Свет надежды - Першинг Диана. Страница 3

«Нет, надо быть осторожнее, — сказала себе Крис. — Эта Марла тебе никакая не подруга». Актрисе просто нужно было добиться от Крис того, чего Крис ей позволять вовсе не собиралась. Она не даст Марле выставить ее жизнь на всеобщее обозрение. Мало ли почему она хочет хранить свое прошлое в тайне! Это ее дело, и ни Марлы, никого другого оно не касается.

Но на самом деле беспокоится-то она вовсе не из-за Марлы, думала Крис, ставя на поднос чашки, кофейник, бутылку пива и блюдо с ореховыми кексами, застеленное салфеточкой. Что с ней такое творится? И кто такой этот Ивен? Неужели действительно продюсер и сценарист вроде тех, о которых она читала в «Пипл» и у Лиз Смит? Длинные волосы, костюмы «от кутюр«, роскошные рестораны… Нет, длинноногому, сухопарому Ивену с его суровым, обветренным лицом скорее подошло бы быть ковбоем на одном из ранчо в окрестностях Лоумана.

Хотя, разумеется, ни один ковбой не производил на нее такого впечатления, как Ивен. Крис перестала улыбаться и нахмурилась. Это непонятное очарование, это чувство, такое… такое сильное, неподвластное рассудку — совершенно не в ее духе! Почему этот Ивен Стоун, совершенно чужой человек, почти инопланетянин, едва появившись на пороге дома, так взволновал ее? Это было неприлично, как смех во время заупокойной службы. И совершенно неуместно. Тем более в Лоумане. Хорошо, что он еще до вечера умчится в сторону заката.

Как только Крис ответит Марле свое решительное «нет».

— Ну что, Ивен? Согласится она, как ты думаешь?

Ивен опустился в уютное кресло и вытянул ноги. У него болела голова. Он вчера лег довольно поздно — до глубокой ночи просматривал кадры из фильма, сотворенного режиссером, которому было всего двадцать два года. Перед Ивеном стояла задача указать мальчику на его ошибки, не уязвив при этом его юношеского самолюбия. Задача нелегкая, особенно если учесть, что Ивен по натуре отнюдь не был дипломатом.

А утром пришлось вылезти из постели в безбожно ранний час, чтобы успеть на самолет в Денвер, и всю дорогу слушать болтовню Марлы — а болтала она непрерывно и с большим энтузиазмом. Потом он брал машину напрокат. Потом они два часа ехали в этот городишко, похожий на декорацию для съемок фильма из времен Великой депрессии. Городишко напомнил ему детство. Короче, от всего этого вместе взятого настроение у Ивена отнюдь не улучшилось.

— Согласится или нет? — настаивала Марла.

— А черт ее знает.

— Обрати внимание на прическу! — восхищалась Марла, разглядывая моментальный снимок Крис с малышами. — Зачесаны назад на французский манер. Мне это нравится: так скромно, так женственно!

Ивен отключился от монолога Марлы. Он рассматривал комнату, подмечая маленькие столики на изогнутых ножках, плетеный коврик у камина… Мебель старая, но недостаточно старая, чтобы быть старинной. Впрочем, это ведь комната ее свекрови — в ней не было ничего от ощущения жизни, света, которое исходило от миссис Макконнел.

Марла взбила свои роскошные кудри.

— Наверно, придется играть в парике. Или, может быть, перекраситься и выпрямить волосы… Марла Симон решила стать блондинкой! Как ты думаешь?

Ивен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Да, конечно. Как хочешь.

Марла все равно никогда не будет такой, как Крис. Такой естественной. Такой милой. Он употребил это слово впервые за много лет. Марла — она актриса. Она может притвориться милой, но быть такой на самом деле… В ней слишком много спеси и амбиций. Что поделаешь — истинное дитя шоу-бизнеса…

Марла оперлась на ручку его кресла и небрежно облокотилась о плечо Ивена, так что ему поневоле пришлось отклониться в сторону. Что за манера — нависать над людьми!

— Я действительно хочу этого, Ивен, — тихо произнесла она. — Слышишь — хочу!

— Слышу, слышу.

Марла продолжала трепаться, а Ивен мысленно представлял себе лицо Крис. Очень приятное лицо, без всяких следов косметики. Как давно он не встречал женщин, которые не были бы намазаны, накрашены и разрисованы, как пустоголовые куклы! И у нее есть чувство юмора. Юмор у нее своеобразный и весьма ядовитый. Нет, Крис куда сложнее и интереснее, чем он ожидал. Чувствуется, что голова у нее работает.

— Хотела бы я знать, где другие члены семьи? — сказала Марла.

— В парке, — ответила Крис. — Дети гуляют в парке.

Ивен открыл глаза и увидел, что Крис ставит поднос на исцарапанный деревянный стол. Интересно, знает ли Крис, какой у нее удивительный голос: низкий, хрипловатый, какого-то необыкновенного тембра, что ласкает и согревает, как глоток бренди в холодный вечер.

— А свекровь ваша где? — спросила Марла нежным голоском.

— У Элксов, — Крис по-прежнему коротко отвечала на вопросы.

Передвигая поднос по низкому столику, Крис случайно коснулась кончиками пальцев колена Ивена. Ее мимолетное прикосновение неожиданно вызвало в нем очень приятное, давно забытое ощущение. Ивен удивился. С чего бы это? Он сел прямее и наклонился вперед: ему хотелось быть поближе к Крис. Марла спрыгнула с подлокотника его кресла и уселась на кушетку.

— Сегодня они играют в бридж, — объяснила Крис. — А удержать Дору Макконнел от ее еженедельного бриджа способен разве что конец света.

Ивен чувствовал, как его душа и тело словно бы просыпаются от летаргического сна, оживают. Усталость куда-то делась. Запах у кофе был просто потрясающий. У Крис тоже был потрясающий запах: от нее пахло ванилью и лимоном, и еще чуть-чуть чем-то терпким. Он рассматривал ее профиль все время, пока она разливала кофе в расписные тоненькие чашечки китайского фарфора, скорее всего из парадного сервиза, подаренного к свадьбе, и открывала пиво для него, Ивена.

У Крис были широко расставленные серые глаза и короткий вздернутый нос. Прическа — толстая коса до лопаток — подчеркивала высокие скулы. Волосы у Крис были пепельные — Ивен был готов поклясться, что не крашеные. Одета она была действительно как типичная мать семейства со Среднего Запада — по крайней мере, такими их представляют себе костюмеры на телевидении: хлопчатобумажная блузка в мелкий рисунок, юбка из сурового полотна, мягкие домашние туфли. Но Ивен заметил, что у нее высокие, крепкие груди, тонкая талия и длинные ноги.

Чувствовалось в ней какое-то напряжение. Неужто она всегда такая? Да нет, наверно, она стесняется вездесущей настырной Марлы. Или скорее всего еще не отошла после пережитого потрясения…

Но за этой легкой скованностью Ивен чутьем угадывал в ней тонкую чувственность, тем более будоражащую воображение, что ее тела почти не было видно под скромной просторной одеждой. Ивен почувствовал, как и сам напрягся оттого, что она рядом.

— Как жаль, что остальных членов вашего семейства нет дома, — сказала Марла, когда Крис передала ей чашку с блюдцем. — Я так хотела бы повидать вас всех вместе! Надо же мне почувствовать атмосферу, в которой вы живете.

Крис натянуто улыбнулась в ответ. Она передала Ивену пиво, он отхлебнул, потом поставил кружку на столик с настольной лампой под ярким абажуром, что стоял у кресла, и снова принялся созерцать Крис.

— Наверно, нам стоит зайти еще раз, когда все семейство будет в сборе… — настаивала Марла.

— Пожалуй, не выйдет. — Крис села на другой конец кушетки, держа чашечку в руке. — Наверно, вы не захотите снова тащиться в Лоуман.

— Нет, что вы! Раз мы снимаем фильм о вас…

— Вы не будете снимать фильма обо мне, — вежливо возразила Крис, прихлебывая кофе. — По-моему, я вполне определенно сказала это вам по телефону.

— Ну и что? — улыбнулась Марла, надкусив кекс. — Это же был только первый дубль! Да, кстати, кексы у вас чудные.

«Что за неприкрытая лесть!» — усмехнулась про себя Крис.

— Спасибо. Первый дубль, говорите? Как в Голливуде, да? «Дубль первый!» «Дубль второй!» У вас ведь так говорят?

— Именно так! Первый дубль никто всерьез не принимает.

— Понятно. Ну что ж, Марла, — сказала Крис, попытавшись придать голосу металлические нотки, — я, конечно, рискую показаться невежливой, но давайте считать, что это был дубль второй — и последний. Я совершенно не заинтересована в том, чтобы вы вынесли мою личную жизнь на всеобщее обозрение. Вы можете говорить что угодно и как угодно, я все равно не соглашусь. Советую вам не тратить зря силы и время.