Ошибка комиссара (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 44

[1] Кирилловское шоссе — выезд из Череповца на междугородную трассу

Глава двадцать первая

Неправильный милиционер

— Тпр-ру-у! — проорал я в ухо своему добродетелю, с облегчением воспринимая близкое избавление от угрозы полёта прямо на небеса, и молодцевато соскочил с драндулета прямо на глазах поражённой Аэлиты.

— Алексей Николаевич? — она явно не ожидала меня увидеть здесь и сейчас. — Вы? Откуда?

— Да так вот, — скромно потупился я, — мимо проезжал. Не мог не остановиться.

А никаких объяснений Аэлите вроде бы уже и не требовалось. Она была просто рада видеть меня, и это отчётливо читалось в её глазах. Всё-таки идти навстречу неизвестному, а может даже и опасному лучше вдвоём…

Мне хотелось бы закончить эту фразу так:… с настоящим мужчиной, но я решил быть реалистом, и завершение её получилось таким:…с милиционером.

Мы договорились с мотоциклетным каскадёром о том, что если потребуется — он всегда готов, и найти его можно на околице у большого тополя. Они там всегда с ребятами допоздна кучкуются. И Гоша, как он представился напоследок, сгинул в грохоте измученного движка и чаде непрогоревшего топлива.

— Возьмёте меня с собой? — спросил я Аэлиту и тут же понял, что вопрос был лишним.

Видимо после неудачных попыток найти меня по телефону она решила махнуть на это дело рукой и действовать самостоятельно. Только вот уехать ей, не в пример мне, получилось не сразу. Да ещё, судя по авоське в руке, в магазин заходила гостинцев для тётушки купить. Вот мне и удалось догнать её, и это хорошо. Подумалось мимоходом, что в городе наша «марсианка» никуда бы не пошла с авоськой в руке, а здесь ничего, не гнушается. Обычная деревенская тётя, платочек на голове, пальтишко не из новых, сапоги резиновые на ногах.

Чтобы не дать Аэлите насесть на меня с вопросами, я её опередил. Перехватывая из рук женщины авоську, спросил:

— Аэлита Львовна, до деревни осталось совсем ничего, а мне ещё много надо узнать от вас. Так что не тяните — всё, что произошло с нашей последней встречи и до настоящего момента.

Однако полезной информации оказалось негусто.

Сегодня рано утром ей на работу позвонила тётка. Это само по себе уже чрезвычайное событие. Телефонов в Кукушкине нет, и ей пришлось идти в сельсовет в Яганово. Была она несколько взволнована, хотя и старалась этого не показывать. Тётя попросила срочно приехать к ней, потому что возникла необходимость посоветоваться, а сама она в Череповец собраться ну никак не может. Аэлита попробовала выяснить у тёти, что за причина такая срочная возникла. Но ничего толком не добилась. Оно и понятно, как тут расскажешь, если все ушки конторских тёток на тебя направлены. Значит, вопрос не тот, чтобы на людях его обсуждать.

— А ещё мне подумалось, — добавила Аэлита, — что это отголоски моих «приключений». Не знаю, почему, объяснить не смогу, но подумалось. Вот жили мы, жили, сто лет ни с которой ничего необычного не происходило, а тут вдруг и у меня, и у неё — какие-то проблемы. Не бывает так по случайности-то.

Я понимал, что никакого совпадения тут и действительно нет, но спутнице своей об этом предпочёл не говорить. Нечего пугать даму раньше времени.

— Ты это, вот что, — начал я, — давай договоримся: никаких действий без моего разрешения. Не знаю, что нас ждёт, так что уж лучше перебдить, чем недобдить.

Аэлита сморщилась от моего «перебдить», но издевательски фыркать не стала. И то хорошо.

Сентябрьский вечер короток. Когда мы вошли в деревню, уже начало смеркаться, и во многих домах зажглись огни. Я попробовал угадать нужный нам дом, но ничего из этого не вышло. Да и не могло выйти: я высматривал дом на отшибе, а чтобы его увидеть, надо было свернуть в проулок. Действительно, дом тёти Вали стоял несколько обособленно, но не так уж и далеко от других, как это я представлял в своих мыслях. В окнах тоже горел свет — значит, хозяйка дома.

Аэлита рванулась было вперед, но я успел поймать её за руку.

— Не спеши! Сейчас мы тихонько подойдём к дому и понаблюдаем маленько. Во-о-н от той рябинки, что у самого дома. Видишь, какая она кудрявая?

Из дома не раздавалось никаких звуков, что и не удивительно. Я обратил внимание, что предусмотрительная старушка уже вставила зимние рамы (а может и не вынимала их на лето, кто знает?). Но внутри дома что-то происходило. По оконным занавескам стремительно металась человеческая тень, явно не хозяйкина — слишком шустрая. Стало быть, мы очень даже вовремя. Я обернулся к спутнице, но объяснять ей ничего не потребовалось, она и сама поняла, что там что-то не так.

Велев ей стоять на месте, прокрался к окну. Сделать это вышло, как мне показалось, бесшумно: мягкая земля и трава скрадывали шаги. Вот и поменялись ролями, подумалось мне, только свою обувь я в грязных лужах терять не намерен. В том, что в доме Роберт, я не сомневался. В щёлку между занавесок было видно мельтешение какой-то фигуры, явно мужской, слышался голос, но звуки сюда долетали приглушённые и невнятные, слов не разобрать. Старушки было и не видно, и не слышно. Уж не опоздали ли мы? Но с кем-то же он разговаривает. Или уже свихнулся, подумал я, имея в виду линию жизни номер один.

Я вернулся к Аэлите.

— Там, похоже, твой Роберт. Чего-то митингует. Тёти Вали не видно.

Ну вот, опять пришлось ловить Аэлиту за руку.

— Стоять! — прошипел я ей. — Думать!

За вторую вылазку к дому я понял, что входная дверь на крыльце заперта изнутри.

— Там крючок, — проинформировала меня Аэлита.

Тут же под рябинкой мы устроили маленькое совещание. Аэлита просветила меня, что проникнуть в дом можно ещё и через двор. Скотины там давно уже нет, а вот дверца, через которую когда-то выпускали живность, осталась. И закрыта она изнутри на завертыш, но есть отверстие, через которое пролезет рука. А со двора в сени дверца тоже на крючке, но он легко поднимается, если просунуть в щель между косяком и дверью что-нибудь тоненькое, типа расчески. Я нетерпеливо покивал головой — знаем, знаем, сами в родительском доме так делали, даже щепочка специальная припасена была.

Проинструктировав Аэлиту, чтобы стояла, смотрела и ничего не предпринимала, я отправился на поиски двери на двор, которая, по словам Аэлиты, находилась с обратной стороны дома. По пути нашёл доску длиной метра полтора или чуть больше, валявшуюся без дела, и счёл это за добрый знак. Этой доской я подпёр входную дверь в дом, чтобы злодей, буде ему выпадет счастье ускользнуть от меня, дом покинуть всё-таки не смог. А через окно ему и тем более не сбежать — двойные рамы помешают.

Деревенские дома часто как будто по одному шаблону деланы. Всё одинаковое, хотя и жильцы разные, и годы строительства. Вот жилая часть, вот двор для скотины, вот сеновал, вот сени, ну и так далее. Это мне и помогло пробраться, не нашумев. Моими глазами были вытянутые вперед руки, которыми я многократно «влипал» в разную гадость: то во что-то скользкое и холодное, то в мягкое и противное, в конце концов порезался о нечто острое (уж не о «литовку» ли?). Вот закончим дела, всё выскажу этой тёте Вале: разве можно инвентарь разбрасывать, где попало? Ведь так и убиться можно! Пройти честному человеку негде! Тут я представил, что было бы, наступи я в темноте на грабли, и мысленно возблагодарил всевышнего, что этого не случилось.

Наконец, мои страдания закончились: глаза привыкли к темноте, и в паре метров от меня стала заметна узкая полоска более светлого пространства. Не-ет, этот Роберт явно не деревенский житель — какой там крючок, дверь в сени даже не была плотно прикрыта. Видимо, внутренние пространства, со стороны которых вдобавок угадывались туалетные флюиды, выглядели для него совершенно безопасными. Какая оплошность!

Теперь осталось надеяться, что и дверь в жилую половину не заперта. На такие двери часто шли доски «шестидесятки», ломать которые было совершенно бесперспективно даже с хорошим инструментом, не то, что голыми руками. Да и крючки ставили кованые, а не те, что из гвоздя загнуты. Представим логику злоумышленника. Вот он выследил, что хозяйка одна, вот тихонько заходит на веранду, вот запирает дверь, чтобы следом никто не зашёл. Будет он ползать по всем внутренним дверям, какие в доме имеются, чтобы убедиться в их запертости? — Не будет!