Не гламур. Страсти по Маргарите - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 16

– Давай каждый из нас пойдет своим путем, – и замерла в ожидании ответа. Я любила его, любила сильно, несмотря на только что сказанные слова. Конечно, я втайне надеялась, что он отвергнет мое предложение, обнимет меня, как бывало в начале нашего знакомства, поцелует…

– Твой путь изначально неверен, – ответил Кирилл. И эти слова решили все. Долгое время я ходила по квартире, как слепой котенок, то и дело натыкаясь на знакомые вещи – забытый галстук, подаренную на двухмесячную годовщину нашего знакомства музыкальную шкатулку, зачитанный томик Галича, которого так любил цитировать Кирилл:

В общем, так я пришла в школу. Это можно было сделать только в беспамятстве отчаяния. Потом стало легче. Я привыкала к своему классу – разница между нами всего-то несколько лет, и все-таки. Неформальность моего общения с учениками вызывала осуждение и злословие со стороны остальных учителей. Кто-то из них даже, не заметив моего присутствия, демонстрировал в учительской сочинение, на котором я красной ручкой вместо оценки вывела «БСК».

– Нет, кто-нибудь мне скажет, что она себе позволяет? Что это за «БСК»? – надрывалась завуч, перед которой и в спокойном ее состоянии все робели.

– Бред сивой кобылы, – разъяснила я Виолетте Гаррьевне из-за ее спины. – Никак иначе я оценить это не могу. Не нахожу такой оценки. А так – емко и предельно ясно. Понимаете?

Нет, они не понимали. Как, впрочем, и того, почему после уроков я с ребятами могла пойти в кино – не в культпоход, запланированный за месяц согласно графику, а, просто так – в кино. Или кататься на коньках – на ночной каток. А потом в школе маскировать длинной юбкой полученные синяки и шишки на ногах… Так что вынужденное прощание со школой и с этим коллективом, если это сообщество можно назвать таким хорошим словом, было для меня скорее благом, нежели злом. Даже при том, что все получилось, как получилось.

Костя распустил мою косу и перебирая в руках пряди, любовался ими. Я, сидя перед зеркалом, задумалась:

– Может, волосы продать? Какие-то все же деньги на наших «Лапушек»…

– Не смей! Это единственное богатство, которое у тебя есть. – Костя критически в который раз осмотрел мою скромную квартиру. Кирилл забрал с собой новый телевизор, музыкальный центр, компьютер. В квартире остался только «больничный», как я его называла, телевизор на кухне и стеллажи с книгами. Моими книгами. Никаких излишеств. Только книги и цветы. Мой ученик, дитя состоятельных родителей, чувствовал себя в этом жилище аскета некомфортно. – Я могу отца попросить. Он же бизнесмен, у него обороты солидные. Хочешь?

– И как ты ему объяснишь необходимость такой суммы? – саркастически спросила я, понимая всю бесперспективность этого предложения.

– Скажу, что это нужно любимой учительнице, – не задумываясь, ответил Костя. – Подчеркиваю – любимой.

– Ты только не подчеркивай, что твоя любимая учительница на днях стала порнозвездой. А также суть наших с тобой отношений, хорошо? – попыталась предотвратить я порыв откровенности. Меня до последнего времени устраивала недосказанность, которая была между мною и Костей. Была какая-то надежда на отступление… Как и в ситуации с деньгами Костиного отца, я понимала, что наши с Костей отношения не имеют никакой перспективы. Особенно ясно это стало теперь, когда мне пришлось уйти из школы. Нить, связывающая нас, стала слишком тонкой. И меня даже не беспокоило, что мой любимый ученик может влюбиться в новую классную.

…Помнится, в тот день еще несколько литров кофе было выпито в поисках источника финансирования наших «Лапушек». Девчонки, когда я рассказала про свою идею с волосами («Ведь дают же за них какие-то деньги?!»), чуть не умерли со смеха.

– Ну ты даешь, Катя! – утирая выступившие на глазах слезы, причитала Лаппа.

…Отсмеявшись, мы опять приуныли. Смех смехом, а денег-то нет.

– Всем – домашнее задание, – строго сказала Лап-па. – Думайте, девочки, где мы можем достать деньги. Думайте! А пока – показывайте, чего вы там понаписали.

А я думала, что сегодня до этого дело не дойдет! На мой взгляд, мы занимались мазохизмом – писали статьи в журнал, который пока существовал исключительно в наших головах. Рита их исправно читала, так же исправно редактировала. Откуда только взялось это знание дела?!

Я схватилась за косу. Оля Клюева несчастными глазами посмотрела на Риту. Спокойной и уверенной в себе оставалась только Ника. В качестве своих текстов она не сомневалась. Как, впрочем, и мы, уже имевшие удовольствие их читать. Когда только человек все успевает?

Девчонки полезли в сумки – за своими шедеврами. Первой на экзекуцию пошла Роза: «Чему быть, того не миновать…» Марго, хмурясь все больше и больше, с досадой откинула стопку исписанных подругой листов.

– Черт возьми, Асланова, я же русским языком объясняла, мне нужен убойный материал, а не отстойный! – Ритка резким движением откинула челку, щелкнула зажигалкой и нервно закурила. – Все переделать, и завтра к вечеру жду от тебя кондиционный материал!

Рассказ Розы

Роза Равильевна Асланова

(она же – пантера Багира).

Любительница абсента. 173 см, 27 лет.

Бывшая стюардесса.

Темноволосая, с короткой стрижкой, гибкая, смуглая, худенькая, стремительная.

Взрывна, но отходчива. Самолюбива, иногда – высокомерна.

По неподтвержденным данным – любовница «авторитета» из казанских.

Имеет связи в татарской диаспоре, может запросто позвонить Альберту Ассадулину и пр.

По непонятным причинам – сошлась с Екатериной Розовой.

Замечена пьющей текилу в рабочее время. Корреспондент журнала. Не замужем.

Девиз: «Рожденный ползать летать не может».

– Черт возьми, Асланова, – бушевала Марго, – что это ты опять мне подсунула? Я же русским языком объясняла: мне нужен убойный материал, а не отстойный! – Ритка резким движением откинула челку, щелкнула зажигалкой и нервно закурила. – Ты обвиняешь руководителей молодежной биржи труда в безразличии, в непрофессионализме, во взяточничестве, наконец. Тебе что, неизвестно, что в нашей стране существует презумпция невиновности? Где у тебя генеральное интервью, где мнения экспертов? Все переделать и завтра к вечеру жду от тебя кондиционный материал!

Я понимала, что Рита права, но меня зацепило, что она отчитала меня в присутствии девчонок.

– Но, Рита, я могу только то, что я могу, с этим отстойным, как ты изволила выразиться, материалом я сидела за компьютером три ночи.

– А надо не сидеть, а работать, – отрезала Марго, – и думать тоже иногда бывает нелишне.

– Не расстраивайся, Цветочек, – утешала меня Катюша Розова. – Всем досталось, не только тебе. Ритку можно понять, она дергается. Ведь кроме блестящего интервью Стрельцовой с этим матерщинником Веревкой в номер ставить нечего.

– Ну, конечно, опять эта Стрельцова «впереди планеты всей»! – с досады я швырнула папку с ксерокопиями на пол. – Сколько раз я просила ее помочь, подсказать, что вынести в лид, как выстроить материал, и всегда в ответ одни отговорки. И когда она только успевает лепить свои гениальные тексты?

– Я и сама удивляюсь, – пожала плечами Катюша, – на работе целыми днями трендит по телефону, вечерами шарится по ночным клубам, но, видно, талант не пропьешь и не прогуляешь. Ничего, Роза, ты еще свое наверстаешь!