Попаданец в бога. «СВАРОГ» (СИ) - Подус Игорь. Страница 29

С помощью тёмной алхимии, адепты отравили деда прямо во время праздника, а затем воспользовавшись сумятицей проникли в царские покои и устроили большую резню нашему роду.

А в это время город захватывали княжеские дружины, пришлые бояре и молодые колдуны, решившие собрать новый круг силы. В ту пору от роду мне был один месяц, так что я не видела сама, творящегося там, но отец говорил, кровь по улицам текла ручьями.

Поначалу князья не хотели совсем уж разорять Царь-город, но всё быстро вышло из-под их контроля. Наёмные почитатели культа смерти выпустили на волю, сеющих заразу тварей и все, кто умер, начал восставать и нападать на всё живое. С улиц города пришлось уйти даже тем, кто сам был зачинщиком воровского мятежа. А ворота Царь-города пришлось запечатывать колдовскими символами и закладывать камнями снаружи, чтобы зараза не распространялась дальше.

В результате выжили только немногие из преданных деду людей. И в большинстве своём раскидало их по всем городам и даже за пределы родного осколка. А Царь-город, никто даже и не пытался впоследствии очистить от скверны, так что он до сих пор стоит зачумлённым.

— Я так понял Царь-город, построен на главном торговом тракте, ведущем в империю. Странно, что его за эти годы город так и не очистили — удивлённо изрёк я, когда Василиса замолчала, а образы кошмарного зомби-апокалипсиса, перестали проноситься перед глазами.

— Сварог, там поселилась лютая хворь, с которой не могут справиться наши колдуны и маги империи. Шаманы степняков тоже отказались туда лезть. Да и боги уже давно не откликаются на мольбы речного народа.

— И как работает, эта лютая хворь?

— Сначала она убивает живых, а потом поднимает мёртвых. И сколько бы времени ни прошло, сама эта зараза не выветривается, из проклятого города. Моя мать погибла от ходячей смерти. Отец чудом отбился от толпы ожившей мертвечины, ушёл через потайной ход и скрылся в лесах. А затем смог тайно вывезти меня в морские осколки. Там мы долго скитались по островам и скальным фьордам. Скрывались под чужой личиной, так что язык конунгов, я выучила вместе с родным.

А когда мне исполнилось семь лет, круг колдунов прознал, что мы выжили. На отца и меня открылась, наёмна охота. Нам пришлось переехать и скрыться в диком осколке, где есть только заросшие джунглями города, а на вытоптанных берегах сотен озёр, живут разные виды опасных ящуров, многие из которых не могут победить богатыри и боевые маги. Именно там отец вырезал тот обух клевца, который ты превратил в живое дерево Райского ореха — Василиса указала на витой древесный ствол и тяжко вздохнула.

— Я так понял, вы там надолго не задержались?

— Нет, ты не прав. Скитаясь по развалинам одного из древних городов, отец обнаружил тайное убежище. И там нашёл своего учителя, взявшегося сделать из него настоящего богатыря. Для этого ему пришлось учиться всему по-новому. Наставник отправлял его в походы по диким осколкам. И из них он прибывал либо с богатыми трофеями, либо едва приползал живым. Из-за этого меня воспитывали мудрые старцы из обители потерянного бога. От них я узнала всё о сфере миров, и кое-что о богах. А ещё я выучила три зыка. Имперский, и два древних, на которых написаны почти все магические книги.

Мудрецы странные, они знают всё про мироздание, умеют использовать высшую магию, но никогда ничем не пользуются, и не лезу в дела божественных сил и мирских общин.

Когда отец вернулся в последний раз, мне исполнилось пятнадцать. Я увидела, что он стал тем, кем хотел и готов ко всему. И то как ты Сварог скакал по деревянному пригороду, даже вблизи не походит на искусство воина, которое изучил отец.

Одно плохо, как только старый учитель узнал, что отец хочет вернуть себе трон, он навсегда изгнал его из тайной обители мудрецов. После этого мы переселились в глухие леса Белоградья. И я начала учиться жить по местным обычаям. А отец снова ушёл, добывать оружие, способное справиться даже с богом.

— И сколько с тех пор прошло времени?

— Почти три года.

— Как думаешь, он ещё жив?

— Раньше верила, что, жив, ну а теперь не знаю. Может именно ты Сварог, сможешь ответить на этот вопрос? Говорят, даже полубоги умеют узнавать жив ли человек — сказала Василиса с затаённой надеждой.

— Нет. Я подобное узнавать точно не умею — честно ответил я и Парацельс подтвердил это кивком.

— Очень жаль. — Василиса опечалилась.

— И как ты всё это время жила? — поинтересовался я, решив её отвлечь от тяжких дум.

— Да как обычные люди, только постоянно скитаясь с места на место. Я скрывалась в семьях бывших дружинников и бояр деда. За почти три года, сменила семь мест. Колдовские ищейки каждый раз выходили на след, несмотря на охранные амулеты и специальные ритуалы нейтрализации поисковых чар. Несколько раз меня чуть не поймали, а одного наёмного следопыта, мне пришлось прирезать.

— В последний раз меня перевезли в самую крайнюю деревеньку Белоградья, стоявшую у реки на границе осколков. Там наш тёплый водный поток, соединяется с потоком из другого мира. Та река практически всегда покрыта льдом, и течёт прямо по заснеженной тундре.

— Так вот откуда вытекает река.

— Это не наша река. Воды просто почти сходятся на границе, но никогда не смешиваются. Ледяная река живёт под холодным солнцем, и только на месяц, один раз в два года, скидывает панцирь и на берегах появляется немного зелёного мха. Именно тогда наши люди уходят на большой икорный промысел. Собирают редкие магические травы и колдовские ягоды.

— А почему ты из приграничного посёлка ушла в город? — спросил я, ибо меня заинтересовал тот факт, что за несколько дней до нападения, Василиса оказалась в пригороде Мстиславля.

— Да потому что в ледяном осколке нерест змеиной рыбы начался. Меня укрывал Фома, бывший дружинник деда. На время нереста, решил он мня увезти из Летнего посёлка, который на нашей стороне, в Зимний переправить, что на берегу ледяной реки стоит и заселяется только промысловиками, один раз в два года.

— А зачем переправил?

— Во время нереста, в Летний на выкуп икры, купцы со всего Белоградья съезжаются. Вот Фома и перевёз меня в осколок, чтобы случайно чужаки не опознали. У его дальней родни своя артель. Они на ладью нас взяли, да на добычу отчалили. Так что всё было рассчитано. Мы с ним в лагере кашеварили и бочки солили, а его родичи, на ладье заготовкой занимались. Всё нормально было, цельный месяц, до того момента, когда резко холодать стало и снег повалил. Змей-рыба приход заморозков учуяла и разом взбесилась по всей реке. Местные такое её свойство знают, и обычно это дело на бережке пережидают, до тех пор, пока змей-рыба нерест закончит и вверх по течению уйдёт. Да на этот раз, нашей артели не повезло. Рыбацкая ладья к берегу пристала, и пока мужики от самцов баграми отбивались, бабы с подростками на сушу выпрыгивали. Фома хоть и старый был, но не сдержался. Закинул в рот огне-ягод, схватил топор и ринулся в бой. Рубил хищную рыбу знатно, прямо на загляденье. Если бы не он, то половина мужиков там и полегла. А так только его одного змей-рыбы на дно и утащили. Вот так, в восемьдесят годков, настигла его смерть в бою. Надеюсь, Чернобог уже принял душу витязя в свою посмертную дружину.

Василиса отвернулась и что-то неразборчиво прошептала. А едва она замолкла, от её груди отделилась искорка и, нырнув в густую крону дерева, бесследно исчезла. Поняв, что эта крохотная частичка энергии ушла не ко мне, я внезапно почувствовал укол ревности.

— Значит, тебе пришлось в Летний посёлок вернуться — выдал я свою догадку, желая отвлечься от странных мыслей.

— Да. Всё верно. А там мою косу случайно заметил приказчик одного из купцов. Пришлось в большой лес тикать и на охотничью заимку боярина Козина подаваться. Он у деда в Царь-городе ключником арсенала был. А уже потом через годы, в Мстиславле думским боярином стал. Короче, дед ушлый оказался. И через это, я в оборот и попала.

— И этот Козин тебя в пригород Мстиславля и привёз.