Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна. Страница 148

Освобожден он был условно-досрочно, в связи с резким ухудшением состояния здоровья. В приложенном медицинском заключении стоял диагноз: открытая форма туберкулеза. В той же папке находилась копия свидетельства о смерти. Михеев Юрий Павлович скончался через три месяца после освобождения в инфекционном отделении архангельской горбольницы.

Что касается родителей и младшей сестры Михеева Ирины, то все они четыре года назад переехали на постоянное место жительства в США.

Анжела ждала в коридоре, полностью одетая, с небольшим рюкзачком у ног и компьютером, запакованным в сумку, на коленях.

– Я вас не очень напрягаю? – спросила она.

В полумраке коридора, сквозь прорези повязки, ее глаза светились как болотные огни.

– Да нет, ничего.

– Вы не думайте, я не такая наглая и мне на самом деле жутко неудобно. Но так получилось, у Генки ангина, температура высокая. А денег он мне опять не оставил ни копейки. Вас, наверное, дома ждут, сегодня выходной, к тому же вы только что вернулись из командировки. А вы вообще-то замужем?

– Нет.

– Но были?

– Была.

– А дети есть?

– Дочь. Четырнадцать лет.

– О, как раз средний возраст моих фанатов и фанаток. Как зовут?

– Шура. Александра.

– Интересно, она мои записи слушает?

– Иногда слушает. Но не фанатка.

– Вы обиделись?

– С чего ты взяла? Просто устала.

Юлия Николаевна чувствовала себя скверно.

«Зачем я это делаю? – повторяла она, вышагивая рядом с Анжелой по пустому просторному холлу, проходя мимо охранника-лейтенанта. – Мне интересно знать, кто такой объект „А“, каким образом он связан с Анжелой и почему она с ненавистью рвала его фотографию. Она не сделала этого раньше и не отложила на потом, не дождалась, когда я уйду. Рвать фотографию – довольно интимное занятие. Она сделала это при мне нарочно? Заметила, как я уставилась на снимок? Ждала вопроса? Господи, ну что за бред? У Анжелы хроническое эмоциональное недержание. Она делает в каждый конкретный момент, что хочет, и совершенно не думает о реакции окружающих. Это просто такой тип темперамента. Вернее, это имидж „анфант терибль“, который сначала стал привычной формой поведения, а потом незаметно превратился в ее суть. А полковник, оказывается, смотрел и слушал нас все это время. Иначе зачем звонить мне в кабинет? Мобильник работал, и никакой срочности не было. Просто полковник не мог допустить, чтобы Анжела назвала имя объекта „А“. Действительно, зачем мне знать его имя?»

Охранник поднял голову и проводил их внимательным взглядом.

– Всего доброго, – кивнула ему Юля. Он вежливо кивнул в ответ. Юля твердо пообещала себе, что ни за что не станет задавать вопросов о порванной фотографии.

В машине она включила музыку. В магнитофоне уже стояла кассета Вертинского. Анжела тут же стала подпевать, не разжимая губ. Мычала она весьма выразительно. Когда кончилась первая песня, она произнесла:

– Обожаю Вертинского! Он прикольный. Нервы успокаивает. Меня, знаете, до сих пор трясет.

– Почему?

– Да все из-за этого придурка.

– Ты о ком? – рассеянно спросила Юля.

– Не важно. А Генка получит по ушам, это точно. Спрашивается, какого хрена он мне эту сволочь приволок? Неужели нельзя было заранее просмотреть фотографии? Знает ведь, как у меня сейчас с нервами плохо!

Это было похоже на мысли вслух. Но такой монолог вполне можно было произнести и дома, в одиночестве. Юля поняла, что девочке нужен слушатель. Эмоциональное недержание – вещь неприятная. Юля чуть усилила звук.

сладко грассировал волшебный тенор.

– Вот, вот, из этой песни мы хотели сделать клип, – заявила Анжела, – но не успели. Все из-за этой скотины. Знаете, есть такие подлые мужики, которые к тебе тупо клеятся, и, если их посылаешь, они начинают всем свистеть, что это ты клеилась, ты его прямо достала, на шею вешалась.

– Знаю, – напряженно улыбнулась Юля и быстро, чуть фальшиво продолжила: – Это как в анекдоте про Васю и Брижит Бардо.

– Расскажите.

– Да ну, он старый, с бородой.

– Все равно расскажите.

– Ладно. Слушай, но если будет смешно, не смейся. Тебе нельзя. Впрочем, он не особенно смешной. Приезжает Брижит Бардо в Москву. Охрана еле отбивается от поклонников. Приемы, Кремль, Большой театр, все как положено. В последнюю ночь перед отлетом к ней в номер влезает маленький такой, всклокоченный мужчинка. Она хочет позвать охрану, но мужчинка падает на колени и говорит: «Умоляю, успокойтесь, я совершенно безопасный. Меня Вася зовут. Я обожаю вас, все ваши фильмы смотрел по двадцать раз. У меня к вам огромная просьба. Вы когда подниметесь на трап самолета, обернитесь к толпе, крикните: „Вася!“ И помашите рукой. Больше мне ничего не нужно». На следующий день она улетает. В аэропорту толпа поклонников. В толпе Вася. Она поднимается на трап и делает как он просил. А он громко, на всю толпу кричит: «Отстань, дура! Надоела!»

– Я бы таких Вась душила собственными руками, – пробормотала Анжела.

– Что, поклонники замучили? – сочувственно улыбнулась Юля.

– При чем здесь поклонники? Их почти не осталось. Скоро вообще не будет. Просто один такой придурок очень сильно испортил мне жизнь. Очень сильно. Только зовут его не Вася, а Станислав Владимирович Герасимов. Вы видели, как я фотографию порвала?

– Видела, – кивнула Юля и подумала: «Интересно, продолжает ли нас сейчас слушать господин полковник и если да, то что он на это скажет?»

– Вот. Это он. Стас Герасимов, – с ненавистью прогудела Анжела, – его поганая рожа. Ненавижу. Как он ко мне клеился, это надо было видеть! Я сначала отнеслась к нему вполне спокойно. Он внешне вроде бы нормальный. Но потом поняла: придурок. Полнейшее дерьмо. Ну и послала его подальше. А он, мало того что пошел всем свистеть, будто это я липла к нему как банный лист. Он еще распустил слух, что я на колеса подсела и пыталась его подсадить, так сильно хотела его, секс-гиганта, затащить в койку.

– Мерзавец, – согласилась Юля, – и что, нашлись дураки, которые ему поверили?

– А то как же! – Она завелась всерьез, но не могла кричать, у нее получался утробный рык: – Он умеет очень убедительно врать. Ненавижу!

– У тебя были из-за его вранья неприятности?

– Неприятности? Ну да, мне немножко личико попортили. Только лишь.

– Прости, не поняла.

– Все из-за него, понимаете? Вот это все, – она ткнула пальцем в повязку на лице, – из-за Стаса Герасимова! Только из-за него!

Юля резко затормозила. Они ехали по темному узкому переулку, и проезжую часть не спеша переходила собака.

Анжела вскрикнула, нечаянно раскрыла рот и тут же застонала:

– Ой, мамочки, как больно!

– Господи, ну что такое? – Юля медленно развернулась к обочине. – Где больно?

Сзади завизжали тормоза, вспыхнули фары. Юля вдруг поняла, что все это время за ними следовала скромная аккуратная иномарка темно-синего цвета с антенной и запоминающимся номером – 123.

«Что же в этом странного? Мальчик с вахты сообщил, что мы вышли из клиники вместе, и за моей машиной пустили „хвост“, как в шпионском кино. Что же странного, наоборот, хорошо. Если Анжела дружит с террористом, если это он избил ее, а потом взялся оплачивать лечение и звонил мне ночью, то я сейчас везу маленькую бедненькую бомбочку замедленного действия».

– Посмотрите, что там у меня? Ужасно болит, – стонала «бомбочка» и сверкала в полумраке зелеными, полными слез глазами.

– Чтобы посмотреть, я должна снять повязку.

– Ну так снимайте же скорее!

– Я не могу сделать это в машине. Во-первых, у меня руки грязные, во-вторых, здесь плохой свет, я ничего не увижу. Придется ехать назад, в больницу.

– Может, мы просто доедем до моего дома, вы подниметесь и посмотрите? – гулко промычала Анжела.