Почетные арийки - Роже Дамьен. Страница 4

Жак Штерн, дядя Марии-Луизы, стал одним из крупнейших инвесторов Парижского и Голландского банков. А спустя несколько десятилетий его наследники вошли в число основных акционеров Банка Франции. Благодаря своему влиянию в совете директоров банка так называемые «двести семей» играли решающую роль в экономике и политике Франции. В свободное время Жак Штерн увлекался верховой ездой и активно посещал театры. Долгое время он жил с актрисой «Комеди Франсез» Софи Круазетт, соперницей Сары Бернар. Глава семьи категорически не одобрял эти скандальные отношения, порочившие фамилию Штерн. Но Жак был упрям — дождавшись смерти отца, он все-таки женился на своей любовнице.

Луи Штерн, отец Марии-Луизы, также был успешным предпринимателем. Страстный любитель и тонкий знаток живописи, он активно занимался меценатством и собрал обширную коллекцию, которая включала произведения выдающихся художников итальянского Возрождения, таких как Джотто и Лука делла Роббиа, картины английских художников Уильяма Тернера и Джошуа Рейнольдса, а также несколько полотен Рубенса. Будучи щедрым по натуре, он много помогал нуждающимся, чем заслужил глубочайшее уважение современников, в том числе и за пределами парижской еврейской общины. Перед ним были открыты двери домов аристократии и самых влиятельных семей, а со временем он стал членом элитного клуба «Круг улицы Рояль».

Эрнеста де Хиршель, мать Марии-Луизы, была родом с берегов Адриатики. Она родилась в семье выходцев из Гамбурга, обосновавшейся в Триесте, который в то время еще был южной окраиной Австро-Венгерской империи. Там, а затем в Венеции, где родители Эрнесты приобрели палаццо, и прошло ее детство. Хиршели, пожалованные дворянством при австрийском императоре Франце-Иосифе, принимали активное участие в культурной жизни Триеста, с неизменным энтузиазмом поддерживали художников, скульпторов, писателей и музыкантов. В 1835 году они показали себя истинными ценителями искусства, приобретя театр Гранде и пригласив туда самого Джузеппе Верди. В благодарность за радушный прием Верди посвятил свою оперу «Стиффелио» бабушке Марии-Луизы, Клементине. Владея итальянским, французским и немецким языками и понимая идиш, Эрнеста выросла в космополитическом мире, на перекрестке культур, что только подстегивало ее любознательность и впечатлительность. Триест, сочетавший в себе очарование Средиземноморья и элегантность Центральной Европы, стал для юной Эрнесты увлекательной игровой площадкой. Наставники дали ей прекрасное гуманитарное образование. В отличие от девочек из итальянских аристократических семей, которые, как правило, обучались в монастырях, где воспитание было строгим, а полученные знания — ограниченными, ей повезло иметь просвещенных и высокообразованных педагогов. Ее детство было пронизано легендами этого портового города, соперника Венеции. Сидя под готическими сводами лоджий или в уединении внутренних покоев, она слушала предания триестинского и венецианского фольклора, которые рассказывали как постоянные обитатели, так и гости дома Хиршелей. Став постарше, Эрнеста каждый год ездила со своей матерью в Город дожей. Ее завораживали сокровища итальянского Возрождения. Она восхищалась творениями Беллини и Карпаччо, выставленными в Галерее Академии. Обладая неплохими способностями, она и сама обучалась живописи под руководством выдающихся мастеров, с которыми дружила ее мать.

Именно в Венеции, в салонах семейного палаццо, Эрнеста и познакомилась с мужчиной, который впоследствии стал ее мужем. Служанки называли его «il Francese», «француз». Он был на четырнадцать лет старше своей избранницы. Переговоры между их семьями прошли без лишней огласки и закончились тем, что в начале мая 1874 года Эрнеста соединила свою судьбу с судьбой Луи Штерна. На церемонии в Большой немецкой синагоге в Гетто Нуово, принадлежащей ашкеназской общине, присутствовало множество гостей из влиятельных еврейских семей Венеции и Триеста. Эрнеста вошла под свадебный балдахин, где ее ждал будущий муж. Покрытый талитом [2] главный раввин Венеции зачитал молодоженам ктубу — брачный контракт — и семь благословений. В завершение церемонии жених раздавил правой ногой бокал в память о разрушении Иерусалимского храма. Торжества в сестриере Каннареджо продолжались семь дней — настоящий праздничный водоворот, в который граф и графиня Хиршель вовлекли все дружественные семьи, а также некоторых торговцев. Затем наступил момент прощания с Венецией. Клементина не могла сдержать слез, глядя, как ее дочь навсегда покидает лоно семьи. В руку новобрачной она вложила золотую цепочку, на конце которой сияла звезда Давида.

В Париже Луи и Эрнеста Штерн вместе со своими детьми жили в особняке на улице Фобур-Сент-Оноре, 68, недалеко от Елисейских Полей. Мария-Луиза была третьим ребенком в этой дружной семье. От отца она унаследовала бледный цвет лица, серо-голубые глаза и каштановые волосы. В семье ее ласково называли Мализой. Она была волевой девочкой, и ее упорство иногда принимали за строптивость. Эта черта характера смягчалась некоторой застенчивостью, которую она, повзрослев, постепенно преодолела. У Марии-Луизы было два брата. Старший из них, Жан, обладал темпераментом, свойственным первенцам. Живой и подвижный, он был гордостью своего отца, но доставлял множество хлопот няням, а затем и учителям. Эрнеста была уверена, что с возрастом эта энергия трансформируется в мужество и отвагу, и не ошиблась. Уже в юности он показывал высокие спортивные результаты и в конце концов даже стал олимпийским чемпионом по фехтованию. Не без некоторой доли дерзости юноша вызвал на дуэль знаменитого денди Робера де Монтескью, который позволял себе нелицеприятные высказывания в адрес Эрнесты в прессе. Будучи опытным фехтовальщиком, Жан без труда одержал победу, нанеся легкое ранение потомку д’Артаньяна. Второй брат Марии-Луизы, Шарль, был дружелюбным и ласковым ребенком. Иногда, заходя в детскую, Эрнеста видела, что этот бледный мальчик со светло-каштановыми волосами сидит за письменным столом, погруженный в мечты. С самого раннего возраста у него проявился талант к рисованию, который Эрнеста всячески поощряла. Она считала, что все предрешено: Жана ожидал серьезный мир бизнеса, Шарля — яркое будущее художника. И действительно, ее младший сын создал собственную уникальную вселенную: акварели, полные иронии и фантазий, кремовые пастели и утонченные рисунки цветов. Удивительный стиль Шарля увлекал и завораживал. Он был известен и как дизайнер — или, как тогда говорили, оформитель — интерьеров. Свой огромный холостяцкий особняк с видом на Булонский лес он элегантно украсил шторами из шерстяной тафты, расшитыми шелком подушками и деревянными ширмами с инкрустацией, искусно сочетая растительные мотивы ар-нуво со строгими линиями классического стиля.

20 октября 1882 года, через три года после появления на свет Марии-Луизы, в семье Штерн родилась еще одна девочка, которую назвали Люси Эрнеста Генриетта. Младшая дочь унаследовала от матери крупные формы. Ее полное лицо обрамляли каштановые волосы, под тяжелыми веками блестели темные глаза. Люси обладала более сдержанным темпераментом, чем ее сестра, более мягким характером, более плавными линиями фигуры. Зато ее отличали острый ум и неутолимая жажда знаний. С ранних лет она увлекалась затерянными цивилизациями, иероглифами и священными знаками, разделяя со своей матерью интерес к потаенным мирам.

Невзирая на все усилия, которые Эрнеста Штерн вкладывала в образование дочерей, получаемые ими знания не отличались глубиной и оригинальностью. В то время обучение девушек из высшего общества было направлено скорее на освоение вальса, чем на изучение греческого или латыни. Методично и основательно им преподавали лишь классическую науку женственности и искусство нравиться. Будни Марии-Луизы и Люси состояли из череды долгих, скучных занятий итальянским, английским, фортепиано и рисованием. Учительница, дававшая сестрам частные уроки на дому, усердно вкладывала в их головы знания, необходимые для получения школьного аттестата. Однажды июньским утром Марию-Луизу отвезли на экзамен в городскую школу недалеко от парижской мэрии. Для девочки-подростка это первое посещение обыкновенной школы стало увлекательным путешествием за пределы привычного восьмого округа. Она и не представляла себе, что окажется в такой толпе девочек ее возраста, многие из которых могли бы стать ее подругами. Экзамен Мария-Луиза сдала блестяще, но ощущение свободы, подаренное ей этим первым опытом пребывания в коллективе вне дома, вскоре угасло. Для ее дальнейшего обучения был приглашен новый учитель. А Люси отныне предстояло одной заниматься с учительницей в детской. Братья, в свою очередь, продолжали учебу в лицее.