Владыка морей ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 8

— Чудеса, да и только, — протянул Хедыр. — Мой народ куда сильнее арабов, но мы не раз обламывали зубы об армии персидских шахиншахов. Как могут ничтожные погонщики верблюдов победить великих воинов? У меня в голове это не укладывается!

— Персы уже не те, великий хан, — Александр мужественно отхлебнул из чаши еще раз. — Женщины стали сильнее их. Хочешь, я расскажу тебе о том, как я попытался встретиться с царем царей Йездигердом?

Два месяца назад. Рей. Провинция Мидия. Персидская империя.

Тысячи верблюдов, коней и ослов, запряженных в повозки, везли гигантскую поклажу. Чудовищно огромный караван растянулся на полдня пути. Он поднимал в небо тучи пыли, которые было видно за многие мили. Погонщики вели даже несколько слонов, непривычных тут, на севере. Со стороны казалось, что это идет огромная армия, которая уж точно отбросит зарвавшихся дикарей из пустыни и возвратит богатейшие провинции Запада. Но нет! Воинов здесь было едва ли сотен пять, остальные же многие тысячи оказались флейтистами, барабанщиками, фокусниками, музыкантами, играющими на кане, мастерами по изготовлению благовоний, парикмахерами, дворцовыми евнухами, коих было больше, чем воинов, поварами и хранителями царского гардероба. Здесь шли слуги, которые отвечали за умывание священной особы и те, кто носил его опахало. Сотни придворных, смысл жизни которых заключался лишь в придании блеска двору, тоже следовали за своим повелителем. Десятки жен и наложниц царя царей сопровождали сотни евнухов и рабынь — прислужниц. Все это более походило на немаленький город, который вдруг решил куда-то переехать, чем на кочующий двор шахиншаха Йездигерда, самого злосчастного из всех потомков легендарного Сасана.

После потери Даздагерда и Ктесифона, где вся эта прорва народу размещалась с полным комфортом, царь царей переезжал по стране, уходя все дальше вглубь после каждого поражения своих войск. Битвы при Кадисии и Джалуле, где погиб цвет его войска, сделала потерю плодороднейшего Ирака окончательной, и Йездигерд уехал на восток, осчастливив жителей дальних сатрапий необходимостью кормить тысячи людей своей свиты.

Чудовищная инерция, которой обладала Персия, изолированность горных областей, да и просто слепая вера в величие священной персоны царя, все еще держали страну в повиновении. Лишь сатрапы запада, чьи земли граничили с теми, что были уже захвачены арабами, скалили зубы, не высказывая былого почтения. Владыки севера — Мерва, Бактрии и Табаристана, напротив, припадали к стопам повелителя и предлагали свои отряды. Они, свято верующие в мощь персидских царей многими поколениями, даже не думали о поражении. Все происходящее казалось им дурным сном.

Рей, древнейший город в Мидянских горах, покорно принял двор шахиншаха. И именно здесь застал его патрикий Александр, тщетно пытаясь попасть на прием к Йездигерду. Он почему-то был уверен, что его примут быстро. Уж слишком плачевны были дела у персов, чтобы пренебрегать таким союзом. Он думал так, и он ошибался. Сознание всех этих людей осталось прежним. Шахиншах жил так, словно ничего не случилось. Так, словно солнце до сих пор испрашивает его соизволения, чтобы разбудить рассветом этот мир. Так, словно он до сих пор повелитель этого самого мира.

— Сколько мне еще ждать? — едва сдерживая гнев, спросил он у распорядителя дворцовых церемоний. — Или вы уже победили арабов, и вам не о чем беспокоиться?

— Царь царей сокрушит ничтожных пожирателей ящериц, — раздувшийся от важности вельможа снисходительно смотрел на посланника римского императора. — Это вопрос времени. А пока он не велел беспокоить его по пустякам. Он занят важными делами. Думаю, месяца через четыре царь царей примет вас, патрикий. Хотя, не обещаю… Нарушение священного церемониала недопустимо!

— Он готовит новую армию? — поинтересовался патрикий.

— Он охотится, — непонимающе посмотрел на него вельможа. — Сатрап Мидии устроил большую охоту в горах. Тут водятся прекрасные олени, львы и тигры. Она продлится не меньше месяца. Скорее, два…

— Я могу поговорить с хранителем печати? — вздохнул патрикий. — Он-то хотя бы не охотится?

Хранитель печати не охотился. Напротив, он работал в поте лица, пытаясь удержать в кулаке на глазах разваливающуюся страну. И он принял патрикия без проволочек.

— Сиятельный Артавазд! — коротко поклонился Александр, признавая равного в этом измученном человеке с подрагивающими руками. — Много слышал о вас, и все в превосходной степени. Весть о вашей мудрости и преданности царю царей перешагнула через границы стран и народов. Рад видеть вас в добром здравии. Рад видеть, что ваши дела хороши.

— Оставьте, патрикий, — махнул рукой хранитель печати и продолжил с горечью. — Мы с вами давно состоим в переписке, хоть и не виделись лично. Мы враждовали, но всегда уважали друг друга. Зачем мне осквернять свои уста ложью, ведь это недостойно потомка знатного рода. В наших делах нет ничего хорошего. У нас осталось сил на одну большую битву, а после этого все пропало. Мы потеряли Ктесифон, мы потеряли корону великих царей. Да что там, мы потеряли нашу главную святыню, священное знамя Каве! Эти дикари разрезали его на куски и продавали камни, нашитые на ткань, по одному, словно насмехаясь над нашей древней славой. Знаменитый ковер «Весна Хосрова» разрезали на части! Величайший труд сотен людей! Истинное чудо лежит теперь в шатрах, под ногами этих грязных дикарей!(5)

— Вы соберете войско и отбросите арабов, — испытующе посмотрел на него Александр. — У вас же еще много людей и золота.

— Отборный отряд конницы перешел на сторону мусульман, — горько ответил хранитель печати. — Благородные воины из старых родов отринули веру предков и приняли ислам. Так мы потеряли Хузистан и устье великих рек Тигр и Евфрат.

— Вот как? — удивился Александр. Это было неслыханно. Персы из знатных воинских семей свято блюли старинную честь.

— Сатрап Хузистана тоже принял ислам и теперь служит советником у халифа Умара, — с прежней горечью продолжил вельможа. — Дорога на Парс открыта. Если арабы возьмут Парс и соседний Керман, то мы лишимся торговли с Индией. Да и дорога на саму Индию будет открыта. Впрочем, арабы уже высадились там. Брат князя Самослава Надир в большой чести у халифа Умара. Он уже взял несколько городов в дельте Инда. Наши купцы стонут! Они теперь идут огромными караванами, чтобы прорваться мимо арабских пиратов.

— Эмир Сокотры пошел в Синд? — удивился патрикий, в голове которого множество фактов выстроилось в стройный ряд.

Так вот о чем говорил посланник князя! Несколько фронтов против арабов! Родной брат Самослава захватывает земли для мусульман, но уводит их далеко на восток, оттягивая туда силы халифата. Ну, и попутно набивая золотом собственные сундуки. Теперь стал понятен смысл столь рискованного захвата Египта и восстановления великого канала. Проклятье! Эта дьявольская семейка решила подмять под себя всю торговлю пряностями! Да они же разорят купцов Константинополя! Да что там! Они разорят купцов Йемена, Мекки и Медины! Да кто позволит им действовать настолько нагло? Ведь это война против всех! Может, стоит сыграть на этом?

Раздумья патрикия прервала раскрывшаяся с треском дверь. В покои вельможи ввалился плечистый воин с обветренным лицом и требовательно протянул руку. Это был правитель Рея и области вокруг него.

— Печать давай!

— Да что ты себе позволяешь? — налился кровью хранитель царской воли.

— Не отдашь, я тебе прямо сейчас глотку перережу, — со спокойной насмешкой посмотрел на него воин. — Давай! Я сейчас верну.

— Зачем она тебе? — проглотил слюну хранитель печати, понимая, что воин не шутит. Он и, вправду, готов убить его.

— Указ один подписать надо, — усмехнулся воин. Он развернул свиток и показал пальцем. — Вот тут ставь! Тебе все равно, а мне потом пригодится.

— Правитель Рея волен забрать себе из имущества царя все, что ему понравится? — прочитал вельможа и осел в резном кресле, тупо глядя в спину уходящему хозяину этих земель. — Нам конец!