Огнепоклонники (Адский огонь) - Робертс Нора. Страница 49

— Ты мне изменяешь, сукин ты сын! Ты даже не смеешь это отрицать!

— Перестаньте! Перестаньте! — Тревор зажал уши ладонями. — Перестаньте все время кричать! Я не хотел это делать. Я не нарочно. Я просто хотел посмотреть, что будет.

— О, мой бог! О, мой бог, Тревор! Что ты наделал? Больше ни слова, слышишь? Ни единого слова! Я не позволю ему сказать больше ни слова. — Элла повернулась к Рине. — Я сию же минуту вызываю адвоката.

— Перестань, Элла! — Уильям положил руку на плечо сыну. Потом он склонил голову и прижался щекой к макушке мальчика. — Прости, сынок. Мы с мамой здорово испортили тебе жизнь. Нам придется за это ответить. Но и тебе придется ответить за то, что ты сделал. Расскажи, что произошло.

— Вы с мамой опять поругались, я злился на вас, и мне не хотелось идти в школу. Вот я и не пошел.

Рина протянула ему бумажный носовой платок.

— И ты вернулся домой?

— Я просто хотел поиграть в своей комнате, посмотреть телевизор. Но…

— Ты был расстроен, обижен и…

— Они собираются разводиться.

— О, Тревор… — Уильям снова сел. — Это не из-за тебя.

— Ты разрушил наш дом. Мама так сказала. Вот я и подумал, если будет пожар, ты останешься дома и поможешь все исправить. Но я не хотел… Я взял спички и поджег фотографии, а потом не смог погасить. Я испугался и убежал. У меня была записка. Я заранее напечатал ее на компьютере. И пошел в школу.

— Это все твоя вина! — бросила Элла мужу.

Уильям взял сына за руку.

— А я и не спорю. Во многом это моя вина. Мы с этим справимся, сынок. Хорошо, что ты сказал правду. Мы с этим справимся.

— Если бы дом сгорел, вы бы не развелись. — Тревор спрятал лицо на груди у отца. — Не уходи, папочка!

Рина вернулась домой поздно в подавленном настроении. Для Тревора Паркера не будет счастливого или хотя бы легкого конца. Конечно, курс консультаций у психолога может помочь, но не склеит разрушенную семью. Эта семья, по мнению Рины, была обречена.

Слишком многие семьи были обречены, насколько она теперь знала.

Можно сколько угодно приводить в пример Фрэн и Джека, Гиба и Бьянку, все равно на другой чаше весов скапливалось слишком много неудавшихся семей, и они перевешивали.

Дом этого мальчика не сгорел, но он уж точно был разрушен до основания. И огонь тут был ни при чем.

Рина подъехала к дому, вышла из машины и заперла ее. И увидела Бо, сидящего на крыльце своего дома с бутылкой пива.

Она чуть было не прошла мимо: с ним все было слишком сложно, требовалось слишком много времени, чтобы все это распутать. Куда проще, подумала Рина, войти в свой собственный дом и закрыть за собой дверь.

Но она все же подошла к нему и села рядом на ступеньки. Взяла у него бутылку пива и отпила большой глоток.

— Если ты сейчас скажешь, что ты сидел здесь и ждал меня, я буду считать, что ты ненормальный.

— Ну, тогда я не буду этого говорить. Но вообще-то у меня вошло в привычку посидеть на крыльце погожим вечером с бутылочкой холодного пивка. Тяжелый выдался денек?

— Скорее, невеселый.

— Надеюсь, никто не умер?

— Нет. — Рина вернула ему пиво. — Но этот вопрос заставляет меня взглянуть на сегодняшний день другими глазами. Были такие дни, когда кто-то умирал. В смерти есть полная безнадежность. Мертвые не возвращаются.

— Как, в твоем мире нет реинкарнации?

Рина улыбнулась:

— Сегодня мне не пришлось иметь дело с кем-то, кто может вернуться в образе собаки-ищейки. Просто с маленьким мальчиком, который чуть не спалил свой дом, пытаясь скрепить распадающийся брак своих родителей.

— Он не пострадал?

— Физически — нет.

— Это уже кое-что.

— Да, это уже кое-что. Ты говорил, что твои родители расстались, когда ты был маленьким?

— Да. — Бо отпил пива. — Это было… неприятно. Ну, ладно, — горько усмехнулся он, встретив ее взгляд, — это был кошмар. Но у тебя и без того был тяжелый день, так стоит ли грузить тебя еще и рассказом о моем тяжелом детстве?

— Мои родители женаты тридцать семь лет. Они — как одно тело с двумя головами. Они иногда ссорятся, но никогда не скандалят, если ты меня понимаешь.

— Да, я тебя понимаю.

— Можно было бы сказать, что они сцементированы друг с другом, но я скажу по-другому. Они и есть цемент. Иногда их единение меня пугает. Потому что хочется именно этого, и на меньшее уже не соглашаешься.

— Мы могли бы начать с ужина. А там видно будет.

— Могли бы. — Рина снова взяла бутылку и задумчиво отпила. Она чувствовала запах свежести, исходящий от Бо, и чего-то еще. Может быть, льняного масла. Наверное, Бо пропитывает им древесину. — Или мы могли бы уйти в дом и заняться безумным сексом. Ты же этого хочешь.

Бо нервно рассмеялся и вытянул ноги перед собой.

— Не стану отрицать: я же все-таки парень. Да, безумный секс с тобой устроил бы меня по полной. Я мечтал заниматься с тобой любовью семь семнадцатых моей жизни.

Рина невольно фыркнула.

— Семь семнадцатых?

— Ну, цифра, возможно, округленная, но я так подсчитал. Поэтому заняться с тобой любовью — для меня это было бы величайшее событие в жизни. С другой стороны, раз уж я мечтал заниматься с тобой любовью семь семнадцатых своей жизни, не умру, если подожду еще немного.

— Забавный ты парень, Боуэн.

— Да, я могу быть забавным парнем. Я могу быть серьезным парнем, или хитрым парнем, или просто обычным парнем. Я многогранный парень. Мы могли бы поужинать. Я мог бы не раз угостить тебя ужином.

— Может быть. Мой партнер тебя прогнал.

— Прогнал? Откуда и куда?

На этот раз Рина рассмеялась от души.

— Прогнал по базе. Проверил твое прошлое.

— Нет, кроме шуток? — Вид у него был скорее заинтригованный, чем оскорбленный. — Вот это да! И как? Я прошел проверку?

— Вроде бы да. А ты даже не обиделся? Я бы разозлилась.

— Это даже интересно. По-моему, меня до сих пор еще никогда не прогоняли. Причин ни у кого не было.

— У меня большая, шумная, слишком заботливая семья. Мои родственники часто суют нос, куда их не просят, и достают меня до печенок. Но нравится мне это или нет, в них смысл моей жизни.

— А я — единственный ребенок из разбитой семьи. Посочувствуй моим страданиям.

— Ты вроде бы не страдаешь.

— Точно, не страдаю. Я тебе завидую. А еще я очень хочу до тебя дотронуться. — Он коснулся ее руки, плеча, повернул к себе ее лицо, и их глаза встретились. — Может, ты и не совсем такая, как я себе представлял, но ты так долго просидела у меня в голове, что я хочу узнать, какая ты на самом деле.

— Ко мне длительные отношения как-то не прилипают. Вернее, я к ним не прилипаю. Представляешь, как это было бы ужасно, если бы мы в конце концов возненавидели друг друга, но нам все равно пришлось бы жить бок о бок?

— Одному из нас пришлось бы переехать. Ну а пока… — Бо откинулся назад, открыл входную дверь и поставил пустую бутылку внутри. — Хочешь прогуляться? Я слыхал, что тут неподалеку, всего в нескольких кварталах, есть отличный итальянский ресторан. Могли бы перекусить.

— Ладно. — Рина поднялась, мысленно спрашивая себя, уж не совершает ли она ошибки. — Ладно, давай прогуляемся.

15

Рина носила ребенка на руках по гостиной в кукольных размеров квартирке Сандера и Ань. Они уже начали складывать вещи.

Она выехала из квартиры над «Сирико», и теперь в эту квартиру собирался въехать ее брат со своей маленькой семьей.

Оба окна в гостиной были открыты. До нее доносился шум уличного движения и голоса детей, играющих в парке по соседству.

— Ну, подумаешь, мы поужинали в «Сирико». Два раза. Пару раз посидели у него на крыльце. Он набросал для меня эскиз стола. Стол замечательный. Честно говоря, бесподобный. Я не знаю, что о нем думать.

— Давай ближе к делу. — Ань все это время не переставала складывать детские вещи. — Почему ты с ним не переспала?

— И это говорит приличная женщина, мать семейства!