Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 80

После первых ста верст по руслу Енисея началась подлинно девственная, глухая тайга. Хорошо, что погода путешественникам сопутствовала отменная. Ямщик настоял, чтобы гости ехали только в светлое время суток. После захода солнца передвигаться было опасно. Причиной тому были высоченные извилистые наледи по всему руслу реки. Если взять чуть в сторону, столкновения и опрокидывания саней не избежать.

Штольман обратил внимание, что каждые тридцадь-пятьдесят верст вдоль Енисея располагались огромные гряды с нарубленными и аккуратно сложенными штабелями дров. Здесь же, как правило, располагался крохотный домик, где обитал сторож. Вероятно, что летом золотодобывающая компания для доставки работников и гостей использовала пароход, и впечатляющее количество дров предназначалось именно для нужд пароходства.

Путь на далекий прииск на вторые сутки свернул от русла реки и круто ушел в глухую тайгу. Однако и здесь рачительный хозяин проложил отличную дорогу и наладил телеграфную связь.

Второй день путешествия подходил к концу. Ямщик вез супругов к гостевому дому, построенному специально для нужд проезжих путников, направляющихся на прииск. Рядом в избушке проживали смотрители, они заботились об отдыхе постояльцев и давали смену лошадей.

Словом, компания богатейшего промышленника Восточной Сибири, несмотря на глухую местность, на удобстве гостей не экономила и деятельность свою вела с размахом, что было заметно уже с самого начала их путешествия.

Штольман знал, что за ними вслед, опаздывая на сутки, на прииск едет еще одна делегация. Русско-английская компания собиралась приобрести у господина Негрена концессию на добычу золота в Забайкалье, взяв в аренду золотоносные участки тайги. Она направила на красноярский прииск группу, состоящую из инженеров и уполномоченных лиц для ведения переговоров. С ними же, как рассказала Анна Викторовна, ехал высокопоставленный англичанин - будущий муж Нежинской.

Ну, Нина Аркадьевна! Она всегда поражала воображение Якова своей способностью приспосабливаться под обстоятельства, играть знакомствами вдолгую и на перспективу. Покопавшись в памяти, Штольман припомнил этого англичанина. Незадолго до отъезда Якова из Петербурга Николас О’Конор прибыл в столицу для службы в дипломатической миссии.

Нежинская, выбрав себе именно этого мужчину на роль супруга (а что выбирала именно она, а не он, Штольман не сомневался), сделала блестящий ход. Чиновник по особым поручениям был готов аплодировать этому эталону изворотливости и цинизма и, как ни странно, удачи. Бывшая фрейлина, без сомнения, упрочит позиции в “английской партии”, продвинувшись по иерархической лестнице ближе к своему наставнику и вдохновителю князю Разумовскому. Через супруга - англичанина она получит дипломатический иммунитет, который позволит ей беспрепятственно передвигаться по стране, и избегать преследования российских властей.

Привязав родовитого простачка будущим ребенком, Нина Аркадьевна обеспечила себе будущее. Карьера фрейлины ее давно не прельщала, она тяготилась своими обязанностями.

По расчетам Штольмана, Нежинскую уже должны были освободить. Оставит ли она, хотя бы на время, свои шпионские интриги? Может быть, сосредоточит свою энергию на будущем ребенке и женихе?

Хотя, о чем это он. Тихая жизнь не для бывшей фрейлины. Нина всегда была очень амбициозна.

В любом случае после отправки подписанных Анной бумаг, Яков считал свой долг перед Ниной Аркадьевной полностью погашенным. Достаточно уже участия в ее судьбе. Он помог ей настолько, насколько смог, и не единожды.

Штольман упрекал себя и сожалел о романе с фрейлиной. Надо же было так вляпаться! Все его самонадеянность. Теперь он не желал вспоминать ее. Минуты их близости в памяти Якова навсегда окрасились чувством стыда и сожаления. Особенно последние встречи в Затонске, которых вовсе не должно было быть.

Он был влюблен в другую женщину, и спонтанная близость с Ниной, их последующие встречи не принесли ничего, кроме еще большего разочарования и горечи. А еще он все это время чувствовал, что предает свою единственную любовь.

После всего, что Яков узнал о Нежинской, ее роли в истории с карточным долгом, постель была лишь способом держать фрейлину ближе, защищая Анну, и использовать Нину как источник информации. Они оба играли, оба чувствовали неискренность, но это вовсе не оправдание. Он мужчина, и ему не делает чести эта история, какими бы намерениями он не руководствовался.

Конечно, Яков Нину по-своему жалел и уж тем более не желал ей зла. Но и больших эмоций у него не осталось. Все прошло. И увлеченность, и страсть, и даже благодарность. Теперь все это вспоминалось с каким-то недоумением. Он ли это был? Нина всегда притягивала темные стороны его души - похоть, риск и безрассудный азарт, тщеславие, болезненное самолюбие. Она прекрасно видела все эти качества и умело играла в роковую влюбленность и страсть. Конечно, это был он. Но более Яков не хотел быть таким.

Связавшись с Нежинской, он прошел по самому лезвию бритвы шпионских интриг и чуть не потерял в азарте борьбы самое дорогое - любовь, репутацию, свободу.

Чуть меньше везения, и он пошел бы, вслед за Ниной Аркадьевной, в тюрьму, и вытащило бы его оттуда начальство, или нет, большой вопрос. Чиновником по особым поручениям были очень недовольны и ясно дали это понять.

Его драгоценная барышня Анна Викторовна всегда знала гораздо больше, чем ей было положено. А может быть и не знала, но чувствовала. Она была в курсе его отношений с фрейлиной, но молчала, оставаясь долгие месяцы приветливой, добросердечной и снисходительной к слабостям и недостаткам других. Он бы так не смог.

Ревновала ли она его к Нежинской? Анна никак не показывала этого, но если он обижал ее… Она тут же отталкивала его, строго обозначая свои границы.

“Идите к своей Нине” - говорила Аня во время ссоры на берегу, надувшись и рассердившись. А он, идиот, не понял тогда, как сильно она переживает. Ушел, думая, что барышня Миронова его ненавидит. Она говорила, что никогда не простит, и Яков поверил. Он никогда не считал себя в полной мере достойным ее.

На исходе дня ямщик подгонял уставших после долгого переезда лошадей и покрикивал на них, что есть мочи.

На взгляд Якова, уж слишком усердно и громко. Он заметил, что Анна Викторовна, дремавшая у него в объятиях, от шума открыла глаза . Она лежала, молчала и тихим безмятежным взором смотрела куда-то вдаль, поверх окрашенных уходящим солнцем макушек деревьев. Яков немедленно устыдился всех своих тайн прошлого и воспоминаний. Да лучше бы, право, и не было ничего до нее.

Анна улыбнулась.

- О чем задумались, дорогая Анна Викторовна? - спросил Штольман, трогая губами ее нос, скулы, лоб, виски и согревая дыханием прохладную кожу.

- О нашей с Вами большой дороге думаю, о приключениях, и всех тех событиях, что с нами произошли за эти два месяца. - тепло сказала Анна.

- И каков Ваш вердикт? - поинтересовался Штольман.

- Я думаю, что все, что с нами происходит, Яков Платонович, довольно захватывающе. Мы много видели, многое узнали. Иногда было трудно, но, в то же время, и очень интересно. Столько впечатлений! - с воодушевлением ответила Анна Викторовна.

- Я хочу с Вами поговорить. Как раз таки о приключениях и интересной жизни. - вздохнул Яков.

Он откладывал этот разговор, но куда уже дальше.

- Я Вас слушаю, Яков Платонович, - напряглась Анна и с тревогой вгляделась в его лицо.

- Анна Викторовна, как Вы уже знаете, в Забайкалье есть несколько крупных городов - Нерчинск, Сретенск, Чита. Там живет большинство жителей и сосредоточены основные блага и удобства, торговля и благоустройство. Эти города бурно отстраиваются и есть все необходимое для жизни.

Но сам Нерчинский каторжный округ огромный, практически тысяча верст от одной каторги до другой. Главное управление каторгой находится в Каре - небольшом служебном городишке, с несколькими тысячами жителей. Это весьма специфическое место. Офицеры, чиновники, казаки и огромное количество ссыльных. По роду службы первые месяцы мне нужно будет находиться там.