Дураков нет - Руссо Ричард. Страница 81

– Надеюсь, твои сны окажутся лучше моих, – сказал Салли, вспомнив сон, который снился ему позавчера, когда его разбудил Питер.

– Глазам своим не верю, – сказал Питер, когда Салли вернулся в “эль камино”. – Я только что помог тебе отравить собаку?

– Не-а, – ответил Салли. – Во-первых, это не яд. Во-вторых, ты мне не помог. Твоя очередь впереди. Мы успеем выпить пива.

– Почему бы и нет? – согласился Питер с видом человека, чей день уже невозможно испортить.

– Ты обедал?

Нет, признался Питер.

– Вот и хорошо. – Салли вдруг почувствовал, что проголодался. – Угощу тебя гамбургером.

– Твоего гамбургера мне что-то не очень хочется, – сказал Питер, выезжая на шоссе.

Уэрф сидел там же, где Салли его оставил. По телевизору над стойкой шел выпуск “Народного суда”, Уэрф и дюжина завсегдатаев пытались предсказать решение судьи. Это был ежевечерний ритуал. Завсегдатаи соревновались, кто угадает больше правильных ответов. Сейчас Уэрф занимал четвертое место – после Джеффа, вечернего бармена, Бёрди, дневной барменши (порой она задерживалась после смены), и Салли, который не особенно верил в правосудие и обычно кидал жребий между истцом и ответчиком.

– Ответчик мудак, – объявил Джефф. У него на все было свое мнение, и он удивительно точно угадывал, как обернется дело. – Судья ни за что не встанет на его сторону.

Бёрди покачала головой.

– Это же суд, – заметила она. – Мудак он или нет, роли не играет.

– В этом ты ошибаешься, – сказал Уэрф. – Судьи любят мудаков не больше тебя.

Уэрф не видел, как они вошли, Салли сделал Питеру знак молчать, подкрался сзади к своему адвокату и пнул его по протезу с такой силой, что тот слетел с подножки табурета и ударил в стойку бара.

– Господи Иисусе! – ахнул Питер, и лицо его исказила гримаса ужаса, как в ту минуту, когда он подумал, что отец намерен отравить собаку. Неизвестно, что удивляло его больше – то, что отец подкрался к человеку и пнул его, или что тот, кого пнули, не почувствовал боли.

– Двигайся. – Салли уселся на табурет рядом с мужчиной, которого только что пнул. – И как это ты вечно умудряешься занять два табурета?

– Я держал его для тебя, – сказал Уэрф.

– Зачем? – спросил Салли. – Я же сказал тебе, что поеду домой.

– Я никогда не верю тому, что ты говоришь, – ответил Уэрф. – И уж совсем не верю в то, что ты в пятницу в половине седьмого вечера якобы поедешь домой. Когда-нибудь, – добавил он, – ты забудешь, какая нога у меня искусственная.

Салли кивнул.

– Я уже забыл, – сказал он. – Просто угадал. Ты знаком с моим сыном?

Уэрф повернулся на табурете, протянул руку Питеру.

– Не понимаю. – Уэрф нахмурился. – Он выглядит как человек образованный.

– Так и есть, – с неожиданной гордостью ответил Салли, пытаясь вспомнить, когда в последний раз знакомил кого-то с сыном. Давным-давно, решил он. – Питер преподает в колледже.

Питер пожал руку Уэрфу.

– Ваш старик до недавнего времени тоже учился в колледже, – сообщил Уэрф. – Наверное, должен был вот-вот чему-то научиться, поэтому и бросил. – И добавил, обращаясь к Салли: – Ты, как всегда, пропустил все интересное.

– Окей, – сказал Салли. – Хватит с меня на сегодня интересного. Кстати, о чем ты?

– Какой-то чувак прямо на Главной подстрелил оленя.

Салли задумчиво нахмурился. Олень вполне мог выйти на Главную. Когда Салли был маленьким, олени щипали траву в “Сан-Суси”. Даже сейчас на рассвете и после первого снега обитатели Главной порой утверждали, будто видели у себя на лужайке оленьи следы, хотя Салли ничего такого не видел.

– Чувак, наверное, решил, что ему повезло, – продолжал Уэрф. – Весь день проторчал в лесу, отморозил яйца, наконец поехал домой, припарковался, взял ружье с заднего сиденья и подстрелил оленя прямо перед собственным домом. В следующем году, пожалуй, просто усядется у окна и будет в тепле ждать оленя.

– Я так понимаю, сам ты этого не видел, – сказал Салли.

Новости в Бате распространялись двумя способами. Быстро и ошибочно.

– Не-а, – ответил Уэрф. – Я здесь сидел. Но слышал об этом.

– И этот рассказ не показался тебе сомнительным?

– Немного, – признался Уэрф. – Но история мне понравилась. А тот, кто ее рассказал, поклялся, что сам видел оленя.

Салли ухмыльнулся:

– Он, наверное, был пьян, как ты. Кто-нибудь переехал собаку и оставил ее валяться на дороге. На что спорим?

– Что я вам говорил! – завопил Джефф, бармен.

Судья вынес решение в пользу истца, как Джефф и предсказывал.

Бёрди вскинула руки.

– С меня хватит, – сказала она. – Я домой.

– Может, перед уходом сделаешь нам пару гамбургеров? – попросил Салли.

– Кухня закрывается в семь. – Бёрди указала на настенные часы с эмблемой пива: четверть восьмого.

– Ладно, – сказал Салли. – Я сам сделаю.

Джефф покачал гловой:

– Малыш запрещает пускать тебя на кухню. Ты никогда не моешь за собой гриль.

– С чем тебе гамбургер? – Бёрди вздохнула, слезла с табурета.

– С булками и чем-нибудь вкусным, – ответил Салли примерно так же, как днем Рубу (но тогда гамбургер не получил).

– А тебе, красавчик? – спросила Бёрди.

– Со всем, – ответил Питер.

Салли не без интереса отметил, что Питеру явно не привыкать к обращению “красавчик”. В детстве он был застенчив, теперь нет.

– Спасибо, – добавил Питер.

– Это слово ты точно узнал не от отца, – заметила Бёрди и скрылась в кухне.

В телевизоре судья объяснял принцип общей вины, который позволял подсчитать, на сколько процентов виновен каждый. Объяснение получилось не настолько убедительным, как у молоденького преподавателя философии. К тому времени, когда преподаватель заканчивал объяснять какое-либо понятие (например, свобода воли), оно исчезало без следа. Делить такую вещь, как ответственность, подобно этому судье, тоже недурной трюк, но не настолько чистая работа, как философия. Хороший философ способен сделать так, что предмет, о котором идет речь, просто исчезнет. Только что этот сукин сын был здесь – и вот его уже нет, а значит, нечего и делить.

– Он вынес решение в пользу истца? – удивленно спросил Уэрф, глядя на телевизионного судью с тем же озадаченным выражением лица, с каким всегда сидел на слушаниях по делу Салли.

– Как и на прошлой неделе, – сказал Салли. – Это повтор, идиот.

Уэрф кивнул:

– То-то мне показалось, что я это уже видел.

– И каждая наша поездка в Олбани – тоже повтор, – добавил Салли. – Поэтому нам пора завязывать с этим.

Уэрф достал из кошелька пять долларов. Собрался было протянуть их Джеффу – тот выиграл почти недельное свое жалованье, – но притормозил.

– Ты уже видел эту передачу?

У Джеффа, как обычно, забегали глазки.

– Салли врет, как всегда. Это не повтор.

– Я тоже ее вспомнил, – сказал Уэрф.

– Тогда ты должен заплатить вдвойне, – заметил Джефф, – раз не можешь угадать даже на повторе.

Уэрф, видимо, счел это замечание разумным и подтолкнул к Джеффу пятерку. Тот поставил на стойку два стакана пива, Салли взял их и направился к другому концу стойки, где они с Питером смогут поговорить.

– Что? – спросил Уэрф, заметив, что Салли с Питером перебрались на свободный конец стойки. – Ты не хочешь со мной разговаривать?

– Прямо сейчас – нет, – признался Салли.

– Я недорассказал тебе про того чувака, который застрелил оленя.

– Неужели еще что-то было?

– Этого сукина сына арестовали, – крикнул Джефф из-за стойки. Он забрался на табурет и переключал каналы, отыскивая очередной праздничный матч. Кто-то спросил, за что арестовали, и Джефф пояснил: – В городе стрелять нельзя. Запрещено законом.

Уэрф вздохнул:

– Все заделались юристами.

– Кроме тебя, – поддел Салли.

Уэрф пропустил его слова мимо ушей и вновь уставился в экран.

– Это прямая трансляция? – с подозрением спросил он Джеффа. Человек, который подбивает друзей делать ставки на повтор “Народного суда”, не побрезгует ставить и на записи матчей, исход которых уже известен.