Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 92

Ближе к вечеру караван остановился на ночь. Темнело. Сани супругов Штольман остановили возле огромной юрты, вокруг которой шустрые возчики стали собирать юрты поменьше.

- Пойдемте, Анна Викторовна, - обратился Штольман к супруге, познакомимся с управляющим.

Из главной “мама-юрты”, как прозвала ее Анна Викторовна, вышли хозяева стоянки.

Они уже поджидали караван с прииска. Размещение постояльцев давало пожилой супружеской паре хороший доход.

Буряты встретили гостей очень радушно и, по обыкновению, вручили священные шелковые шарфы - хадаки.

Яков Платонович получил особенно большой и длинный синий шарф от хозяина стоянки.

Супругов пригласили в жилище. Хозяин усадил Штольмана возле очага на стопку шкур и войлочных одеял. Очаг с кипящим над ним чайником стоял в центре юрты.

Анне Викторовне досталось место на женской половине жилища, с противоположной стороны от своего мужа. Пожилые супруги, живущие в юрте, хорошо говорили по-русски, они выучили язык в частых поезках на прииски и общаясь с гостями.

Якову и Анне рассказали, что они непременно должны разделить с хозяевами чашку кирпичного чая.

Аня послушно отпила и еле проглотила напиток под обеспокоенным взглядом Якова, едва сдержавшись, чтобы не скривиться. Сам Штольман пробовал напиток вполне флегматично, вкус ему вроде бы даже понравился. На самом деле сей напиток был скорее похлебкой из крепко заваренного чая, ячменной муки, масла и молока, но они узнали об этом лишь впоследствии.

Хозяйка хитро прищурилась и отправилась за следующим угощением. Анне стало весело, но страшновато. Что еще ей предстоит попробовать?

Супругам преподнесли еще один излюбленный бурятский напиток - араку, заверив, что это лучшее средство с дороги. Анна лишь пригубила и больше пить не стала, так как Яков иронично подсказал ей, что арака есть не что иное как горячая молочная водка. Сам же надворный советник смело отведал напиток и вскоре сильно пожалел об этом, потому как вкус вызвал не желанное тепло и восторг, а сильнейшую тошноту.

Хозяева заметили неудобство гостей и предложили Якову глоток хорошего коньяка, который и унял все неприятные ощущения.

После ритуальных напитков супругов угостили вкуснейшим ужином. В очаге над углями поджарился нежный ягненок, а во вполне европейского вида кастрюле оказался рис.

Анна смотрела на расслабленного улыбающегося Штольмана и думала о том, как здорово, когда Яков такой. В Затонске он часто был напряжен, хмур, желчен. Даже по отношению к ней. Его служба требовала большой отдачи.

Какая будет у них жизнь в дальнейшем? Ее муж сильно изменился за эти два месяца, стал, на ее любящий взгляд, счастливее, не смотря на мелкие и крупные дорожные неприятности. У него разгладились морщинки вокруг глаз и сам взгляд все чаще был таким… безмятежным, что ли. Ей хотелось думать, что в этом есть и ее заслуга. Она так часто целовала его в уголки глаз.

На ночь, поблагодарив хозяев стоянки за встречу и вкусный ужин, Яков и Анна отправились из мамы-юрты в свою маленькую дорожную юрту. Она оказалась теплой и очень красивой. В юрте им постелили мягкую теплую постель и зажгли очаг. Было тепло и даже жарко.

Аня подошла к мужу и уверенными аккуратными движениями начала снимать с него одежду.

Она же жена! Тоже вот может предъявить на супруга все свои немаленькие права. Разоблаченный от верхней одежды Яков усмехнулся, помог скинуть своей Анечке шубку и тут же поймал в объятия. Он смотрел на нее, а затем нежно целовал любимое лицо, лоб, скулы, нос и даже глаза.

- Кто сегодня злил меня всю дорогу и не оказывал должного уважения? - Шептал он. - Я говорил, что нельзя ехать на этом звере, а Вы! Моя несносная упрямица. А я переживал. Мне пришлось охранять Вас и не спускать глаз. Впрочем, как и всегда. Еще и в гляделки со мной играли! - с укором шептал он.

- Неправда! Вы сами с удовольствием катались. А теперь не признаетесь. - шепнула ему Аня между поцелуями. - Я всегда прислушиваюсь…- Она легонько прикасалась к мужу губами, и ее поцелуи напоминали Якову касанье крылышек бабочки.

- Я люблю тебя… шепнул муж и, взяв за руку повел к постели.

***

Несколькими часами позже супруги лежали, обнимаясь, и слушали завывания ветра снаружи. Иногда особо сильный порыв чуть приподымал войлочный полог и подбрасывал в теплую юрту немного снежинок.

Яков встал и поправил войлок, чтобы снег оставался снаружи и не попадал в их маленькое убежище.

Когда он обернулся, Аня сидела на постели. Ночная рубашка сползла с одного плеча, длинные волнистые волосы были небрежно переброшены через другое плечо. Она сидела и задумчиво смотрела на горящий очаг.

Яков сел рядом и поцеловал нежное обнаженное плечико. Они вместе смотрели на огонь.

Через несколько минут Аня спросила:

- О чем ты думаешь, Яшенька? - нежно, с каким-то любованием произнесла она, поглаживая завитки волос на его голове. Яков привлек ее еще ближе к себе, спиной к своей груди и обнял.

- О том, что я очень счастлив. - неожиданно севшим голосом сказал он.

Аня перехватила его руку на своей талии и погладила длинные красивые мужские пальцы.

- Я хочу, чтобы так всегда и было. - сказала она, и Яков начал целовать ее в шею, мягко трогая грудь под ночной рубашкой.

Аня блаженно замерла. Муж всегда ласкал ее с такой изысканной нежностью. Сейчас он прочерчивал поцелуями дорожки по ее шее от плеч до мочки ушей. Невесомая ласка груди подкрепляла ощущения, и Аня покрывалась мурашками от удовольствия. Она вскинула руку, лаская волосы мужа, и поощряя его не останавливаться.

Но он и так не собирался. Яков уже почувствовал, как отзывается тело жены на такую ласку и предвкушал распалить вторую половинку до состояния пытающего пожара. Лишь бы самому выдержать этот огонь и не торопиться. Сорочку Анны он отбросил в сторону, не забыв нижнюю рубашку и с себя. Едва Аня почувствовала спиной горячую кожу супруга, она чуть слышно застонала, тут же развернулась и уложила мужа на лопатки, чем приятно удивила его. Она начала осыпать поцелуями его уши, шею и начала спускаться к груди.

Яков поглаживал все ее тело, куда мог дотянуться, но супруга уворачивалась, предпочитая дразнить его и не даваться в руки. Через несколько попыток она убрала его руки за подушку, и, Яков улыбаясь, закрыл глаза и отдался поцелуям разгоряченной жены.

Она тем временем проводила поцелуями дорожку на его животе. Аня жарко целовала и гладила мужа, пока не добралась до низа живота. Она целовала его так долго, что Яков весь измаялся в предвкушении.

- Решится или нет? - улыбаясь, думал Штольман. Он так ждал этого момента. Яков был готов попросить ее о непривычной ласке, однако смущался.

И вот его скромница, нежная девочка неловко прикоснулась к мужскому естеству губами и начала дарить вполне ощутимые ласки. Яков внутренне возликовал и, вытащив руки, начал гладить ее по волосам, побуждая действовать настойчивее. Ему очень нравилось соблазнять собственную неискушенную жену…

- Анечка, продолжай милая, мне очень приятно! - прошептал он и закрыл глаза, не в силах справиться с пожаром внутри себя, и она подчинилась, интуитивно поняв, что нужно делать. Ее шелковистые волосы скользили по его бедрам, и Яков чувствовал на себе прерывистое дыхание любимой. Это было какое-то безумное удовольствие. Его неловкая, но смелая и ласковая юная жена так восхитительно ласкала его.

В какой-то момент Яков понял, что больше не выдержит, и предположив, что любимая пока не готова к бурным проявлениям страсти, рывком поднял Анну и тут же подмял под себя, накрывая собой и врываясь в ее нежное тело. Он яростно целовал ее, и Аня почти сразу выгнулась, облегченно получая разрядку от его умелых толчков. Она была очень страстной, очень тонко чувствующей, а самое главное, Аня очень любила его. Яков, открывшись ей, чувствовал эту любовь как непрекращающийся бурный поток.

Одновременно с Аней он позволил себе достигнуть вершины наслаждения, чувствуя как любимая дрожит в его руках. Яков целовал ее и не хотел отпускать, так хорошо ему было.