Террагенезис: Земля (СИ) - Драксодий Роман. Страница 7

Я с кряхтением присел на большой кусок давно застывшей лавы и стал ждать зонд, размышляя о будущем.

Чем больше размышлял, тем бредовее казалась идея новой расы. И дело даже не в том, что это аморально и попахивает рабовладением, а скорее в эволюции.

Язык, культура, традиции… Это далеко не всё, что нужно для самоидентификации народа, но и на это требуются века, смена множества поколений. Нельзя же просто взять, и вложить память о предках в только что созданное существо! Или можно?

Наши человеческие учёные так и не нашли точного места хранения памяти, а вот сеятель свободно оперировал понятными мне терминами. Возможно, какая-нибудь опция психокоррекции тоже присутствует в списке удивительных возможностей инопланетного вундерваффе.

Ну а если и нет, то, в крайнем случае, мне придётся самому воспитывать ораву милых, кошко- или лисо- детишек, да даже маленьких «чужиков» — я пока не решил, что будет смотреться симпатичнее. Но вот моральная сторона вопроса…

А почему, собственно, нет? Человеки же выводят всякие странные породы собак. А я буду выводить странных человеков! Потому что право имею, и возможность, да. Ну и, признаюсь себе честно, всякое человекообразное, оно же антропоморфное, всё-таки привычнее…

Если договориться с местными, пообещать им каких-нибудь благ, то я без проблем получу официальные документы. Ну или можно свалить на соседний островок и жить там дикарями без прописки, собирать ракушки и менять их на…

А ни на что не менять! Сеятель может сделать всё, и даже больше. Построим деревню, будем разводить генетически модифицированных животных, а потом кто-нибудь приплывёт и офигеет. Мы, конечно, им навешаем люлей с помощью высокотехнологичного оружия, которым тут же заинтересуются все страны. А после этого попрут против нас всем скопом, ну или зажарят ядерными ракетами в конце концов…

— План говно! — вслух резюмировал я, наблюдая за беззвучно выползающим из земли зондом.

Я не стремился вот прямо стать императором и упиваться властью, всё гораздо прозаичнее. Человек существо социальное и я не исключение — хочется разделить триумф с кем-то адекватным. Если бы я просто хотел избавить себя от человеческого общества, то свалил бы в любую дремучую глушь, коих в России хватает. Но люди меня только сильно раздражают и приходится терпеть их скрепя сердце, но ни о каком геноциде речи не идёт. Пока. Адекватных просто мало! Какой я бесконечно одинокий в своей безупречности… Плак, плак.

Усмехаясь этим саркастическим мыслям, я заглядываю внутрь зонда и не вижу там ровным счётом ничего, хоть отдалённо напоминающего коммуникатор. Только большой, заполненный бурдюк, идентичный первому и всё.

— Сеятель, а где устройство связи? — спрашиваю я.

— В капсуле зонда.

Вынимаю жидкую еду и ещё раз осматриваю всю полость. Ничего. Тут меня начинают терзать смутные сомнения, и я медленно глажу рукой полукруглое дно.

Собрав щепотку мусора, бережно складываю его в ладонь и пристально разглядываю под лучами солнца.

— Какого он говоришь размера?

— Максимально компактного.

— Я так и думал… — пробормотал я и глубоко вздохнул. Слишком глубоко. Я подавился воздухом и закашлялся, отчего мусор разлетелся из ладони, а сильный местный ветер развеял его по округе.

— Да бъ! И где его теперь искать⁈

— В капсуле зонда, — бесстрастно ответил мне гул сеятеля.

Пришлось лезть внутрь, но не без чувства облегчения, да. Едва не тыкаясь носом в каждый квадратный сантиметр, я наконец нашёл эту высокотехнологичную, компактную и идеально прозрачную хреновину, размером со спичечный коробок и весом с кирпич. Она была неплохо прикреплена по центру торца и самостоятельно упасть вниз, где бы я её легко нашарил, не могла.

И вот тут встал очень серьёзный вопрос:

— А где в нём… всё? — озадаченно спросил я, медленно поворачивая тяжёлое устройство и рассматривая его на просвет.

Не видно ровным счётом ничего — ни контактов, ни проводов, ни элементов управления. Это просто идеально прозрачный, невероятно твёрдый и тяжеленный кусок стекла, что при таком размере крайне странно.

— Внутри, — «проясняет» ситуацию гул сеятеля.

— Озвучь полный список возможностей этого устройства, — приказываю я, с потаённой надеждой, что в нём предусмотрен доступ к человеческому интернету.

— Обмен мыслеобразами с автором.

Я жду продолжения, но гул давно стих.

— Это всё? — немного разочаровался я.

— Да.

— И как этим пользоваться? — я постучал ногтем по «стёклышку», но никаких интерфейсов не появилось.

— Находиться в непосредственной близости от передатчика, — прояснил сеятель этот немаловажный момент.

— Хорошо, — кивнул я и оглянулся на океан, — отправь зонд на максимально далё… высокуюорбиту, он будет резервным источником связи.

Я немного переживал, что вид взлетающего НЛО всполошит тут людей всех и угадал, но немного ошибся с причиной переполоха.

Огромный чёрный цилиндр полсекунды быстро разгонялся вверх, а потом раздался оглушающий, хлёсткий взрыв. Теперь я, вместе со всеми немногочисленными человеками в радиусе сотни километров, провожал взглядом плазменный шар, за пару секунд скрывшийся в синеве неба.

Переживал ли я из-за разрушенной конспирации? Да. Целых тридцать секунд. Но потом представил, как в случае опасности прыгаю внутрь упавшего с неба зонда, или как он плющит гипотетических обидчиков, и сразу стало легче на душе.

Первым делом решил замаскировать эту огромную дыру, даже не смотря на то, что она удачно расположилась в неприметном месте, в окружении вулканических гребней. Но это оказалось практически невозможно из-за её размера. Пришлось плюнуть на это гиблое дело и мысленно пожелать удачи местным любителям горных прогулок.

Уйдя от ямы на приличное расстояние, я уселся на камень передохнуть и полюбоваться океаном.

— Эм, хело, — вдруг раздалось осторожно-женское, полувопросительное.

— Э… хелоу, донт вори, айм окей, — достаточно громко ответил я на английском, уровня «май нейм ис Бо́рис», и добавил уже тише: — вроде бы…

Ко мне поднялась полноватая женщина неопределённого возраста. Вполне европейского вида, в одежде стиля «попрактичнее». Округлое, озадаченное лицо покрыто сеткой мелких морщин, а в глазах живой, но осторожный интерес и дружелюбие.

— Ху аю? Вуэт дит ё кам фром еи? — что-то спрашивает она и неодобрительно косится на мою изгаженную, плохо отмытую одежду.

Тут мои познания в английском всё, но я примерно уловил суть вопроса. Вот только вразумительного ответа на него я дать не мог, и поэтому неопределённо пожал плечами и кивнул в сторону вулкана — пусть понимает, как хочет.

— Торист? — снова спрашивает она, не подходя ближе.

— Я, я, — быстро, как дурачок, киваю я и в голове тут рождается коварный план маскировки. Делаю максимально страдальческий вид и неуклюже поднимаюсь ей навстречу: — Тьфу, то есть ес, ес! Айм лост!

Дальше она начинает бегло тараторить, периодически взмахивая руками и указывая ими то на вулкан, то на океан, то куда-то в сторону городка, после чего выжидательно смотрит на меня.

— Но андестенд, сори, — виновато улыбаюсь и развожу руками я.

— Ком, ком, — призывно машет рукой она.

Я натужно улыбаюсь и медленно, максимально припадая на ноющую ногу, иду к ней. Женщина, надо отдать ей должное, быстро сориентировалась.

— Стан хе! — поспешно произнесла она и быстро зашагала прочь, видимо за помощью.

Ну вот меня и увидели. Деваться теперь особо некуда, но я уковылял подальше от дыры, с твёрдым намерением потом её скрыть, пока кто-нибудь из местных не пропал в её недрах.

Вскоре я заметил старый полицейский внедорожник. Он остановился сильно ниже по склону иместный коп поспешил в мою сторону вместе с недавней женщиной.

Я как можно радостнее замахал руками и изобразил на лице высшую степень страдания, когда он помогал мне спуститься до машины.

Он что-то беспрерывно спрашивал, но я охал, ахал и стонал так натурально, что служитель закона отстал с расспросами и дал мне возможность спокойно поразмыслить.