то эдак вы меня ещё и виноватым сделаете.

Юле большего и не надо было. Саша после похорон матери буквально поселился на кладбище, а мёртвые этого не любят. Мёртвым покой нужен.

Сама она действительно долго искала бы могилу Светланы Борисовны, поскольку участки семейного захоронения располагались в старой части кладбища, а не в новой. Здесь были похоронены Борис и Пелагея Даниловы – Сашины дед с бабкой. Рядом с нужной Юле могилой имелось свободное место для ещё одного покойника, и девушка почему-то очень живо представила на этом месте памятник с фотографией Саши. Но она ничего не почувствовала. Совсем ничего. Могильный холм почти не просел, фотография в чёрной рамке выцвела, а облезшие за зиму похоронные венки убрать никто не удосужился. Если бы Саша не угодил в больницу, он наверняка перед Пасхой навёл бы здесь порядок, а Петру Васильевичу, это, судя по всему, было неинтересно.

Если Андрей Турин мог видеть потустороннее, то у Юли всё было на уровне ощущений. Конкретно в этом месте ощущение появилось только одно – желание уйти. Она ожидала чего-то большего. Сделала несколько фотоснимков на телефон, чтобы поддержать легенду о своей карьере журналистки, и попросила сторожа показать дерево, с которого он снял Александра.

– Да вон оно, – махнул мужичок рукой в сторону росшей неподалёку разлапистой ели. – Отсюда метров десять, но пока по снегу мимо всех этих оградок доберёшься… Думал, что не успею.

Ель выглядела роскошно – высокая, пушистая. В ответ на эту мысль подсознание охотно выдало информацию о том, что елям на кладбище самое место. Во-первых, в тени под толстым слоем опавшей хвои плохо растут сорняки, и поэтому уборка могилок в таких местах не требует особых усилий. А во-вторых, эти деревья обладают потрясающим свойством впитывать в себя негативную энергию. Придёт человек на кладбище в глубокой печали, сядет под ёлочку возле последнего пристанища близкого человека, посидит немного и уйдёт уже со светлой грустью, потому что дерево заберёт у него всё лишнее. Одна беда – накопительный ресурс этого аккумулятора не безграничен. Копится негатив в ёлочке, копится, а потом она сбрасывает излишки на землю вместе с шишками и старой хвоей. Хорошо, если в лесу растёт или вот так вот – на кладбище. Вокруг ведь земля под ногами. Всё лишнее сгниёт и в землю уйдёт. А вот возле дома ёлки сажать не стоит, потому что жильё с землёй фундаментом связано, и вся пакость обратно выбирается. Ссоры и болезни от такой красоты намного чаще случаются, чем по естественным причинам. В городах ели вообще сажать нельзя, но по неверию и незнанию люди постоянно совершают эту ошибку.

Пока Юля усваивала новый объём информации, сторож успел добраться до дерева и похлопал ладонью по одной из нижних веток.

– Вот здесь он шарф свой и затянул. Вон, шерстинки красные до сих пор остались.

– Там? – Юля удивлённо вскинула брови и посмотрела на старую яблоню с толстыми ветками, которая росла рядом с могилами стариков Даниловых. – Мне сказали, что он на ближайшем дереве…

– Ну мне-то лучше знать, откуда я его на себе по сугробам тащил, – поморщился мужичок.

– Хм… Странно, – нахмурилась девушка и подошла ближе.

Она остановилась в паре метров от сторожа и посмотрела мужчине под ноги с твёрдой уверенностью, что он топчется по чьей-то могиле, но оказалось, что мужичок стоит на тротуарной плитке аккуратной дорожки. Ошиблась? Нет. Она даже шаг вперёд сделать не рискнула бы, потому что внутренний голос буквально вопил о том, что в этом месте под дорожкой лежит неупокоенный мертвец. Давно лежит. Очень давно.

– А сколько лет этому кладбищу? – хмуро поинтересовалась она.

– Ой, мно-о-ого, – протянул сторож. – В западной части ещё позапрошлого века памятники найти можно, если знать, где искать.

– Позапрошлого? – недоверчиво покосилась на него Юля. – Это ещё до основания города что ли?

– Ну да, – кивнул мужичок. – Город-то на месте посёлка вырос. Посёлок при Советах строили. А до того здесь деревня была. И усадьба, на месте которой сейчас цементный завод находится. Вы не местная, да? Хотя, какая разница? У нас и местные-то не все историю родного города знают. Молодёжи так вообще на всё чихать с колокольни.

Слушать лекцию по истории родного города Юля точно не планировала, поэтому сфотографировала ель, поблагодарила сторожа за помощь и отправилась на остановку ждать автобус, который отвезёт её обратно в центр. Вроде бы и отошла от подозрительного места на приличное расстояние, но неприятное ощущение осталось. Аж мурашки по коже. И треклятый магический справочник бабки Зинаиды, как назло, заткнулся, наотрез отказываясь выдавать нужные подсказки. В прошлый раз, когда она возвращала на могилы неупокоенных взятую Андреем землю, такого не было. Тогда она точно знала, что вот здесь похоронен самоубийца, а вот тут лежит иноверец, но никаких посторонних ощущений при этом не испытывала. Единственное, что в тот раз заставило её волноваться – это полуразрушенный гранитный памятник прошлого века, куда её привёл осколок из коллекции Турина. Там – да, было почти так же неприятно. И находилось это жуткое надгробие на этом же самом городском кладбище, причём как раз в западной его части. А могила Сашиной мамы и роскошная ель – в северной, довольно далеко от захоронений даже прошлого столетия.

«Не пойду», – решительно сдвинула брови Юля и забралась в первую же подъехавшую маршрутку. Духота навалилась с новой силой, и девушка поняла, что её просто укачивает в общественном транспорте, откуда и плохое самочувствие. Пришлось смириться и терпеть, поскольку топать пешком до дома было далековато. И если насчёт могилки неизвестного неупокоенного магическое наследие предпочитало помалкивать, то рецептов травяных сборов от токсикоза оно выдало сразу десятка два – выбирай на вкус. Юля выбрала тот, названия ингредиентов для которого были ей знакомы. Зашла в аптеку возле дома, купила всё необходимое, но в подъезде спустила коробки с травами в мусоропровод, поскольку поняла, что запах отвара и неожиданное присутствие в кухне этих симпатичных коробочек сработает на Розу Антоновну как красная тряпка на быка. Пришлось идти в продуктовый магазин за лимоном – слабое подспорье при тошноте, зато безопасное с точки зрения потенциального морального ущерба от очередного скандала с матерью.

До возвращения Розы Антоновны с работы оставалось чуть больше часа, и Юля решила потратить это время на небольшой онлайн-экскурс в прошлое города, где её угораздило родиться. Исторической информации о нужном ей периоде в Интернете было мало – в основном выскакивали презентации и рефераты школьников. Википедия тоже практически ничем не помогла. Усадьба Ивенское до Революции, село Ивенское до Великой Отечественной войны, потом рабочий посёлок Ивнев, который за полвека разросся до масштабов небольшого провинциального города Ивнянска и долгое время славился производством отличных стройматериалов. В постперестроечный период почти все заводы оказались приватизированы, их владельцы со временем обанкротились, и теперь Ивнянск был ничем не примечательным захолустным городком. Даже население за последние годы прилично сократилось, потому что молодёжь искала более перспективные места для жизни.