Открывашка и война (СИ) - Смолин Павел. Страница 33

Последняя фраза прозвучала с нажимом — никаких подарков приготовлено не было, но не будем заострять внимания на таких мелочах. Атмосфера в помещении, кстати, неприятная — «биометрия» окружающих показывает смесь страха, гнева и надежды уцелеть после моего визита. Барон Икеда, в дополнение к вышеперечисленному, испытывает легкую радость — раз я заморочился прийти за инвентарем, значит Юки мною принята. Если я не снесу присутствующим бошки прямо сейчас, у клана Икеда все будет хорошо — барон уже явно сочиняет в голове сценарий своего рассказа Императору о том, насколько Древний заботится о Юки.

Пауза затягивалась, и хуже от этого было отнюдь не мне. Народ валялся лицами в татами, Тимофей с любопытством рассматривал висящую на стене гравюру с нарисованной на ней горой.

— Фудзи? — продемонстрировал я свой небогатый кругозор.

— Хай! — отозвался барон и поднялся на ноги.

Наконец-то.

— Работа мастера стиля укиё-э, Кацусика Хокусай-сенсея, — похвастался он. — Данная работа называется «Южный ветер. Ясный день» и принадлежит к серии «Тридцать шесть видов Фудзи». Если вам это интересно, я мог бы предложить вам осмотреть всю серию — все сорок шесть гравюр были куплены моим многоуважаемым отцом для украшения поместья.

Так тридцать шесть или сорок шесть? Ох уж эти япошки.

— Я мало смыслю в живописи, уважаемый барон, и буду благодарен вам за этот урок, — кивнул я.

— Я смыслю еще меньше, — изобразил он натужный смех, чтобы не обижать такого бестолкового и потенциально опасного Древнего. — Но история и свойства данной серии мне хорошо знакомы. Прошу вас, — он подошел к двери и с поклоном открыл передо мной. — Следуйте за мной.

Мы последовали. Дом у барона был каноничный, деревянно-пергаментный, с нулевой звукоизоляцией, но исписанный красивыми пейзажами, украшенный свежими и сушеными цветами и почти лишенный мебели. Пока Икеда, стоя в коридоре, описывал очередную гравюру из серии, я осознавал, насколько сложно жителям поместья давался мой визит:

— Еще одну бутылку сакэ — проверим телохранителя Древнего на выдержку.

— Прикажете посадить рядом с телохранителем красивую и подходящую по возрасту и происхождению женщину?

— А если он не захочет женщину?

— Тогда посади рядом с женщиной красивого и подходящего по возрасту и происхождению мужчину!

— А если он не захочет мужчину?

— Сделает вид, что не заметил!

Даже не знаю — смеяться или плакать.

— Хакуя привез с рыбного рынка свежий лосось!

— Отлично, давай его сюда! Сегодня мы должны выложиться на полную — если мы опозорим стол дома Икеда в глазах Древнего, нам придется до конца наших дней варить кашу для каторжников!

— Изначально планировалось издать тридцать шесть гравюр, — вещал барон. — Успех их был огромен, поэтому в конце 1830-го года издательство объявило о планах выпустить еще сто новых видов Фудзи. Однако свет увидели лишь десять из них — поэтому серия состоит из сорока шести работ.

— Очень интересно, — соврал я.

— Ой, я видел в третьем сарае вырезанный из золота лист клёна! Неси его сюда — он поможет придать паланкину молодой госпожи более пристойный вид!

— Где эта чертова Каэдэ? Найдите ее, пусть собирается и едет присматривать за своей госпожой!

Барон выстроил маршрут так, чтобы в последнюю очередь мы полюбовались на гравюру в столовой. Обставлена на европейский манер — с нормальной мебелью, ковром и полным набором столовых приборов. До этого мы посещали другую столовую — этническую, с низким столиком и подушками вместо стульев. Так и запишем — нас отвели в загон для гайдзинов. Шутка — просто барон совершенно справедливо решил, что на стульях и с вилками в руках нам будет удобнее.

Одетые в серые кимоно официанты смотрелись в таком сеттинге несколько неуместно, но внешний вид компенсировался отточенными движениями, многочисленными поклонами и старательно создаваемым ощущением того, насколько я в их глазах важный. Отличный сервис в доме Икеда. Мы с бароном разместились во главах стола. Тимофей — по правую руку от меня. Правее него — симпатичная, успевшая покрыть лицо белилами и укутаться в нарядное, красно-золотистое кимоно, японка. Правее нее — покрывший смазливое лицо белилами, одетый в женское кимоно, мужик. Извращенцы, блин.

На другой стороне стола разместились младший брат барона и главный военный советник клана Икеда. Последний похвастался:

— Клан Икеда первым выполнил приказ Его Императорского Величества, начав платить рабам зарплату и гарантировав им право покинуть наши земли. Оборотней, — последнее слово прозвучало со старательно замаскированным отвращением. — В наших землях не было никогда, но мы выполнили и другой приказ Его Императорского Величества, гарантировав им гражданские права на наших землях.

— Эти перемены послужат благу всего человечества, — покивал я.

Тимофей тем временем увернулся от направленной на его колено руки японского педика. Как япошки и предполагали — КГБшник делает вид, что кроме еды его ничего не интересует.

Надо бы почаще в гости ходить — познавательно получается.

Делегация получилась что надо! Гора багажа — это само собой. В слуги нам отрядили четырех средней симпатичности дам средних лет — главная среди них Каэде, отличается пучками черных волос на голове, полнотой и частичным знанием русского языка. Помимо них, присутствует сохранившая изящество движений и следы былой красоты, одетая в дорогущее на вид кимоно старушка по имени Банко, которая «продолжит особое обучение Юки». Паланкин сам не ходит, поэтому под него выделили четырех дородных японских мужиков. Придется где-то их селить и кормить, но зарплату платит барон. Через месяц пришлют новых — транспортные врата в Японии, как и на других континентах, к тому времени будут развернуты, так что ходить за ними не придется. От повара я отказался — нафиг эту японскую кухню, мне котлетки как-то ближе.

Пока шел ужин, барон успел попросить помощника связаться с дворцом, и к нам присоединился очкастый хмурый тощий седоволосый японец — будет работать послом в Поселении. Объединение объединением, но оно же не за один день произойдет, поэтому без диппредставительств никак. Икеда снова подсуетился и набрал себе очков влияния — может имеет смысл наладить с ним связи поближе, будет в моих интересах многоходовочки проворачивать. Против меня пойти не рискнет — Сеннит сурово накажет. Впрочем, зачем мне «многоходовочки», если все враги кончились?

Паланкин нам выдали внушительный: весь в золоченых узорах, сколочен из карельской березы — какая-то торговля до всего этого у России с Японией все-таки была — вмещает до четырех человек, внутри — мягкие сиденья с подушечками и шелковые занавески. В нем мы с Тимофеем и поехали, предварительно проинструктировав япошек и на всякий случай высунув руки в окна, чтобы дамы точно не потерялись по пути.

Сделать пробой видимым для окружающих для меня нынешнего плевая задачка, но осветить «Тамбур» невозможно — Древние технологии такого функционала не имеют, поэтому пришлось через взявшего на себя функции переводчика посла командовать: «два шага вправо, пять прямо». Добравшись до пляжа, японцы похлопали глазами на море, осмотрели дом и заподозрили неладное, вылившееся в вопрос Каэде:

— Такой сарай достойный Древний, хозяин?

— Это временно, — коротко ответил я. — В показной роскоши нет чести!

Посол невозмутимо перевел, и свободные от паланкина японцы отвесили поклон:

— Да, хозяин!

Нужно говорить про честь почаще. Я отодвинул дверь паланкина и спрыгнул на песок. Солнышко после прохлады японского дома припекает — могу отчасти понять нежелание «наложницы» ходить на прогулку пешком: не привыкла.

Теперь надо заняться непривычным делом — раздать указания:

— Идите в дом, — указал на «достойный сарай». — Там найдете Юки и Зинаиду Матвеевну. Она — повар, и вы должны ее слушаться. Я приду позже — нужно заняться делами в поселении.

Посол перевел, новообретенная прислуга поклонилась и пошла к дому. Ну и толпа! И надо бы поблагодарить уважаемого дипломата за помощь: