В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор. Страница 112

– Лузиньяны, отпетые смутьяны и корыстолюбцы! Они готовы, ради получения Марша, бросить в пекло войны все близлежащие земли, вот увидите!

Годфруа отложил кубок и спросил:

– Так Вы освятите наш брак, сеньор епископ? Я, кажется, только это у Вас спрашивал…

Епископ растерялся, он почувствовал, что наговорил лишнего, и, часто кивая головой, ответил:

– Да, да, конечно, мессир сенешаль! Это большая честь для меня и всего графства Дрё!

– Вот и прекрасно. Я извещу Вас заранее о дате свадьбы. А пока, нет ли новостей от моего родича, мессира Годфруа де Лузиньяна? – Изобразив абсолютно равнодушный вид, сказал де Леви.

– Нет, мессир сенешаль, пока никаких новостей не поступало. Видимо…

Годфруа перебил епископа:

– Тогда, не сочтите за труд, известить меня, если они появятся, эти новости. А теперь, прошу прощения, устал…

Годфруа встал, давая понять епископу, чтобы тот удалился. Он почувствовал, что теперь держит Арнульфа полностью под своим контролем. Насмерть перепуганный епископ поклонился и вышел из комнаты, оставив де Леви одного. Годфруа стал размышлять:

«Епископ перепуган не на шутку. Это хорошо. Он практически в точности повторил мне то, что рассказывал принц. Значит, он человек честный. Это тоже хорошо. Но он страшно перепуган, думает, что сболтнул лишнего, значит, боится Лузиньянов. Теперь он будет держаться меня, я для него стану «каменной стеной». Это хорошо, даже здорово!..

Теперь, о Лузиньянах… Прохвост он, конечно, ещё тот! Это видно сразу. Но, сейчас он заботится о благополучии своей сестры, отбирая самые лучшие, значит, самые новые и наиболее подготовленные к войне, замки… Людовик не сможет меня упрекнуть в алчности, ведь он сам приказал взять с собой этого прилипчивого родича! Разрешил ему самому заняться отбором поместий, вот и пусть он мне выбирает, никто не сможет меня упрекнуть. Надо будет принять оммаж у тех рыцарей, кто покажется мне надежным и верным принцу и его делу. Своим рыцарям определю феоды или в доходном деле, или в угодьях… Есть интересные мысли, как можно будет использовать Лузиньянов и их желание стать графами Маршскими, после свадьбы расскажу о них принцу и Его величеству. А, пока, надо отдохнуть, попробовать, как следует, выспаться…»

Годфруа и сам не заметил, как начал превращаться в прожженного царедворца, политика и интригана. Но, интригана, если можно так сказать, честного, старающегося ради блага короны и своего хозяина, принца Людовика. Хотя, конечно, словосочетание « честный интриган», трудно совместимое… Сенешаль улыбнулся от этих мыслей и, переборов себя, взялся за продолжение изучения финансовых дел графства. Прежде всего, его интересовали списки рыцарей, которое обязано выставлять графство. Затем, де Леви решил как-то систематизировать их присяги, для того, чтобы привести их обязательства своему сюзерену, принцу Людовику, в единообразие. Он зарылся в ворохе сводов старинных кутюмов и пергаментов с оммажами сеньоров. День незаметно пролетел, де Леви приказал слугам зажечь факелы и растопить камин, комнаты дворца епископа были холодными. И это немудрено, ведь сам дворец больше смахивал на крепость своими толстыми стенами и узкими, словно бойницы, окнами. Старший слуга епископа, вертевшийся возле сенешаля, исподволь намекнул на то, что сеньор совсем не кушал с утра. Годфруа обратил на него внимание и сразу же почувствовал, как недовольно забурчал его пустой желудок, о котором он совсем позабыл, уйдя с головой в дела. Он согласился с предложением слуги накрыть стол с ужином прямо в кабинете. Довольный собой, слуга опрометью выскочил из комнаты и, в скорости, стол уже был сервирован и еда подана.

Только Годфруа решил поужинать, как его отвлек все тот же слуга, возникший в сводчатых дверях:

– Мессир сенешаль! Прошу прощения у Вашей милости, но прибыл сеньор де Лузиньян. Мне проводить его к Вам?

Настроение у де Леви сразу ухудшилось. Но, ничего не поделаешь. Он вздохнул, так как за эти дни уже успел немного отдохнуть от назойливости своего родича и сказал:

– Велите пригласить мессира де Лузиньяна ко мне.

Слуга исчез и, через небольшое время, в комнату влетел Лузиньян. Вид его был уставший, но довольный. Он, не особенно церемонясь, отряхнул пыль со своего костюма и, завалившись без разрешения в соседнее кресло, выпалил:

– Измотался я порядком! Объездил графство вдоль и поперек! Пересмотрел уйму замков, поместий и угодий… Думал, умру от усталости. Но! Выбрал-таки три замка и поместья. Замки все, как на подбор, каменные, опоясаны рвами, донжоны у двух замков каменные, в три-четыре этажа. У третьего, правда, донжон еще не достроен, два верхних этажа деревянные еще, зато сама башня большая, отделена цитаделью от общего двора! Ворота двойные с подъемным мостом! Короче, не замок, а мечта! Взять его штурмом бессмысленно! Он, как бы на острове! Ров широкий и глубокий, вода в нем проточная, свежая, я проверял сам… Отвести воду, вряд ли, удастся, так что не переживай, тебя, в случае чего, не так-то легко будет достать!

Годфруа чуть не подавился мясом! Он посмотрел на Лузиньяна и сказал:

– Слушай! Ешь, давай! Мясо остынет. И от кого, скажи мне на милость, надо прятаться, «в случае чего»? Обалдел ты, право, от своей скачки по графству…

Годфруа де Лузиньян, немного обидевшись, взял кусок мяса и, откусив от него большой кусок, продолжал:

– Обалдел, не обалдел, а забочусь о тебе, своей любимой сестренке Луизе и, прежде всего, о твоих детишках!..

Годфруа с удивлением посмотрел на него:

– Слушай, Лузиньян! Я, конечно, тронут твоей заботой! Но, если не ошибаюсь, твой отец, мессир Гуго, еще не прислал мне своего согласия на брак. А может, я сам передумаю!..

Лузиньян, жевавший мясо, чуть не подавился:

– Это как понимать? Ты что, издеваться решил!..

Годфруа махнул рукой:

– Успокойся. Пошутил я просто! Интересно было понаблюдать за бывшим потомком графов Маршских…

Годфруа почувствовал, как, услышав его слова, напрягся Лузиньян. Он оторвался от еды и посмотрел пристально на де Леви. Глаза Лузиньяна приобрели какой-то невероятный стальной блеск, руки нервно сжались в кулаки:

– Да, Годфруа! Мы, Лузиньяны, и есть единственные и законные претенденты на титул и земли Марша! Мало ли чего ты мог, учитывая твои слабые знания в геральдике и истории родов Франции, наслушаться! Наш род был обижен и отодвинут еще во времена Людовика Заморского всевозможными проходимцами и выскочками! Поверь мне, Годфруа, ведь мы с тобой уже практически родичи, правда разбросана и присутствует на нашей стороне и, частично, на стороне наших недоброжелателей! У каждой из сторон найдутся свои сильные доводы, позволяющие доказать их права на земли и титул!

– Да успокойся ты, Лузиньян! Я даже и не думал тебя обидеть или задеть! – Попытался немного успокоить его де Леви и перевести разговор в другом направлении. – Ты лучше расскажи еще чего-нибудь о моих новых владениях.

– Владения изумительные! – Ответил Лузиньян, он желал высказаться. – Так вот, скажу тебе одному, ведь сейчас наши слова никто не услышит. – Он перешел резко на шепот. – Наш род готов присягнуть любому и с готовностью умереть за него, лишь бы титул и земли Марша снова вернулись к нам, истинным и законным владельцам, Лузиньянам. Это говорю тебя я, Годфруа де Лузиньян, будущий владетель сеньории, которая в скорости перейдет ко мне от моего родителя. Ты, Годфруа, человек умный. Сам разберешься с услышанным сегодня, за этим самым столом.

Де Леви был поражен! Только что ему была передана, правда косвенно, просьба вступиться за земли Марша. Лузиньян рассчитал, что Годфруа обязательно, рано или поздно, расскажет о разговоре кому надо. А «кому надо» означало, прежде всего, принца Людовика и его отца, короля Филиппа! Да, Лузиньяны, правда отчаянный род, если, вот так, прямо и открыто могут заявить о подобном. Годфруа немного скривился для вида и ответил:

– Послушай, тезка! Ты, пожалуйста, успокойся! Все, я уверен, будет нормально. Знай, что я всегда помогу тебе, деньгами или советом, а то и наемниками! Мы же практически породнились, ты сам сказал! Давай лучше выпьем, как следует!