Панцирь (СИ) - Гардеев Андрей. Страница 42

Был золотоволосый крайне вертким, при этом одно плечо держал выше другого. Должно быть старая травма плохо зажила.

Он прошел через центральную часть, близко к моему столу, и отправился к барной стойке.

Открытые предплечья промысловика покрывали вязи татуировок: смесь черных вихрей, танцующих покойников и религиозно-геометрических орнаментов, в том числе и “стяга геометрики” — классического символа и в нашу эпоху. На правой ладони — две ленты и недоделанный кинжал.

Промысловик переговорил с управляющим, взял кружку и отправился обратно. Подошел чуть ближе ко мне, сделал вид что споткнулся и расплескал напиток на наруч. Я даже и не понимал насколько был напряжен. Кровь взбурлила в мгновение. Еще один миг — рывок, и я взял его руку на излом, прижал головой к столешнице. Без фанатизма — сила идеально выверена: не чтобы вырубить или убить, а чтобы заблокировать любое желание двинуться.

Внимание обострилось. Промысловики напротив морщились. Один из них — самый здоровый — пытался сдержать улыбку, однако усатый оставался серьезным. Дополнительной агрессии ни в ком из них не появилось. Никто не потянулся за оружием, значит все шло по плану. Они ожидали такой реакции на действие, значит — точка невозврата далеко.

Золотоволосый улыбнулся и прямо с этой позиции заговорил:

— Спокойнее, дружище. Извини за людскую неуклюжесть. Тут уж не попишешь: природа. Прошу присоединись к нам за столом. Мы угостим тебя от сердца, уладим недоразумение. Я Востр. Хорошая компания — уже награда. Мы в нашем заведении гостеприимны.

Я отпустил его:

— Чем ты так, бедняга, провинился, что усатый именно тебя подослал?

Улыбка его стала шире:

— Над его ухом из пистолета бахнул. Чего в запаре Выхода не бывает, — смущаясь, он растрепал волосы на затылке.

Я, преследуемый эхом недоумения, спросил:

— Почему без фокусов не позвал?

— Приказ есть приказ, — Востр массировал руку. — Ну так как? Если не пойдешь, старшой еще какую пакость придумает. А я, сам понимаешь, не железный.

— Крайне неразумно. Если бы легионеры и советница накрутили чуть сильнее, я бы разбил тебе голову о стол и начал резню.

— Не, — Востр со смехом отмахнулся. — Он бы просто разлетелся на куски. Проходили — знаем. Хлипкий. Специально. А советница все такая же: сиськи — лучшее ее человеческое качество?

Он умело менял тему. Через субличности прорвалось удивление.

Ответил:

— Судя по бурному общению, похоже именно так.

— Вот бы и мне с ней бурно пообщаться, — протянул он. — Последний раз видел ее больше года назад. Она вредная. Не принимай на свой счёт. Оттает и ее сердечко. Хотя в отношении меня вот не оттаяло, не подпускает теперь, но ты то будешь важный шонхор, а я так — сбоку налеплено. Так ты идешь?

— Иду, иду.

Он довольный вернулся к своим, подтащив еще один стул.

Востр шутливо поклонился:

— Прошу, друг дхал.

Я сел, поставив перед собой кружку с напитком. Кашу оставил, сейчас все равно будет не до этого.

Со мной лишь меч, нож и пистолет. И нужно ли больше? Могу ли я себя чувствовать уверенно?

У Здоровяка, что сидел по левую руку от меня на поясе многозарядник.

Если что устраню его первым и захвачу оружие.

То напряжение, что было написано на лицах промысловиков, усилилось.

Были здесь еще упомянутый Здоровяк, Молодой, Перемотанный, у того лоб стянут широкой лентой бинта, и девушка, которую ум обозначил Глазастой — она сидела справа от меня.

— Я старший, — нейтрально произнес усатый.

— Я вижу, — ответил. — А звать тебя как, старший?

— Йоргос, — и опять нейтрально-незаинтересованный тон.

— Танцор.

— Только проснулся, Танцор?

— Практически вчера. Я у вас тут новенький, — изобразил улыбку.

Выглядело, наверное, жутко.

— Ли-ицо как у старенько-ого, — с тяжелым акцентом проскрипела Глазастая.

Не понял.

— Что ты имеешь в виду? — посмотрел на нее, нахмурившись.

Она поморщилась.

— Ты еще себя не видел? — включился в разговор Здоровяк.

Как и ожидалось его голос гремел басом.

Покачал головой:

— Сейчас, — засуетился Востр.

Он достал из сумки на боку малое круглое зеркало и показал мне.

Выражение лица в один миг изменилось.

Йоргос ухмыльнулся, подметив мою реакцию.

Вытянутая физиономия с мощной челюстью, широким подбородком, черно-синими модами; в принципе, ничего необычного.

Глаза глубоко посаженные — цвета серебра. А вот кожа… Все в шрамах, желтых пятнах свежих травм и следах от старых ожогов. Местами видно, синткожу пересаживали кусками, достаточно крупными. Например, серьезная полоса пришита от центра лба к линии волос, отросших длиннее чем принято у дхалов. Бледная лента шириной в два пальца вниз от правого глаза, вдоль модов, по скуле аж до шеи, а затем и до края панциря. Возможно тянулась и дальше, но для таких исследований нужно уже доспех снимать. Страшно представить, что это была за рана.

— То-то я гляжу меня все, с кем встречаюсь, грохнуть хотят — красавца такого и грубят из всех последних сил, — покачал головой.

Минуту помолчали.

Здоровяк кашлянул, тогда Йоргос опомнился и заговорил:

— У нас к тебе назрел вопрос, дхал.

Я уловил смену интонаций и заметил наглядное движение плеча его левой руки.

Под столом — минимум однозарядный пистолет. Это если очень оптимистично смотреть на вещи. Я оптимистом не был. Там точно револьвер или многозарядник. В лучшем случае — ширпотреб, в худшем — тяжеляк. Он походил на того, кто ширпотреб не использует принципиально.

Старый. Серьезный. Солдат. Ветеран, — так я мог его охарактеризовать.

— И что же вас интересует?

— Судьба Ялы. Мы благодаря улыбке Сар, интересующиеся знакомые.

Я снисходительно улыбнулся:

— Или все-таки судьба Соррена?

Йоргос кивнул:

— Ты верно говоришь. Именно Соррен нас и интересует. Виделся с ним?

— Нет.

Йоргос перехватил взгляд Востра, тот кивнул ему.

Опять социальный модуль; будто у каждого второго есть.

На лице Йоргоса появилось замешательство. Это совсем не то, на что рассчитывал. Видимо прогнозировал худший из сценариев. Согласно ему, сейчас он должен был разрядить в мои яйца весь боезапас после необдуманного грубого ответа и успокоиться. И все пошло не по плану.

А может я больно пессимистично настроен.

— Как так Всетворец тропку спланировал, что теперь она с тобой?

Я насмотрелся как морщины режут лицо Йоргоса, затем ответил:

— Отбил у мусорщиков. Яла настояла, чтобы не бросал ее в Пустошах.

Опять Старый глазеет на Востра, и опять кивок.

Глазастая крякнула и неодобрительно покачала головой:

— Рабы-ыня насто-ояла. Смешно-о.

Йоргос выложил тяжелый револьвер на столешницу и облегченно выдохнул. Не знаю, что конкретно он изображал, но взгляд его не менялся.

— А я говорил тебе, — хлопнул Востр Йоргоса по плечу. — Проспорил, старик. И никаких обраток. Долг.

Вот уж кто и не напрягался.

Золотоволосый широко улыбался.

Я спросил:

— И что ты ему говорил?

Он поднял вверх указательный палец и важно сказал:

— Что порядочные дхалы таким дерьмом мараться не будут.

Кивнул:

— Все правильно, Востр. Так и есть.

Я врал.

Востр со своим модулем, отлично это понимал. Бровь его поднялась.

— Да ладно…

— У жизни талант плодить пустоту, — сказал ему.

Судя по озадаченному лицу, он не понял.

Я попытался еще раз:

— Никогда не знаешь, как реальность скрутится.

Теперь он кивнул.

— Танцор, — уже с другой интонацией начал Йоргос. — Так старика и до сердечного приступа довести можно. Оставил бы Ялу здесь, а не отсылал. Мы бы и узнали, что все в норме. А так она переглядывалась, амтан там разберет, может помощь просит, нам то откуда знать. Мы-ж не телепаты. Видимо посчитала, нужно разъяснить ситуацию, но не успела; ты уже все команды придумал.