Почетные арийки - Роже Дамьен. Страница 30

Издав отчаянный вопль, Мария-Луиза открыла глаза. Она была вся в поту. Дотянувшись до стены, она щелкнула выключателем над прикроватной тумбочкой. Тусклый свет залил комнату. Одеяла сползли на пол. Из-под скомканных простыней виднелась ночная рубашка. Она села в постели, в висках стучало, сердце бешено колотилось. Она не успела позвать слуг — по коридору уже приближались шаги. Луи, в халате и тапочках, открыл дверь, держа в руке маленькую керосиновую лампу.

— С вами все в порядке, Мализа? Мы слышали ужасный крик, — обеспокоенно спросил он.

— Ничего страшного, думаю, мне просто приснился плохой сон, — произнесла она, все еще тяжело дыша.

— На вас это не похоже. Может, у вас жар?

— Не знаю… возможно. — Она лихорадочно потрогала лоб тыльной стороной ладони.

— Я попрошу принести вам горячего молока с сахаром, это вас успокоит, — заботливо произнес маркиз. — Если к утру вам не станет лучше, мы пригласим врача.

Мария-Луиза достала из прикроватной тумбочки маленький флакончик с нюхательной солью. Запах нашатыря придал ей немного бодрости. Как могло ее воображение предаться таким мерзостям? Муж был для нее всем. Она никак не могла отойти от этого ужасного сна. Ей было страшно оставаться одной в своей спальне. В темноте таился липкий страх, готовый вновь наброситься на нее, стоит лишь закрыть глаза. Не успела Мария-Луиза заснуть, как кошмары вернулись, становясь все более навязчивыми. Каждый раз повторялось одно и то же. Все начиналось со странных звуков. Рев двигателя приближающегося автомобиля. Хлопают дверцы. Затем она слышала топот сапог. Появлялись мужчины в черной одежде. Там были ее муж, сын, дочери. Она кричала им: «Скажите, что я не еврейка, скажите им скорее, спасите меня!»

Но они ее не слышали.

Париж, июнь 1942 года. Сюзанна в отчаянии скрывалась в своем особняке на улице Барбе-де-Жуи. Слухи, упорно распространявшиеся в течение нескольких недель, оказались правдой. Накануне газеты заполонили сообщения о предписаниях, содержащихся в восьмом декрете военного командующего Франции. В Париже, как и во всей оккупированной зоне, французским и иностранным евреям старше шести лет отныне запрещалось появляться на людях без желтой шестиконечной звезды. Через неделю они будут обязаны носить на левой стороне груди этот знак размером с ладонь с надписью «Еврей», прочно пришитый к одежде. Уточнялось, что каждому из них будут выданы три таких звезды согласно спискам в обмен на текстильный балл в продовольственной карточке. Сюзанна была в ужасе. Она не представляла, как выйдет из дома в таком виде. Да и куда она может пойти, заклейменная этим раскаленным железом унижения? Большего позора нельзя и вообразить. Она просто сгорит от стыда. Как на нее будут смотреть окружающие? Ей даже не хватит смелости попросить служанку нашить эту звезду на ее одежду. Лучше исчезнуть, чем выставить себя уродкой на всеобщее обозрение. Что ж, решено: она притворится больной. Закроется у себя в комнате. Это даст ей время разработать план. Она направит все свои силы на то, чтобы избежать публичного унижения. Сюзанна уже несколько недель думала о том, чтобы перебраться в свободную зону, и теперь была намерена во что бы то ни стало это осуществить. Идеальным вариантом ей казался Лазурный Берег. В Ницце, в гранд-отеле «Вестминстер», у нее друзья. Можно будет присоединиться к ним.

Достав из-под кровати чемодан, Сюзанна открыла его и положила туда несколько теплых вещей. Несмотря на июньскую жару, надо быть готовой к любым обстоятельствам. В небольшую косметичку она сложила несколько средств первой необходимости, кусок мыла и флакон своих дорожных духов «Nuits de Chine». А еще ей понадобятся деньги. Где их взять? Практически все ее состояние заморожено. Она больше не имела доступа к своим банковским счетам — на них был наложен арест, и значительная часть средств оказалась заблокирована на счете в Фонде депозитов и консигнаций. Будучи еврейкой, она даже не могла воспользоваться своими банковскими ячейками. Не могла продать свои драгоценности — они больше ей не принадлежали. Нужно было найти способ собрать крупную сумму денег, чтобы оплатить услуги того, кто поможет ей перейти через границу. Безусловно, ей мог бы помочь Бертран. Сюзанна пыталась запихнуть в чемодан очередную кофту, когда раздался стук в дверь.

— Чем это вы занимаетесь? — спросил граф, входя в комнату.

— Как видите, готовлюсь к отъезду из города. Мне лучше перебраться в Ниццу, — ответила она, продолжая набивать вещами и без того уже полный чемодан.

— Не следует терять голову, друг мой. Незаконное пересечение линии разграничения может дорого вам обойтись. Вы не успеете выехать из Парижа, как вас арестует полиция.

— Я не сошла с ума. Я намерена обратиться за помощью. — Сделав короткую паузу, она решительно продолжила: — Я отказываюсь носить этот отвратительный кусок желтой ткани.

— Знаю, что вы злитесь и расстроены, но вы обязательно должны меня выслушать и сделать так, как я скажу. Я не говорил вам об этом раньше… Вы же понимаете, подобные маневры требуют предельной осторожности… Иначе есть риск все испортить.

Граф понизил голос, прежде чем выразиться более ясно:

— Я получил ряд заверений от людей, пользующихся доверием немецких властей. В данный момент не могу рассказать больше, но я близок к успеху. Пожалуйста, обещайте мне ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной. Поверьте, я сделаю все возможное, чтобы избавить вас от этого унижения.

Мне не удалось выяснить, носила ли Сюзанна желтую звезду в те июньские дни. Зато из записки разведслужбы, обнаруженной в архивах тайной полиции, я узнал, что 27 июня 1942 года маркиза де Шасслу-Лоба была арестована немцами в своем замке близ Шантийи. Ее доставили в Париж и заключили в тюрьму Турель. В журнале лагеря для интернированных причина этого ареста не указана. Представляется вероятным, что это решение было связано с несоблюдением полицейских мер, принятых против евреев. Возможно, маркиза отказалась носить звезду? Три желтых значка были выданы Марии-Луизе и Люси Штерн. Реестры с записями об этом сохранились в архивах Уазы. Можно предположить, что в первых числах июня Мария-Луиза звезду не носила. Могла ли она получить гарантии, которые побудили ее не подчиниться этой мере? Возможно, эти гарантии пришли из Виши и еще не были одобрены оккупационными властями.

Это вполне вероятно, учитывая существование письма, отправленного маршалом Петеном послу при оккупационных властях Фернану де Бринону 12 июня 1942 года. В этом письме он просил освободить от ношения звезды некоторых лиц, в первую очередь маркизу де Шасслу-Лоба. Мария-Луиза могла узнать об этом от маршала и, возможно, ошибочно посчитать себя защищенной. Есть и другое возможное объяснение ее ареста, учитывая, что ее задержала не французская полиция, а немцы. 30 июня 1942 года, спустя всего три дня после ареста маркизы, замок Эгль был реквизирован оккупационными властями. Может быть, интернирование Марии-Луизы было вызвано желанием немцев завладеть этим поместьем, расположенным менее чем в ста метрах от станции Шантийи-Гувье — стратегического железнодорожного узла, между столицей и севером Парижского региона. Конечно, немцы и без всяких арестов могли издать приказ о реквизиции, но полностью исключать эту гипотезу нельзя.

Париж, июнь 1942 года. Марию-Луизу на поезде доставили на Северный вокзал, откуда отконвоировали в тюрьму Консьержери. Там, в промозглой камере предварительного заключения, она провела несколько часов, после чего ее и еще несколько женщин погрузили в тюремный фургон и куда-то повезли. Выйдя из него, она оказалась в месте, похожем на двор казармы. Вместе с другими заключенными ее отвели наверх, в административный офис, где велели сесть на скамью и ждать своей очереди. На стене перед собой она увидела по-отечески доброе лицо главы французского государства. Он смотрел на нее с портрета прямым, открытым взглядом и ободряюще улыбался. Мария-Луиза на мгновение закрыла глаза, пытаясь справиться со страхом и обуздать свои мысли. В ее памяти всплыли воспоминания о том, как ее впервые представили маршалу. Это произошло более двадцати лет назад. Ее тогда поразила синева его глаз. Он был спокойным, мягким с виду человеком. В его голосе слышалось умиротворение медленной реки. Внезапно она услышала свое имя: ее вызывали на регистрацию. Она прошла в соседний кабинет, похожий на гарнизонный пост с походной койкой. Там висело еще одно изображение маршала. Она увидела в нем знак защиты. Его присутствие на этих холодных стенах означало, что он присматривал за ней. Кто еще в этих казармах мог утверждать, что лично знаком с героем Вердена? Ее вещи обыскали, затем медсестра провела личный досмотр.