Ферма звезд на краю земли (СИ) - Семенкова Даша. Страница 20

Небо за окном пересекали светящиеся полосы, широкие ленты зеленого пламени. Северное сияние. Ни разу в живую не видела, только мечтала посмотреть как-нибудь. На ходу накинув плащ, нащупала старые сапоги, обулась и вышла на веранду, едва не споткнувшись. Сапоги были велики на два размера, я их нашла, разгребая кладовку, и приспособила специально для таких целей.

И все же умудрилась что-то уронить, то ли лейку, то ли ведерко. Оно рухнуло со скамейки с противным жестяным грохотом. Проклиная свою рассеянность — зачем это здесь оставила! — прислушалась. Несколько минут спустя тихонько распахнулась соседняя дверь и раздался голос Йенса.

— Что-то случилось, Анастасия?

— Нет, я просто посмотреть вышла и уронила… Простите.

Веранда тянулась вдоль всей стены и была разделена резной перегородкой по пояс высотой. Чисто номинально, обозначить, где чья половина. Опираясь на нее, я наблюдала, как он усаживается в такое же, как у меня, ротанговое кресло, достает трубку и начинает неторопливо забивать ее табаком.

— Ах да, для вас оно еще в диковинку. Скоро привыкнете и станете жаловаться, что мешает спать. Одна из излюбленных тем здешних разговоров о погоде.

— Я разбудила вас? — попыталась вспомнить, видела ли эту трубку у него раньше, но не получилось. — Не знала, что вы курите.

— Бросаю, — коротко отозвался он и чиркнул спичкой. Ее пламя на фоне северного сияния казалось ярко-рыжим и бросило на его профиль причудливый отсвет. — Я чутко сплю, с войны привычка осталась. Как и эта.

Он выпустил колечко дыма, мгновенно исчезнувшее в полутьме. Некоторое время мы молчали и смотрели на небо, он со своей части веранды, я со своей.

— Говорят, вы вернулись с войны героем. Почему сюда уехали?

— Только не нужно вот этого, молю. Все относительно: в своей стране я герой, а наши противники пугали моим именем детей.

— Наверное, вам не хочется опять об этом говорить. Больше не буду спрашивать о войне, обещаю, — сказала я, не отрывая глаз от причудливых всполохов. — Все равно я ничего не знаю о вашем мире.

— Значит, вы вольны спрашивать о чем пожелаете. Я лишь не хочу, чтобы строили иллюзии на мой счет. А на войне, как бы тяжело ни было, я чувствовал себя на своем месте. Уехал от того, что началось после. Не люблю, знаете ли, обвешаться медалями и чтобы на меня глазели, будто на породистого пса на выставке.

Я вдруг подумала, что он, наверное, просто в какой-то момент очень устал. Быть на виду. Принимать важные решения. Постоянно нести колоссальную ответственность. Но по ответственности все же скучает, вот и взял меня на поруки.

— Я рада, что вы здесь, — проговорила тихонько, продолжая смотреть на небо, а не на него. — То есть, мне очень повезло.

— Будет вам, Анастасия. Не я — так кто-нибудь другой позаботился бы о вас, в кальдере так принято.

— Угу. Например, ваш приятель едва не застрелил меня прямо на перроне. И маги дергают своими проверками…

— Ладно — кто-нибудь, кроме магов, — рассмеялся Йенс. — Но сейчас-то все выяснилось, и к вам все исключительно лояльны, мой приятель в том числе. С людьми, которые ему не по душе, он не столь многословен. Ступайте спать, не мерзните. Впереди долгая зима, насмотритесь еще.

Мне бы хотелось посидеть еще немного, так было хорошо и спокойно. Это удивительно прекрасное небо, тихая безветренная ночь, легкий запах дымка от трубки Йенса. Можно говорить о чем-нибудь или молчать, неважно. Но он ведь не уйдет, пока меня не проводит, а вставать привык рано. И я послушно вернулась в дом.

Утром мы отправились на ферму, готовиться к сезону. Траву скосили накануне, она топорщилась коротким жестким ежиком. Поля разделили на участки разной величины, отметив углы узкими флажками — каждому работнику полагалась своя делянка. Мне Йенс выделил кусочек рядом со своей.

— Что-то у меня грядка самая маленькая, — засомневалась я, оглядевшись. Кое-где уже копошились одинокие фигурки, мы явились не первыми.

— На первое время хватит. Я вам помогу.

Заверив его, что со своей работой как-нибудь справлюсь, я взяла ящичек с инструментами и принялась за дело. И вскоре поняла — Йенс прав, мне и этого хватит с лихвой.

Мы выпалывали вьюнки, выпутывали из лозы, осторожно, чтобы не сломать. Она выращивалась в начале лета и в определенный момент высушивалась особым образом, оставаясь мертвой, но упругой. После часа работы живые зеленые паразиты больше не казались мне симпатичными.

Потом следовало подрезать сухие плети, убирая лишнее — чтобы без помех ухаживать за огоньками и не задевать их лишний раз. Очистить от налета плесени, кое-где покрывавшей их скользкими пятнами. Обработать специальным составом. Каждый кустик, каждую веточку.

Когда была опрыскана последняя из лоз, я окончательно убедилась: монотонный кропотливый труд — не мое. Например, в детстве проще было вскопать грядки, чем собирать смородину. Пока в ведре донышко скроется, казалось, целая вечность пройдет. Но смородину хотя бы можно было еще и есть.

А главное, тогда самой грустной из всех возможных мыслей была мысль о том, что вместо купания в речке приходится рвать ненавистную ягоду. Еще живы были родители, а мой родной мир не исчез без следа…

Привычный Йенс закончил раньше, хотя его поле было втрое больше моего клочка земли. От помощи я отказалась, и он просто ждал, сидя на пригорке и греясь на скупом осеннем солнышке. По его словам, ясные дни в эту пору редкость, нужно ловить каждый из них.

— Я думала, что вы здесь главный, на ферме. Хозяин или вроде того, — сказала я, сдавая Йенсу фартук, перчатки и инструмент.

— Так и есть, я управляющий и совладелец.

— И что предприятие приносит хорошую прибыль, раз зарплаты такие высокие.

Он сложил все в сарай возле участка и задвинул тяжелый засов.

— Неплохую. А почему вы вдруг спросили? Я не похож на зажиточного господина? — улыбнулся, беря меня под руку. Пора было возвращаться к обеду.

— Зачем вам лично вот этим заниматься? — я жестом указала на поле, и вдруг подумала: неужели чтобы составить мне компанию?

— Мне это нравится. Делать что-то своими руками. Наблюдать, как зреет урожай. С садоводством у меня не особо выходит, слишком непростые для него здесь условия. А выращивать живые огоньки получается, и это очень красиво, сами скоро увидите.

Ну конечно. Как только могла прийти в голову настолько глупая мысль. Йенс и так уделяет мне чересчур много времени, не хватало еще менять свои привычки. Я ничего пока не сделала, чтобы это заслужить, и без того помогают авансом.

— Устали? — спросил он с сочувствием. — Подобный труд вам в тягость?

— Нет-нет, меня все устраивает. Научусь со временем, — поспешно заверила, досадуя, что вообще завела этот разговор.

Не мне выделываться, спасибо, что хоть на какую работу приняли. Да, я давно занималась делом, которое выбрала сама и которое у меня хорошо получается, но теперь-то приходится начинать с нуля, вообще ничего не умея.

А еще не хотелось терять этот дом. Дружбу с Йенсом — я ведь уже считала его другом. Деньги, в конце концов.

— Знаете, я просто всегда работала с людьми. С множеством людей, — сказала честно. — Одиночество так… непривычно. И тишина. Полдня тишины, чувство, будто чего-то не хватает.

— Понимаю, со мной было примерно так же. Правда, тишиной я как раз наслаждаюсь. — Йенс улыбнулся немного виновато. — Вы попали в общество молчальников, Анастасия. У меня лишь один друг здесь, еще более нелюдимый, чем я сам.

— Но со мной же вы говорите. Завтракать приглашаете, хотя могли бы передавать все с кухаркой и не терпеть мою болтовню.

— С ним мы тоже разговариваем. Иногда. А иногда молчим.

К вопросу «О чем можно говорить с охотником?» добавился еще более непонятный. Ну зачем приходить в гости, чтобы молчать?!

— Это потому что мы оба не от мира сего, да? — осмелилась озвучить давнюю догадку. — Поэтому вы с нами общаетесь?

— Забавное наблюдение, я об этом и не задумывался. Может и так… Для вас это важно?