Без единого свидетеля - Джордж Элизабет. Страница 19

Он послал запросы в транспортные компании, продолжал Стюарт, и на данный момент располагает информацией о пятидесяти семи водителях грузовиков, которые могли находиться на Ганнерсбери-роуд в ночь, когда первая жертва была оставлена в парке Ганнерсбери. С ними всеми сейчас связывается констебль — пытается освежить их память, расспрашивая, не видели ли они в ту ночь по дороге в центр Лондона автомобилей, припаркованных у парка, рядом с кирпичным забором. Тем временем другой констебль опрашивал все службы такси с целью получить информацию примерно ту же, что и его коллега, только что упомянутый. Что касается местных жителей — напротив парка, на другой стороне дороги, стоят дома, отделенные от проезжей части трамвайными линиями. На эти дома возлагаются определенные надежды. Кто знает, вдруг какой-нибудь пенсионер, страдающий бессонницей, сидел в ночь убийства у окна и глядел на парк. То же самое, кстати, можно сказать и о Квакер-стрит, где напротив заброшенного склада находится многоквартирный дом, — речь идет, разумеется, о территории, где нашлось третье тело.

С другой стороны, многоэтажная автомобильная стоянка — место обнаружения второго тела — не выглядит слишком уж многообещающей. Единственный человек, кто мог что-то увидеть, — дежурный служитель, но он клянется, что ничего не заметил в интересующий нас промежуток времени — между часом ночи и шестью двадцатью утра (когда на тело наткнулась медсестра, спешившая к началу утренней смены в больницу «Челси-энд-Вестминстер»). Это, само собой, не означает, что сторож проспал все дежурство. Данная стоянка не оборудована пропускным пунктом на центральном входе, где круглосуточно сидел бы кто-нибудь из сотрудников. Там имеется что-то вроде офиса, приткнувшегося в глубине здания и оборудованного лишь креслом-качалкой да телевизором, призванным хоть как-то скрасить служителям долгие часы ночных дежурств.

— А парк Сент-Джордж-гарденс? — спросил Линли.

— А вот тут удалось раскопать кое-что поинтереснее, — доложил Стюарт.

По словам констебля из участка на Теобальдс-роуд, который обходил жильцов в том районе, одна женщина, проживающая на четвертом этаже здания на углу Хенриетта-мьюз и Гандель-стрит, слышала звук, похожий на скрип открываемых ворот. Она даже запомнила время — около трех часов ночи. Она сначала решила, что это сторож парка, но потом поняла, что еще слишком рано открывать ворота. Пока она поднималась с кровати, набрасывала халат и подходила к окну, прошло слишком много времени и она успела заметить только отъезжающий автомобиль. Он как раз проезжал под уличным фонарем. Это был довольно большой фургон или микроавтобус, если верить ее описанию. Красного цвета, как ей показалось.

— В масштабах города это сводится к нескольким сотням тысяч микроавтобусов, — уныло подытожил Стюарт. Он захлопнул блокнот: отчет закончен.

— Все равно нужно будет отправить кого-нибудь в Агентство регистрации транспорта, получить информацию обо всех подходящих микроавтобусах, — сказала Барбара Хейверс, обращаясь к Линли.

— Это, констебль, тупиковая ветвь, и вам следовало бы понимать такие вещи, — вставил замечание Стюарт.

Хейверс вспыхнула и открыла рот, чтобы ответить на этот выпад.

Линли не дал ей этого сделать.

— Джон, — сказал он. В его голосе слышались стальные нотки, и Стюарт, хотя ему совсем не нравилось, что Хейверс — какой-то жалкий констебль — имеет наглость высказывать свое мнение, повиновался невысказанному приказу.

— Ладно. Я займусь этим. И пошлю человека к старой кумушке с Гандель-стрит. Может, удастся выковырять из ее памяти еще что-нибудь — что она там видела из окна.

— А что насчет кружевной ткани на четвертом теле? — спросил Линли.

— Очень похоже на фриволите, как мне кажется, — ответил Нката.

— Что?

— Фриволите. Так называются кружева. Моя мама плетет такие же. Это что-то вроде узелков из нитки по краям основы. Получаются салфетки, что ли, их потом кладут на антикварную мебель, под фарфор и так далее.

— Вы имеете в виду антимакассар? — уточнил Джон Стюарт.

— Анти-что? — раздался недоуменный возглас одного из констеблей.

— Это старинное кружево, — пояснил Линли. — Вроде того, что раньше клали леди на спинки кресел.

— Черт побери, — хмыкнула Барбара Хейверс — Похоже, наш убийца большой любитель ходить по лавкам старьевщиков.

Ее замечание было встречено взрывами смеха со всех сторон.

— Так, идем дальше, — продолжил Линли. — Что у нас с велосипедом, брошенным в Сент-Джордж-гарденс?

— Все отпечатки на нем — того мальчишки. На педалях и на цепи обнаружено некое вещество, но седьмой отдел еще не управился с этим.

— А серебряные предметы там же?

Удалось выяснить только, что все те вещи — просто рамки для фотографий, больше о них ничего не было известно. Кто-то снова упомянул лавку старьевщика, но во второй раз шутка не показалась такой уж смешной.

Линли велел всем вернуться к заданиям. Нкату он направил на установление контакта с семьей мальчика, которого вроде бы удалось идентифицировать с одним именем из списка пропавших детей. Барбару Хейверс он попросил продолжать работать со списком — и такое задание не было воспринято ею с большой радостью, если судить по выражению лица, — а сам вернулся в кабинет и сел за отчеты о вскрытиях. С очками на носу, потирая время от времени усталые глаза, он пытался вникнуть в заковыристый текст. Чтобы не потерять нить, он стал выписывать на отдельный лист пункты, представляющие, на его взгляд, особый интерес для следствия. Вот что у него в конце концов получилось:

Способ убийства: удушение посредством сдавливания горла во всех четырех случаях. Орудие убийства отсутствует.

Пытки перед смертью: ладони обеих рук обожжены в трех из четырех случаев.

Следы фиксации тела: поперек предплечий и лодыжек в четырех случаях, из чего следует, что жертв привязывали к чему-то вроде стула или клали навзничь.

Анализ тканей подтверждает это: следы натуральной кожи на руках и ногах во всех четырех случаях.

Содержимое желудка: небольшое количество еды, съеденной не ранее чем за час до смерти, во всех четырех случаях.

Способ заставить жертв сохранять молчание: следы клейкой ленты у рта — у всех четырех жертв.

Анализ крови: ничего необычного.

Посмертные увечья: брюшной надрез и удаление пупка у жертвы номер четыре.

Особые метки: кровью на лбу жертвы номер четыре.

Трасологический анализ тел: черное вещество (проводятся исследования), волосы, масло (проводятся исследования) во всех четырех случаях.

Анализ ДНК: ничего.

Линли перечитал записи, потом еще раз перечитал. Снял телефонную трубку и набрал номер седьмого спецотдела — лаборатории судебной медицины на южном берегу Темзы. Со времени первого убийства прошло уже много времени. Наверняка с тех пор они успели определить, что за масло было на телах и какое черное вещество имелось на первом теле. И пусть не отговариваются тем, что они загружены выше головы.

Как ни возмутительно, но по черному веществу результатов еще не было, а когда он сумел наконец дозвониться до человека, отвечающего за идентификацию масла, то ответом ему было два слова: «Из кита». Доктор Окерлунд, как выяснилось из дальнейшего разговора, предпочитала давать односложные ответы и только под давлением собеседника соглашалась поделиться более подробной информацией.

— Из кита? — переспросил Линли. — Вы имеете в виду, из рыбы?

— Да бог с вами! Это млекопитающее, — поправила она. — Если точнее, масло добывается из кашалота. Его название — масла, а не кита — амбра.

— Амбра? А где оно используется?

— В парфюмерии. Это все, что вы хотели узнать, суперинтендант?

— В парфюмерии?

— Мы что, играем в эхо? Да, именно это я сказала — в парфюмерии.

— И больше ничего?

— Что еще вы хотите услышать?